— Меня зовут Джорел.
— Джорел. — Я словно пробую его имя на вкус. — Не-ет, ты навсегда останешься Майки.
Он смеется.
— Хорошо, хорошо.
— Где сейчас Молли? — после минутного молчания, спрашиваю я. Не знаю, зачем завожу разговор о ней, мы не подруги. Мы вообще едва знакомы.
— Понятия не имею, — нехотя отвечает он.
— Но она ведь бывает еще здесь?
— Ну да.
— Ты не хочешь об этом говорить?
— Не особо.
— Ладно. — Я продолжаю смотреть на него. — Странные вы.
— Кто бы говорил, — парирует Майки. — Ты хоть представляешь, что творилось вокруг, когда вы с Клэем пытались внушить себе, что между вами ничего нет?
Могу представить.
— Да, но у нас было проще.
— Проще? — вскидывает брови Майки.
— Черт, послушай меня, — злюсь я. — Вы спите вместе, потом ее бросает Алрой, она живет с тобой, затем уходит от тебя, но вы периодически трахаетесь. Странно — это как минимум.
Майки усмехается и проводит ладонью по темной щетине на своем лице.
— Ты не знаешь ее. Молли такая. Она сама не знает, что ей нужно. Я никогда ее не обманывал. Сейчас она напугана, потому что Алрой действительно ее бросил, а ей некуда пойти. Но мы-то ее не выставили. Она бесится, а когда она бесится с ней лучше не связываться. Не думай о ней. Молли не пропадет, она знает, как выживать.
Я решаю, что больше не стану пытаться копаться в чужих отношениях и мыслях. Такого непонятного дерьма не было даже между мной и Иэном.
Вернувшись в спальню, я некоторое время обдумываю свою сегодняшнюю жизнь. На дне моей сумки лежит маленькая черная коробочка. Сережки, которые подарила мне бабушка. Когда летом я пыталась сбежать, я планировала их продать. Но так как моим планам не было суждено сбыться, серьги оставались со мной все это время. Мне будет трудно расстаться с ними, так как я любила бабулю. Ее больше нет в живых, и у меня сохранились хорошие воспоминания о ней. Именно она рассказала мне о Рональде, и именно она отдала все его ноты.
Но я не могу жить на деньги Иэна, просто не могу. Я продам эти серьги, а позже найду работу. Даже если нужно, свяжусь с Молли и попрошу помощи. Хотя я вполне уверена, что, услышав мою просьбу, она поднимет меня на смех. Я и сама не представляю себя работающей в каком-нибудь баре, но, черт возьми, разве у меня может быть выбор?
Прежде всего, я должна доказать отцу, что способна справиться и без него.
Оценщик долго осматривает серьги под специальной лупой, прежде чем вытащить из сейфа заветные зеленые купюры и выложить мне. Я не спорю о цене, хотя и предполагала получить больше. Но мы договариваемся быстро. Человек знает свое дело. Не зря я просидела три ночи за компьютером, пока Иэн спал, и перерывала весь интернет в поисках подходящего места.
Выйдя на улицу, я расслабляюсь, позволив окаменевшим мышцам почувствовать вечерний воздух февральского Лос-Анджелеса. Все же, как незаметно летят дни. Казалось, совсем недавно я увидела Иэна и потеряла разум. Сейчас, несколько месяцев спустя, он является неотъемлемой частью моей жизни, и я не могу представить, что за еще несколько коротких месяца, все может измениться. Я больше не хочу изменений.
Мои каблуки стучат по асфальту, и я туже запахиваю белый кардиган. В глаза бросается афиша возле небольшого кинотеатра.
«Черепашки-ниндзя 2».
Улыбка ползет по моему лицу, когда я вижу этих зеленых мутантов. А я даже не видела первый фильм. Думаю, нужно обратиться к Вэлу.
Я делаю шаг в сторону навеса маленькой кофейни, чтобы купить кофе и заказать такси. Но прямо передо мной останавливается машина, и биение моего сердца заглушает весь городской шум.
Это никогда не прекратится.
Тонированное стекло заднего сиденья опускается, и я вижу лицо, которое возненавидела.
— Я сейчас закричу, — сжимая крепче сумку в руках, говорю я.
— Нам нужно поговорить. — Голос Николаса как всегда спокоен.
— Ты псих.
— Котенок. — Я слышу отчаяние. — Выслушай меня.
Я оглядываю улицу, на которой мы стоим. Мне лучше зайти в кафе и закрыться в туалете, а затем набрать Иэна. Не станет же Николас выламывать дверь.
— Ты знаешь, что я ничего не сделаю тебе.
— Я тебя уже не знаю, — говорю, отступая назад.
— Постой. Это касается Клэя.
Я замираю.
— Что?
— Твой так называемый парень. — В его голосе звучит насмешка, но он тут же, снова напускает на себя маску грусти. — Ты знаешь, чем он занимается?
Мое тело колотит под натиском его голубых глаз. Откуда он знает?
— Вижу, ты в курсе, — говорит он сам себе. — Ему светит тюрьма. И даже его отец не спасет, если за это дело возьмусь я.
— Ты ведь не прокурор, — говорю я, хотя понимаю, что это не имеет значения.
Он улыбается, но его улыбка не самодовольная. Он смотрит на меня с каким-то сожалением, как на провинившегося ребенка.
— Я не хочу, чтобы ты портила себе жизнь, Линдси. Я люблю тебя.
Я игнорирую последний комментарий.
— Вот и не помогай мне в этом. Что тебе нужно?
— Сейчас мне нужно, чтобы ты села в машину, и мы смогли спокойно все обсудить.
