— Отлично! Займи ей место за нашим столиком в буфете.
— Наверное, Лена вела себя так и в прежних школах. Вот почему ее посадили в психушку.
Линк не шутил. Судя по его серьезному голосу, после инцидента с окном он подслушал немало разговоров своей матери. Мне вспомнились слова Лены о том, как сложна ее жизнь. Возможно, тому виной сходные случаи или еще тысяча причин, о которых она не желала говорить. Что, если Эмили Эшер и ее окружение не ошибались? Что, если я принял не ту сторону?
— Будь осторожен, парень. Похоже, ей уже забронировали место в сумасшедшем доме.
— Если ты веришь во все это, то мне не о чем с тобой разговаривать.
Мы молча выехали на школьную стоянку. Я зная, что Линк просто пытался предупредить меня, но побороть волну раздражения не было сил. Я ничего не мог поделать с собой. Все вокруг казалось чуждым и враждебным. Выбравшись из машины, я хлопнул дверью. Линк окликнул меня:
— Чувак, пойми. Я беспокоюсь о тебе. Ты ведешь себя как придурок.
— Мы что с тобой — уже пара гомиков? Может, тебе лучше побеспокоиться о себе и найти какую-нибудь девчонку? Пусть даже сумасшедшую?
Он вышел из машины и посмотрел на здание администрации.
— В любом случае, предупреди свою подружку, чтобы сегодня она вела себя осторожно. Взгляни на крыльцо.
На ступенях у главного входа стояли миссис Линкольн и миссис Эшер. Они разговаривали с директором Харпером, а рядом с ними с важным видом крутилась Эмили. Миссис Линкольн строго отчитывала директора, и тот послушно кивал с таким выражением, будто восторгался каждым ее словом. Он возглавлял нашу школу много лет, но понимал, у кого в руках реальная власть в городе. Сейчас он смотрел на двух ее представительниц. Когда мать Линка замолчала, Эмили живописала инцидент с разбитым окном. Миссис Линкольн одобрительно похлопала ее по плечу. Директор возмущенно покачал головой.
В этот день над нами действительно нависло плохое облако.
Лена сидела в своем катафалке и что-то строчила в потрепанном блокноте. Мотор тихо урчал. Я постучал в окно. Она подпрыгнула от неожиданности и посмотрела на здание администрации. Наверное, ее тоже встревожило сборище разгневанных мамаш. Я помахал ей рукой в надежде, что она откроет дверь, но Лена покачала головой. Я подошел к машине с другой стороны и подергал за ручку пассажирской двери. Замки были заперты. Однако она напрасно думала, что от меня так легко избавиться. Я не собирался никуда уходить. Сев на капот, я бросил свой рюкзак на гравий парковки.
«Итан, что ты делаешь?»
«Жду, когда ты выйдешь».
«Тебе придется долго ждать».
«Мне некуда спешить».
Она посмотрела на меня через ветровое стекло. Я услышал, как щелкнул дверной замок.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедший?
Лена подошла ко мне и сложила руки на груди — прямо как Эмма перед началом очередного нагоняя.
— Судя по слухам, я не такой безумный, как ты.
Ее волосы были подвязаны сзади шелковым черным бантом, украшенным аппликациями вишневых и розовых соцветий. Я представил, как она, собираясь в школу, рассматривала себя в зеркале и размышляла о собственных похоронах. Наверное, выбрав бант с цветами, она постаралась скрасить свое траурное настроение. Черные джинсы, черные кроссовки, длинное платье и черный крест.
Лена нахмурилась и посмотрела на здание школы. Члены родительского совета направились в кабинет директора, чтобы обсудить ее дальнейшую участь.
— Ты слышишь, о чем они говорят?
Она покачала головой.
— Я не могу читать мысли людей.
— Но ты же копалась в моем уме.
— Нет, Итан. Это не так.
— А вчера вечером?
— Я не знаю, что произошло. Кажется, мы… связаны друг с другом.
Тема наших отношений смущала ее — особенно сейчас. Она старалась не смотреть мне в глаза.
— У меня такого прежде не было. Ни с кем.
Я мог бы сказать, что понимаю ее чувства. Мне хотелось признаться, что, когда мы мысленно общались, я чувствовал неописуемую близость к ней — как ни к кому другому. Нас разделяло расстояние, но мы были рядом. Мы были вместе.
Естественно, я умолчал об этом. Я начал думать о расписании баскетбольных игр, о меню в буфете, о школьном коридоре, который недавно выкрасили в цвет зеленого горохового супа. О чем угодно, только не о нас. А затем, склонив голову набок, я выдавил из себя глупый ответ:
— Да, девушки часто говорят мне об этом.
Иногда я вел себя как идиот — чем больше нервничал, тем глупее становились мои шутки. Она печально улыбнулась.
— Ты зря стараешься развеселить меня. У тебя ничего не получится.
Тем не менее было видно, что ее настроение немного улучшилось. Я оглянулся на здание школы.
— Если хочешь узнать, о чем они говорят, я могу перечислить их главные тезисы.
Она скептически фыркнула.
— Хочешь сказать, тебе что-то известно?
— Это Гэтлин. Здесь не бывает секретов.
— И насколько плоха моя ситуация? — спросила она, отвернувшись в сторону. — Они думают, что я ненормальная?
— В принципе, да.
