— Как мама?
Его взгляд серых глаз изучает меня. Морщины на лице папы стали еще глубже. Я никогда не задумывалась над тем, как он стар. И как он пережил все то, что пережил. Были причины тому, что он стал таким. Но странно, сейчас мне не хочется этого знать. Единственное чего я хочу, это чтобы он перестал винить меня и снова стал любить. Но даже без этого, я смогу жить дальше. Теперь смогу.
— Мама волнуется за тебя.
— Но ведь с ней все в порядке?
— Да. Она в порядке.
Папин водитель остановливается недалеко от пирса Санта-Моники, и отсюда я могу наблюдать за отдыхающими на пляже. Огромное колесо обозрения стоит без движения, но я продолжаю его гипнотизировать, словно оно поедет от моего взгляда.
— Линдси. — Я оборачиваюсь на его голос. — Почему?
— Что? Ты по поводу учебы? Не знаю, может просто…
— Почему ты не рассказала о Николасе.
Вся кровь разом ударяет мне в мозг и такое ощущение, что я сейчас умру от кровоизлияния.
— Я.. — пытаясь подобрать слова, из моего рта выходят лишь непонятные звуки.
— Мне все известно.
— Как долго?
— Примерно сутки.
— Как ты узнал? — я поднимаю на него глаза и больше не отвожу их в сторону.
— Примерно двадцать три часа назад произошла странная вещь. Водитель Николаса явился в Эллиоту и объявил ему, что его сын убит черной шайкой в Лос-Анджелесе. У старика случился сердечный приступ, и он вряд ли проживет эту неделю.
Закрыв глаза, я молюсь, чтобы слезы не выдали насколько, я сейчас разбита. Мне не хочется верить во все это.
— Я знаю все, Линдси, — продолжает отец. — Всю ту историю продажи наркотиков в каком-то клубе, знаю, как умер Николас. И какую роль в этом сыграла ты.
— И что теперь? — одними губами спрашиваю я.
— Я долго думал. Твои друзья — просто кучка мальчишек, которые не заслуживают решетки. Ради тебя я сделал все, что было в моих силах.
— Что именно?
Он испытующе смотрит мне в глаза. Затем протягивает руку и заправляет выбившуюся прядь мне за ухо.
— Ты вправе злиться на меня. Не могу представить, через что тебе пришлось пройти, раз ты пришла к таким отчаянным мерам. — Его голос становится серьезнее. — Ты должна была рассказать. И это бы прекратилось.
Знаю, что прекратилось бы. Но как мне ему объяснить, насколько я была зла на него и на маму? Как объяснить то, что в моей жизни появился тот, кто готов меня защищать до последнего?
— Иэна это не коснется? — Мне нужно знать это конкретно. И заодно знать, что именно известно отцу.
— Так зовут этого молодого человека? — Отец потирает подбородок. — Никого из вас это не коснется. Николас мертв. Свидетелей нет. Продолжайте жить так, словно ничего и не было.
Разве это возможно? Но я цепляюсь за слова, что Иэн будет в порядке, и что свидетелей нет. Значит ли это, что отец… убрал водителя Николаса. Но я не стану задавать этот вопрос.
— Жизнь странная штука. — Отец откидывается на сиденье и рассеяно смотрит в окно. — После смерти сына я думал, что никогда не смогу больше улыбаться. Отчасти так и было. Но потом мы с мамой дали тебе жизнь, и я… — он замолкает, а я с жадностью глотаю каждое его слово. — Ты вдохнула в меня жизнь, мой ангел. Но я стал другим. Мне не хватило сил тебя простить в том, в чем ты не была виновата.
Я не буду плакать, не буду. Но моя губа начинает предательски дрожать.
— Мне жаль Николаса, — говорит отец, и мое сердце пропускает удар. — Он тоже был игрушкой в руках Эллиота. Но он был честным, по крайней мере, по отношению к тебе. Мне долго казалось, что я в нем ошибался.
О, папа, — кричит мое сердце. — Ты ошибаешься до сих пор.
Готов ли он к тому, что я скажу ему правду? Готова ли я сама произнести эти слова?
Уходит несколько минут, прежде чем я принимаю окончательное решение. Я не буду ему говорить о Николасе и Рональде. Я буду носить в себе эту правду и не стану разбивать сердца родителей. Николас мертв. Мы больше не сможем его наказать. Я знаю одно — сейчас папу сломает правда. Снова.
Слишком много тайн. Слишком много лжи и обмана в нашей жизни, и я так устала. Чертовски устала. Мне хочется забыть все, вдохнуть свежий воздух и жить дальше.
— Ты больше не можешь жить в доме чужих людей, — вдруг говорит отец.
— Но они мне не чужие, — возражаю я.
Он смотрит внимательно на меня, пытаясь понять.
— Я сам виноват в том, что позволил тебе чувствовать себя в родном доме чужой. Что же ты хочешь, Линдси?
Все что я хочу — это Иэн.
— Я хочу быть с тем, кто любит меня. У нас планы, папа. Я не уйду после всего, что он сделал для меня.
Такая откровенность его удивляет. Если честно, это наш первый откровенный разговор. Мы говорили, но в основном обсуждали мою учебу, занятия. Не более.
— Часто влюбленные видят не то, что на самом деле.
— Ты не прав. — Я качаю головой. — Нам понадобилось достаточно времени, чтобы убедиться в обратном.