Я качаю головой, жалея, что оказалась здесь. Но он что-то знает про Иэна.
— Если ты не хочешь, чтобы парня закрыли, ты сядешь, Линдси, — грубо говорит он. — Я не угрожаю тебе, я просто хочу поговорить.
Похоже, у меня совершенно отсутствуют инстинкты самосохранения. Потому что я делаю шаг в сторону машины. Николас открывает дверцу, и я сажусь. Меня он не тронет, но что-то грозит Иэну, и я должна выяснить что именно.
Когда я оказываюсь в знакомой машине, грудь пронзает острая боль. Этот запах, его руки… я так хотела это забыть.
— Линдси. — Николас берет меня за руку и нежно сжимает. — Я так скучаю.
Я вырываю руку и стараюсь отодвинуться, как можно дальше. Мы смотрим друг на друга. Он с вожделением, я с ненавистью. Его взгляд проходится по моему телу, затем голым ногам и туфлям.
— Ты стала еще прекрасней.
— Говори то, зачем я здесь.
Он ослабляет галстук на шее и обращается к водителю, пультом приоткрыв стекло:
— Покатайся по кварталу, пока я не скажу, куда ехать.
— Да, сэр.
Стекло снова скрывает нас от водителя, и машина трогается с места.
— Не трать время на слова о своей любви, — говорю я.
— Ты так и не простила меня, — говорит он. — Я должен был вернуть тебя.
Я смеюсь.
— Ты думаешь, это меня уже волнует? Да я счастлива, что все так вышло. Я все знаю, Николас. О моем отце и о твоем, я даже думать боюсь, что ты принимал хоть какое-то в этом участие.
Черты лица Николаса ожесточаются, когда я это говорю. Минуту он молчит.
— Это не касается ни моего, ни твоего отца, — наконец, произносит он. — Дело в нас.
— Нет никаких «нас», — говорю я. — И никогда не было.
— Я слишком долго ждал. — Николас берет черную папку, лежащую позади него, и кладет ее мне на колени. — Если ты об этом действительно знала, то я удивлен. Как ты можешь верить этому мальчишке?
Игнорируя его слова, я открываю папку и вижу черно-белые фото, снятые со скрытой камеры.
— Ты следил, — сдавленным голосом говорю я.
— Я должен был знать, что ты в безопасности. Но ты не в безопасности.
На этих фото Иэн, Майки, Сэд и остальные ребята. На некоторых фото они в банданах, на некоторых нет. Но чем дальше я пролистываю снимки, тем больнее мне становится дышать. Эти снимки с их сделок. Я отчетливо могу видеть, как Сэд передает какому-то парню пакетик, а тот в свое время сует ему деньги в карман. На одном снимке, сам Иэн берет деньги.
Я понимаю, что это конец. Николас в своем желании вернуть меня, зашел слишком далеко.
— Какое же ты дерьмо, — шепчу я, едва сдерживая гнев внутри себя.
Он забирает снимки и аккуратно складывает их обратно в папку.
— Мальчик, который вздумал строить из себя наркобарона не подходит тебе, Линдси, — поясняет спокойно он. — Я не стану портить ему жизнь. Но…
Боль в груди становится такой невыносимой, когда я понимаю, что последует за этим «но».
— С одним условием.
Из моего рта вырывается ядовитый смешок. Николас игнорирует это.
— Оставь его и вернись со мной домой.
Я прикрываю глаза и стараюсь представить, что это сон. Но боль, которую я приношу себе, впиваясь ногтями в ладонь, убеждает меня в обратном. Все реально. Он меня шантажирует.
— Не думала, что ты опустишься так низко, — говорю я, глядя в его глаза.
— Мне не все равно, с кем ты путаешься. Уверен, твой отец тоже не будет рад этому.
— Неужели ты думаешь, что я буду счастлива с тобой, когда ты вынуждаешь меня на это?
— Я уверен, что со временем ты все поймешь, что я делаю это только ради твоего блага.
Боже. Что он несет?
— Мне двадцать лет, я способна сама за себя решать, — упорствую я, хотя понимаю, что ничего ему не докажу.
— Я люблю тебя. — Он с силой сжимает мою руку. — Как я уже и сказал: я ничего не сделаю этому парню, пусть и дальше калечит свою жизнь.
Мое тело, нет, я вся превратилась в камень. Но в моей голове такой хаос. Я не могу прямо сейчас уцепиться за что-то конкретное.
— Я бы мог убить ради тебя. — Николас продвигается все ближе. — Но я не хочу пугать тебя. Просто оставь его и вернись ко мне. Ты увидишь, что я не лгал, мы будем счастливы.
Он упечет Иэна в тюрьму. Боже. Он не блефует.
— Что мне нужно делать? — безжизненным голосом спрашиваю я.
— Я прямо сейчас еду в аэропорт. Мне нужно срочно вернуться в Сокраменто. Забудь обо всем, и едем со мной. Сейчас.
Во мне просыпается паника. Я не могу так. Не могу.
— Послушай. — Я поворачиваюсь к Николасу. — Я не знала, что это правда. Я думала, они просто шутят.
Несколько секунд Николас вглядывается в мое лицо, ища в них искренность. Но я давно научилась показывать то, что на самом деле не чувствую.
— Правда?
Я киваю.
— Мне нужно обдумать. Я не могу просто взять и все бросить, у меня ведь еще занятия. — Я продолжаю лгать и мысленно перебираю все варианты, чтобы остаться в Лос-Анджелесе. Хотя бы ненадолго. Мне нужно время.