– Кажется, это перебор.
Не хочу судить, но Оуэну как будто это не понравилось.
– Вот его и можно описать таким словом, как перебор. Папа мечтал участвовать в Олимпийских играх или драться в Таиланде, на знаменитом стадионе Лумпхини. Там соревнуются лучшие из лучших. Но не прошел. Поэтому его мечта стала моей.
– Слишком много давления на ребенка.
Оуэн кивает.
– Но я больше ничего не знал. И моего папу было опасно злить.
Он имеет в виду в буквальном смысле?
Вижу это по его глазам.
– Он тебя обижал? – Переплетаю пальцы с пальцами Оуэна, и он сжимает мою руку. Затем осторожно тянет наши руки к своей груди, и я придвигаюсь ближе.
– Да. Но не так сильно, как маму.
Мир вокруг меня замирает, и я с секунду не могу дышать.
– Он ее обижал? – спрашиваю почти шепотом.
Оуэн прижимает к груди наши переплетенные руки.
– Он все время шпынял мою маму. Иногда бил. Я пытался его остановить, но он был сильнее и лучше дрался. Поэтому в двенадцать я начал заниматься джиу-джитсу. В Блэкуотер популярны только боевые искусства, потому что хорошо подготавливают к единоборствам. Я не мог одержать победу над папой в кикбоксинге, поэтому изменил правила игры. В девятом классе присоединился к команде по смешанным боевым искусствам. Должен был сделать что-то, чтобы защитить маму.
Оуэн отводит взгляд. Ему сложно об этом говорить.
– Через год случился приступ. Когда врачи поставили диагноз, папа пришел в ярость. Он не хотел «дефектного» сына. Именно так он сказал маме сразу после того, как швырнул ее через комнату.
– О господи!
– Тогда я впервые попытался противостоять ему. Но проиграл, и его задержали. – Он глубоко вдыхает. – Меня некому было тренировать. В Блэкуотер не так уж много инструкторов по боевым искусствам. Но я работал стажером у Каттер и знал о ее прошлом в боевых искусствах и опыте Лазаруса в тренировке боксеров.
Каттер сначала не хотела мной заниматься. Уже злилась, потому что я сказал, что не хочу довести стажировку до конца. Мне кажется, ее уговорил Лазарус. Она согласилась меня тренировать, и я начал соревноваться в MMA. Я понял, что мое тело все еще могло делать то, чего я от него хотел.
– Но ты сказал, что бои увеличивают вероятность приступа.
– Конечно, если я буду неосторожен. А прошлым вечером так и произошло. Стоило перед боем воспользоваться ингалятором. Не знаю, о чем я думал. Но это все не значит, что я не могу драться.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? В смысле, почему мне?
– Ну, мне пришлось рассказать тебе про астму.
Он робко улыбается.
– Это точно.
Выдыхаю, оказывается, я все это время даже не дышала.
Оуэн передвигается, так что теперь его колени обхватывают мои.
– Но я рад, что рассказал и остальное.
– И я тоже. – Я сглатываю. – Но прошлым вечером… это не может повториться.
– Приступ астмы? Согласен, – говорит он, притворяясь серьезным.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– Ты имеешь в виду, когда мы поцеловались.
Он заглядывает мне в глаза и целует меня.
– Я ни с кем не хочу встречаться, – выпаливаю я.
– Я знаю, ты что-то почувствовала, когда я тебя поцеловал. И с тех пор я сам ни о чем не мог думать. Просто скажи, почему не хочешь дать шанс. Больше я ничего не прошу.
Я хочу назвать ему причину, но не могу сказать правду.
Он склоняет голову, чтобы снова посмотреть мне в глаза.
– О чем ты думаешь?
Что я слишком далеко зашла и увязла по уши. Что тоже не могу перестать о тебе думать и меня это чертовски пугает. И я очень хочу, чтобы ты снова меня поцеловал.
Но ничего из этого не могу сказать. Опускаю взгляд и позволяю волосам скрыть мое лицо.
– Поговори со мной, Пейтон.
– Не могу, – отвечаю шепотом.
Молчание слишком затягивается, и Оуэн придвигается ближе.
– Что, если я начну первым?
Выглядываю из-за волос.
– Хорошо.
Он догадывается о моей уловке с волосами и перекидывает длинные пряди через плечо. Его пальцы касаются моей шеи, и по моему телу проносится волна тепла.
– Мне кажется, тебя кто-то обидел, и теперь ты боишься, что это повторится.
Говорить об этом сложнее, чем я ожидала.
– Мои последние отношения плохо закончились. – Стараюсь не думать о том вечере. – Все сложно. У нас были общие друзья, которые заняли его сторону.
– Мне жаль.
Оуэн прикасается к моей ноге и проводит рукой от колена к лодыжке и обратно.
– Я не хочу об этом говорить, – тихо произношу я. – Просто хочу сосредоточиться на том, чтобы вылечить колено. И я здесь ненадолго. Нет смысла с кем-то встречаться.
Мы оба понимаем, что я имею в виду его.
– Почему? Потому что вернешься домой? Осенью ты все равно пойдешь в университет.
– Просто не могу.
– Но ты что-то почувствовала. Верно?
Я не могу врать. Сердце так сильно колотится, что он, наверное, его слышит.
– Что ты хочешь от меня услышать?
Отворачиваюсь и наблюдаю, как снаружи на ветках шелестят листья.
Он прижимает пальцы к моей спине.