— Они считают, что я представляю собой опасность для школы?
— Хорошая догадка. Жители нашего города не любят чужаков. А главным изгоем в Гэтлине является Мэкон Равенвуд. Только без обид.
Прозвенел первый звонок. Она нахмурилась и схватила меня за рукав.
— Вчера вечером мне приснился кошмар. И там ты…
Я кивнул. Она могла бы и не говорить об этом. Я знал, что мы делили один и тот же сон.
— У меня потом были мокрые волосы.
— У меня тоже.
Она вытянула руку и показала мне синяки на запястье. Их оставили мои пальцы, когда я пытался удержать ее перед тем, как она погрузилась в темноту. Я надеялся, что Лена не досмотрела сон до конца. Но, судя по ее лицу, она все-таки видела и финал.
— Мне очень жаль.
— Это не твоя вина, Итан.
— Я не могу понять, почему наши сны такие реальные.
— А ведь я все время предупреждаю тебя. Ты должен держаться от меня как можно дальше.
— В любом случае, я буду считать, что ты меня предупредила.
В глубине души я знал, что не смогу отказаться от Лены — не смогу «держаться от нее как можно дальше». Через пару минут мне предстояло войти в школу и столкнуться с одноклассниками, которые явно не одобряют мой выбор. Но меня это не волновало. Я наслаждался откровенным общением без всяких прикрас. С Леной можно было говорить о чем угодно. Там, в Гринбрайре, я готов был сидеть на траве целый день, и даже больше — пока она была бы рядом со мной.
— А что ты говорила о своем дне рождения? Почему ты не сможешь оставаться здесь после него?
Она тут же изменила тему разговора:
— Я хотела спросить тебя о медальоне. Ты тоже видел горящий дом?
— Да. Я сидел в церкви, когда началось видение. Это просто чудо, что я не упал со скамьи. Но мне удалось выведать у Сестер некоторые сведения. Инициалы И. К. У. соответствуют имени Итана Картера Уота. Он был моим прапрапрапрадедом. Мои сумасшедшие бабки утверждают, что меня назвали в его честь.
— Почему же ты сразу не узнал инициалы?
— В том-то все и дело! Я никогда не слышал о нем прежде. Его удалили из нашего фамильного древа.
— А инициалы Ж. К. Д.? Это Женевьева, верно?
— Наверное, она. Хотя Сестры ничего не знают о ней. Буква Д, скорее всего, означает Дачанис. Я хотел расспросить Эмму, но стоило ей увидеть медальон, у нее чуть глаза не вылезли. Как будто его трижды заколдовали, окунули в ведро вуду и завернули в проклятье огромных размеров. Жаль, что кабинет отца все время закрыт. Там хранятся старые мамины книги о Гэтлине и Гражданской войне.
Затем я как бы невзначай закинул удочку:
— Может, ты поговоришь со своим дядей?
— Он ничего не знает. Где сейчас медальон?
— У меня в кармане. Эмма велела засунуть его в мешочек, наполненный особым порошком. А потом отнести обратно в Гринбрайр и закопать в землю.
— Наверное, она ненавидит меня.
— Не больше, чем любую другую девушку, с которой мне хотелось бы подружиться. Я имею в виду девушку-товарища, а не что-то там такое…
Мне и самому не верилось, что я могу вести себя настолько нелепо.
— Давай пойдем в класс. Зачем нам новые проблемы?
— Нет, я лучше поеду домой, — ответила Лена. — Конечно, мне придется свыкнуться с таким отношением. Но я хочу пожить спокойно хотя бы еще один день.
— Ты не боишься, что тебя потом будут ругать?
Она засмеялась.
— Кто? Мой дядя? Всеми гонимый Мэкон Равенвуд, который считает школу пустой тратой времени? Он и сам не ходил в нее. Моего дядю бросает в дрожь от всего, что нравится добропорядочным жителям Гэтлина.
— Тогда почему ты приехала сюда?
Например, я знал, что Линк ни за какие коврижки не появился бы в школе, если бы миссис Линкольн каждое утро не контролировала его. Лена повертела в руках один из своих брелоков — семиконечную звезду.
— Я думала, здесь будет по-другому. Я надеялась завести друзей среди одноклассников, присоединиться к редколлегии школьной газеты… ну и все такое прочее.
— Ты имеешь в виду нашу газету? «Парламентские новости "Джексона"»?
— В прежней школе я тоже пыталась устроиться в редколлегию, но мне сказали, что штат уже полный. Хотя у них не хватало корреспондентов и они не успевали выпускать газету вовремя.
Она смущенно отвернулась.
— Я лучше поеду.
Мне оставалось лишь открыть для нее дверь.
— Я думаю, тебе стоит поговорить со своим дядей о медальоне Женевьевы. Возможно, он знает больше, чем ты думаешь.
— Поверь, он ничего не знает.
Я захлопнул дверь. Конечно, мне хотелось, чтобы она осталась в школе. Но отчасти я был рад, что Лена уезжала домой. Сегодня мне и без нее хватит неприятностей.
— Если хочешь, я сдам твою работу на проверку.
Проследив за моим взглядом, она взяла в руки блокнот, лежавший на пассажирском сиденье.
— Нет, это мои личные записи.
Лена открыла бардачок для перчаток и сунула туда блокнот.
— Просто ерунда всякая.