Николас наклоняется, и я чувствую исходящий от него приятный аромат. Мне нравится то, как он на меня смотрит. И мне все равно, что он старше. У любви нет возраста. Он — первый мужчина, который смотрит так. В глазах своих одноклассников я вижу лишь похоть. Глаза Николаса излучают голод и нежность одновременно. Он старше, и он знает, как нужно ухаживать.
— Если бы ты знала… — он замолкает, глядя на меня, затем проводит рукой по моей щеке. — Ты спасла меня.
Тогда я даже не поняла, что он имел в виду. Я ничего не понимала.
Я не хотел убивать его, слышишь? Отец заставил меня. Но если бы я знал, что в результате его смерти появишься ты, я бы сделал это снова.
Мне казалось, он просто использует меня. Но я была его искуплением.
Резко распахнув глаза, я стараюсь понять, где я. Это был сон. Мне приснился кошмар.
— Все хорошо. — Нежные руки обхватывают мое тело.
Когда я чувствую его тепло, слышу нежный шепот, мое тело как по сигналу расслабляется. Я снова засыпаю и надеюсь, что, когда снова открою глаза, Иэн будет рядом.
Но его нет.
С трудом оторвав голову от подушки, я сажусь на кровати и вижу, что я в доме на Хилл Драйв. Не помню, как вчера мы добрались сюда. Шок еще не прошел. Стоит мне лишь подумать о том, что вчера произошло, невидимый клапан перекрывает все дыхательные пути.
Я не желала ему смерти. Я лишь хотела освободиться.
Но Алрой убил его. Или он сам себя убил?
Не могу вспомнить детали.
Странно, но образ его мертвого тела не преследует меня. Сегодня ночью он снился мне живым. Во сне в нашу первую встречу, я знала, что он убил моего брата. Но все равно делала и говорила то, что уже делала и говорила в реальности. Я не смогу изменить прошлое. Не смогу исправить то, что случилось.
Он заслужил смерти. Он убил Рональда.
Дойдя до ванной комнаты, я включаю кран и холодной водой ополаскиваю свое лицо. Отец не знает. Иначе бы Николас не прожил столько, и не входил в наш дом. Ведь так?
В голове столько вопросов, но я знаю, что не найду на них ответов. Например, как он убил моего брата? Зачем? И сколько ему было? Примерно, восемнадцать. Возможно ли такое? Рональду тоже было восемнадцать на тот момент.
На стуле лежит вчерашняя моя одежда. Переборов отвращение, я натягиваю джинсы и толстовку, затем спускаюсь вниз. Слишком тихо. Но из кухни доносятся тихие голоса, и я узнаю голос Майки.
— Что сказал Алрой? Они его поймали?
— Он просто сказал, чтобы я об этом не думал, — вздыхает Иэн. В его голосе горечь.
— Не думал? Он же нас сдаст всех?
— Майки, сядь. — Это голос Холла. — Я уверен, что они его поймали. Это же Алрой, а он не дурак.
— Конечно, — с сарказмом добавлет Бекс. — Грохнул мужика на наших глазах.
— Это изначально входило в его планы, — так же спокойно говорит Иэн.
— Ты знал о них? — с паникой в голосе спрашивает Майки.
— Конечно, нет.
— Дурдом какой-то.
— Вы все слышали, что он сказал перед тем, как получить пулю. — По характерному скрипу Иэн поднимается из-за стола, и я вжимаюсь в стену. Мне хочется дослушать.
— Сколько ему было, черт возьми? — тихо спрашивает Сэд. — Когда завалил парня.
— Восемнадцать.
— Алрой это знал?
— Алрой знает все.
— Не значит ли это, что теперь мы на его радаре? — еще тише спрашивает Бекс. — Мы ведь все свидетели.
— Не говори чепухи, — злится Холл. — Мы свидетели того, что Алрой не делал. Вы ведь видели, что Николас сам схватил пушку, а Алрой нажал на курок инстинктивно. Этот ублюдок сам хотел сдохнуть. Сделка есть сделка. Все, пора забыть. Да, согласен, это дерьмо будет еще долго нас преследовать, но мы его не убивали. Нам нужно как-то жить дальше.
Все продолжают молчать. Развернувшись, я снова поднимаюсь наверх, стараясь не упасть.
Нам нужно как-то жить дальше? Но как? Как я смогу простить себя за то, во что втянула Иэна и его друзей? Быть может лучше, если бы все оставалось по — прежнему. Он был бы счастлив со Спенсер, я бы продолжала бороться с Николасом в одиночку, и возможно, никогда бы не узнала, что он убил моего брата.
Это самое лучшее решение. Я злюсь на себя, понимая, что все это полная чушь. Кем бы я могла быть, если бы не знала всей правды?
Иэн сделал меня сильной. Он помог мне понять, что я не кусок воска, который можно согреть при удобном случае и лепить из него формы, какие только вздумается. Я сама могу решать, как мне жить и какой я хочу быть. С ним я это я. И мы не можем изменить того, что уже произошло.
Поэтому, да. Нам нужно продолжать жить дальше.
Дни тянутся. Возможно, это я уже не могу отличить друг от друга времена суток.
Иэн продолжает учиться, и каждую ночь мы засыпаем вместе, втайне боясь, что нам придется расстаться. Мы не говорим это друг другу вслух, но я вижу, что в его глазах неопределенность. Он не уверен, что все закончено.
Так же, как и я.