– Хочу, чтобы ты призналась, что чувствовала в тот момент, когда я тебя поцеловал. Мне нужно знать, что я это не вообразил.
– Да, я тоже что-то почувствовала, но это не имеет значения. То, что есть между нами, недопустимо. Поэтому я стараюсь не думать об этом, а ты все только усложняешь.
Рука Оуэна скользит по моей щеке, и он нежно разворачивает мое лицо к себе.
– Мне кажется, я ничего не могу поделать со своими чувствами к тебе. Я тоже ни с кем не хотел связываться. Как только окончу школу, тут же отправлюсь бэкпеккером в Европу и Азию. – Он мешкает. – Но мне с этим не справиться. Каждый раз, как смотрю на тебя, могу думать лишь о том, что обнимаю и целую тебя. Заставляю улыбаться.
Мне требуется секунда, чтобы прийти в себя.
– Нас влечет друг к другу. Иногда такое случается с друзьями.
Я пытаюсь найти объяснение своим поступкам, но получается ужасно.
Оуэн проводит пальцами по моему подбородку и опускается к шее. Там его рука замирает, большой палец оказывается на плече, а остальные обхватывают шею сзади. Так прикасаются к человеку, которого собираются поцеловать. Я тоже хочу его поцеловать, хотя не должна.
– Если ты действительно не хочешь отношений между нами, я отступлю. Но будет сложно, и я этого не хочу. – Он прижимается лбом к моему. – И я уже давно ничего так не хотел.
Оуэн как будто сдерживается.
– Ты хочешь, чтобы я перестал пытаться? – спрашивает он. – Ты должна сказать. Если тебе не нужен парень, я не буду твоим парнем. Приму то, что смогу.
Я слегка отстраняюсь.
– Я не хочу, чтобы мне снова было больно.
Оуэн обхватывает мое лицо, и его губы касаются моих.
– Обещаю, что не сделаю тебе больно.
Часть меня верит ему.
Глава 29Соври мне
ОУЭН ПРИВЕЗ меня час назад, и я лежу на кровати и смотрю в потолок. Не могу перестать думать о его руках на своей коже – каково было целовать его и слушать, как он шепчет мое имя. Мой гениальный план держать дистанцию и не подпускать его слишком близко пошел коту под хвост.
Вибрирует телефон. Надеюсь, это Оуэн.
Проверяю звонящего, но это не он. Не узнаю номер, но вижу код Вашингтона. Должно быть, Рид. Надо проигнорировать, пусть уходит на голосовую почту. Но то, что он звонит сейчас, выводит меня из себя, словно он знал, что я чувствую себя прекрасно, и должен был все испортить.
– Чего тебе? – спрашиваю я, не дожидаясь подтверждения, что это Рид.
– Пейтон? Приятно слышать твой голос. Я не думал, что ты возьмешь.
Рид говорит ласково и подавленно, что невозможно, потому что у него нет сердца.
– Чего тебе? – снова спрашиваю я.
– Хочу, чтобы ты вернулась. Люсия говорит, мама отправила тебя в дорогой реабилитационный центр для спортсменов, и ты не вернешься еще пять-шесть месяцев.
Я улыбаюсь. Только Люсия могла придумать, как помучить Рида. Куплю ей самую красную помаду, что смогу найти.
– Тебе не нужно беспокоиться насчет того, когда я вернусь. Ничего не изменилось. Как я не хотела видеть тебя перед тем, как уехала, так и до сих пор не хочу.
– Я скучаю по тебе.
– Привыкай к этому.
– Тесс тоже по тебе скучает.
Он пытается мной манипулировать.
Но что, если нет?
– Больше не звони мне, Рид.
Кладу трубку прежде, чем он скажет еще слово.
Он перезванивает через две секунды, но в этот раз я не отвечаю. Добавляю номер, с которого он звонит, в длинный черный список.
Скучает ли она по мне? Потому что я действительно скучаю, особенно когда происходит что-то потрясающее. Она до сих пор является первым человеком, которому я хочу рассказать.
Возможно, она готова выслушать. Рискую и нажимаю кнопку быстрого набора.
Телефон издает три гудка. Либо ее нет, либо она все еще не хочет со мной разговаривать.
Только я собираюсь положить трубку, как кто-то отвечает.
– Чего тебе? – рявкает на другом конце провода Тесс. Непохоже, что она изменила свое отношение.
– Я хочу поговорить.
– Значит, ты готова объяснить, почему соврала мне?
Меня удивляет злость в ее голосе. Таким тоном Тесс разговаривает с отцом, мужчиной, которого ненавидит.
– Тесс…
– Я все размышляла об этом и решила, что, возможно, ты не пыталась меня обидеть, а я всего лишь стала сопутствующим ущербом. – В ее голосе слышится намек на грусть, и на секунду как будто возвращается моя лучшая подруга. – Это единственное объяснение, которое мне кажется логичным.
Не единственное.
– Иногда отношения меняют людей и заставляют их делать дурацкие поступки, – говорит она. – Именно это произошло?
Мне лишь нужно сказать «да», и моя лучшая подруга вернется. Но я не могу.
– Я никогда не врала тебе, Тесс, и не буду сейчас. Я говорила тебе правду. Рид меня толкнул. Он признаётся в этом, когда звонит. Я ничего не напутала.
– Точно. – Тесс стала еще злее прежнего. – Позвони, когда будешь готова быть честной. Или никогда мне больше не звони.