Я жду, что он ответит, но это уже не так важно. Больше ни что не помешает мне заниматься тем, что я хочу и быть с тем, с кем я хочу.
— Что ж. — Папа поворачивает голову в мою сторону. — Знай, что наша дверь открыта.
Твои карты снова действительны. Между прочим, уже давно. Ты ведь не проверяла, так?
— Нет. Я даже не думала об этом.
— Но ты должна снова учиться, Линдси.
— Я буду. Ты знаешь, что я хочу.
Он сглатывает и кивает в знак согласия.
— Хорошо.
— Хорошо, — эхом повторяю за ним.
Перед тем как мне выйти из машины, папа наклоняется и целует меня в лоб. Это много для меня значит. Как и для него. Я решила, что больше не буду копаться в его прошлом и пытаться понять, что сделало его таким. Отчасти я понимаю и глупо тратить время на ошибки прошлого, когда впереди целая жизнь.
Он сделал для меня намного больше, чем я когда-либо просила.
Вернувшись домой, я вижу машину Иэна на подъездной аллее. Усталость и мандраж быстро меня покидают. Через ступеньку я мчусь наверх, чтобы рассказать ему о том, что мы больше можем не опасаться любого звонка или подъезжающую незнакомую машину.
Иэн стоит ко мне спиной, снимая майку. Тугие мышцы на его спине приходят в движение, когда он поднимает руки вверх.
— Где ты была? — увидев меня, спрашивает он.
— Мне нужно что-то рассказать тебе.
— Ты уже слышала?
— Что именно?
— Алроя арестовали сегодня утром. Он подозревается в убийстве Николаса Эллиота младшего.
Глава 33
Иэн
Случившееся с Алроем никак не укладывается в голове. Особенно после того, что мне рассказывает Линдси. Я рад. Я честно рад, что он помог нам. Что, наконец, он показал, насколько любит свою дочь.
Теперь я надеюсь, что Линдси перестанет плакать во сне. Чаще всего она не помнит, когда это происходит. И я не говорю ей об этом. Каждая ночь — это пытка. Не потому что я просыпаюсь от ее стонов и несколько часов стараюсь успокоить ее. В итоге я не высыпаюсь и утром еду в Кроун, чтобы день стараться вести себя, как и обычно. Чертовки сложно готовиться к экзаменам и не думать о том, что на наших глазах умер человек. Не буквально, но мы убили его. Поэтому каждая ночь — это пытка, потому что ты пытаешься забыться во сне, но из этого ничего не получается. Все только хуже.
И Линдси. Она отреагировала ожидаемо, но лучше бы она билась в истерике и со временем пришла в себя, чем то, что происходит с ней сейчас.
Алрой упустил водителя, и это вышло нам боком. Я уже не боюсь тюрьмы, хотя уверен, что Алрой ни за что не расскажет всей правды. Я боюсь оставить Линдси. Это ее сломает окончательно.
Никто из «К» не был на связи, все легли на дно. Есть надежда на то, что его освободят за неимением доказательств.
Но как надеяться на это, когда из его пушки вылетела пуля? Когда его палец нажал на курок?
Самое паршивое в этой ситуации — это неизвестность. Мы ничего не знаем. Абсолютно.
Я останавливаю машину на подъездной дорожке у коттеджа парней, и на несколько минут утыкаюсь головой в руль. Я выжат как лимон от недосыпания и маркетингового теста, который длился сегодня на протяжении трех часов. Мне нужно перестать ныть и жалеть себя. Зубрежка ни черта не помогает, но Линдси делает за меня почти всю письменную работу, так что думаю, я все сдам и получу диплом.
Завтра возвращается отец. Это еще одна недопроблема, потому что нам нужно как-то вести себя, чтобы он ничего не заметил.
Еще с порога я слышу голос Молли и закатываю глаза, проходя внутрь.
— Он не заслужил тюрьмы! Кто угодно, но не он! — Она стоит посреди гостиной и пытается убить взглядом Майки.
— Проклятье! Успокойся! — кричит мой друг.
— Я пойду в полицию, — начинает она. — Он не заслужил этого дерьма. Так я и знала, что ваши задницы останутся в стороне. — Тут она замечает меня, и я становлюсь объектом ее агрессии. — Ты. Ты не мог все сделать сам. Теперь ты и твоя принцесса продолжаете жить в своем прекрасном особняке, в то время как Алрой сидит за вас!
— Никто не знал, что так получится. — Это самое тупое, что я мог сказать и конечно же, разозлил ее еще больше.
— Все вы прекрасно знали!
— Никто не просил его нажимать на курок! — перебивает Майки.
— Он не убивал! Вы видели то, что произошло. Вы должны дать показания!
Сейчас ей бесполезно объяснять, что мы лишь сделаем хуже. Мы подставим всех, кто там был. Нас словно там и не было благодаря отцу Линдси.
Но если я скажу это вслух, Молли убьет меня на месте. Ее руки дрожат, но она тут же пытается собраться и, подойдя к Майки вплотную, тихо говорит:
— Если бы я только могла… ты знаешь, что ничего не изменить. Пожалуйста, — добавляет она тише. — Джорел… Не заставляй меня страдать еще больше.
С этими словами она хватает куртку с кресла и пулей вылетает из дома, громко хлопнув дверью.
Мне не совсем понятно, что она имела в виду. Я смотрю, как Майки яростно ударяет кулаком косяк двери и прислоняется к нему лбом.