Алрой не нашел водителя Николаса, и все мы сейчас словно на пороховой почке.
Фил еще не вернулся из своей поездки, но он звонит каждый вечер, и нам приходится изображать то, как мы скучаем. Но самом деле, мы рады, что пока его нет в городе. Он бы обязательно заметил в нас перемену. Но мы ясно понимаем, что вскоре все может выплыть наружу. Что тогда будет, мне даже не хочется думать.
Я боюсь. Снова боюсь.
— Линдси. — Я чувствую нежное прикосновение к своей щеке. — Милая, проснись.
— Ч-ч-то? Что случилось? — Распахнув глаза, я вижу перед собой встревоженное лицо Иэна. Он целует меня в щеку и вытирает слезы.
Я плачу?
— Тебе приснился кошмар, — говорит он, прижимая меня к себе.
Я утыкаюсь в твердую и теплую грудь и чувствую дрожь во всем теле.
— Я кричала?
— Ты плакала.
Это похоже на правду.
— Что тебе снилось?
— Я не знаю. — Мои сны испаряются бесследно, стоит мне проснуться. — Не помню.
— Это хорошо, — успокаивающе говорит Иэн, гладя мне спину.
Какое-то время мы просто лежим. Дыхание Иэна тихое, но он не спит, потому что продолжает гладить меня ладонью.
— Иэн. — Я приподнимаюсь на одной руке и вглядываюсь в его спокойное лицо.
В спальне горит лишь маленький ночник, но я прекрасно вижу каждую черточку его мужественного лица. Щетина и серьезный взгляд делают его еще взрослее. Я сама не понимаю, как моя рука скользит вниз по его груди, по шести кубикам пресса, и останавливается на полоске волос.
— Сейчас? — он пытается улыбнуться.
Я целую его в губы, и он отвечает, лаская мой язык своим. Полностью оказавшись на нем, я разрыва поцелуй и задаю вопрос:
— Как он убил моего брата?
Глаза Иэна, которые секундой назад, были наполнены страстью, холодеют. Черные брови сходятся на переносице.
— Зачем ты спрашиваешь? — Его руки плавно скользят по моим бедрам, но я уже задала вопрос и не успокоюсь, пока не услышу ответ.
— Ты ведь знаешь, — шепчу, лаская руками его лицо. — Алрой рассказал тебе. Почему мой отец не знает? Или знает?
— Линдси. — Он осторожно снимает меня со своего тела и садится на кровати, опустив ноги на пол. — Ты не должна больше жить с этими мыслями.
— Но как я могу? — Мои руки обхватывают его тело сзади, и головой я утыкаюсь ему в спину, слегка касаясь ее губами. — Скажи мне хоть что-нибудь.
Почти минуту он молчит, рассеяно гладя мои руки.
— Не знаю, как Алрой раскопал это. Но твой отец не знает, точнее не верит.
— Почему?
— Не знаю. Им обоим было по восемнадцать. Мне не известно всей истории, но я знаю, что Николас сделал что-то с машиной твоего брата. Его заставил его отец. Вероятно, твой отец всегда считал Николаса орудием в руках своего отца. Поэтому верил ему, когда тот приходил к нему в дом.
При имени Николаса я вздрагиваю. И то, что он был в нашем доме, зная, что отчасти разрушил нашу семью, никак не укладывается в моей голове. Но ведь он сказал сам. Он сам это крикнул, перед тем как…
Иэн резко разворачивается и прижимает меня к себе, его губы находят мои. Я знаю, что он пытается сделать. Разделить мою боль.
— Больше никогда не спрашивай меня об этом, — тяжело дыша, говорит он, накрывая нас одеялом. — Мы ничего не сможем изменить, я лишь могу обещать тебе, что помогу справиться со всем этим.
Я киваю.
Хотелось бы надеяться, что на этом все закончится.
Следующий день приносит мне сюрприз. И я не могу сказать, насколько могу радоваться этому.
С самого утра, после того как Иэн уезжает на занятия, я сижу в библиотеке с миссис Клэй и играю ей на рояле. У меня получается не думать ни о чем. Совершенно. Лишь пальцы, скользящие по клавишам и музыка. Больше ничего.
Но чуть позже на мой телефон начинает звенеть. Холодок проходится по коже, когда я вижу имя отца. Что ему нужно?
Трясущимися руками я подношу телефон к уху.
— Папа.
— Линдси. — Голос отца возвращает меня в то время, когда я была прежней. Всего несколько месяцев назад.
— Что-то случилось? — Я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, но это сложно.
— Нам нужно многое обсудить, — отвечает он.
Я молюсь, чтобы это касалось только учебы. Ведь он не может ничего больше знать.
— О чем?
Он не отвечает на мой вопрос.
— Где ты сейчас находишься? Я в Лос-Анджелесе.
Боже. Он здесь.
— Ты не знаешь, где я живу, так? — Это вылетело само собой. Какая-то часть меня обижена на него, что он даже не знает такой элементарной вещи.
Его тяжелый вздох говорит о том, что он не зол.
— Ты живешь с каким-то парнем. Скажи мне адрес, я приехал сюда только чтобы поговорить. Спокойно, — добавляет он.
— Хорошо. — Я называю ему адрес и нажимаю «отбой».
В конце концов, сколько это может продолжаться?
Я устала бояться родного отца.
Через полчаса я сижу в знакомой машине, примерно в миле от особняка Клэев, и пытаюсь заговорить первой.