— Я не понимаю. Почему библиотека?
— Дело не в библиотеке. А в Мэриан Эшкрофт.
— Библиотекаре? Знакомой дяди Мэйкона?
— Мэриан была лучшей подругой моей мамы, и ее партнером по исследованиям. Она — единственный человек, который знает о Гатлине не меньше моей мамы, и она самый умный человек в Гатлине, теперь.
Лена смотрела на меня скептически.
— Умнее, чем дядя Мэйкон?
— Ладно. Она — самая умная смертная в Гатлине.
Я никогда не мог понять, что такие как Мэриан делали в таком городе как Гатлин. «Только потому, что ты живешь посередине пути в никуда, — сказала бы Мэриан мне за бутербродами с тунцом, сидя рядом с моей мамой, — не означает, что ты не можешь узнать, где именно ты живешь». Я понятия не имел, что она хотела этим сказать. Я не понимал и половины того, о чем она говорила. Возможно, именно поэтому Мэриан так хорошо ладила с моей мамой; я так же не понимал половины из того, о чем говорила мне мама. Как я и говорил, самый большой мозг в городе, или, возможно, просто самый упертый характер.
Когда мы вошли в пустую библиотеку, Мэриан бродила среди книжных стеллажей в чулках, подвывая себе что-то под нос, словно сумасшедшая из греческих трагедий, которые она любила цитировать.
Так как библиотека была довольно заброшенным местом, за исключением редких визитов леди из ДАР, проверяющих полузабытые факты очередной родословной, у Мэриан была полная свобода действий.
— Ты знаешь ли…
Я шел на ее голос, углубляясь в стеллажи.
— Какой приказ недавно…
Я повернул за угол в раздел беллетристики. Там она и была, покачивалась со стопкой книг в руках и смотрела сквозь меня.
— Всем объявил Креонт-военачальник?…
Лена остановилась позади меня.
— Не знаешь, вижу, а беда грозит ужасная
Мэриан перевела взгляд с меня на Лену, глядя поверх своих очков для чтения в квадратной красной оправе.
— Тому, кто мил обеим.
Мэриан была там, но явно не с нами. Я хорошо знал этот взгляд, и я знал, что она могла найти цитату для любого события, вот только она никогда не выбирала их наобум. Какая беда грозила мне или тому, кто мне мил? Если этим человеком была Лена, то не уверен, что хотел бы это знать.
Я читал много, но не греческие трагедии.
— Эдип в Колоне?
Я обнял Мэриан, поверх груды книг в ее руках. Она обняла меня так сильно, что у меня перехватило дыхание, громоздкая биография генерала Шермана врезалась мне в ребра.
— Антигона, — произнесла Лена из-за моей спины.
Показушница.
— Очень хорошо, — Мэриан улыбнулась Лене через мое плечо.
Я скорчил Лене рожицу, а она пожала плечами:
— Обучение на дому.
— Всегда впечатляет, когда встречаешь подростка, знающего содержание Антигоны.
— Я помню только, что она хотела похоронить мертвеца.
Мэриан улыбнулась нам обоим. Она сунула половину книг в мои руки и вторую половину Лене. Когда она улыбалась, она выглядела как девушка с обложки. У нее были белые зубы и красивая смуглая кожа, она походила больше на модель, чем на библиотекаря. У нее была довольно экзотическая внешность, в ней было намешано так много кровей, словно смотришь на итог все долгой истории Юга — люди из Вест-Индии, с Сахарных островов, из Англии, Шотландии, даже Америки — все так перемешались между собой, что придется переворошить целый лес генеалогических деревьев, чтобы найти истоки.
Даже при том, что мы были к югу от Где-нибудь и к северу от Нигде, как сказала бы Амма, Мэриан Эшкрофт была одета так, словно преподавала в Дюке. Вся ее одежда, все ее украшения, все ее уникальные яркой расцветки шарфы, казалось, были привезены неизвестно откуда и прекрасно дополняли ее ненарочито задорную короткую стрижку.
Мэриан была так же далека от Гатлина, как и Лена, но, тем не менее, она прожила здесь столько же, сколько и моя мама. Теперь уже дольше.
— Я так скучала по тебе, Итан. А ты — ты должно быть племянница Мэйкона, Лена. Печально известная новенькая. Девочка с окном. О, да, я слышала о тебе. Все эти леди, они болтливы.
Мы проследовали за Мэриан назад к центральной стойке и свалили все книги на передвижной стеллаж.
— Не верьте всему, что слышите, доктор Эшкрофт.
— Прошу тебя. Мэриан, — я чуть не уронил книгу. Кроме моей семьи, Мэриан была доктором Эшкрофт почти для всех в этом городе. Лене давали мгновенный доступ в близкий круг, и я понятия не имел почему.
— Мэриан, — улыбнулась Лена. Кроме Линка и меня, Лене впервые удалось почувствовать на себе наше знаменитое Южное гостеприимство от еще одного аутсайдера.
— Я только хочу уточнить, когда ты разбила окно своей метлой, ты не вышвырнула наружу всё следующее поколение ДАР? — Мэриан начала опускать шторы, и жестом позвала нас на помощь.
— Конечно, нет. Если бы я это сделала, у истории никогда не было бы такой огласки.
Мэриан откинула голову и рассмеялась, обнимая Лену.
— Хорошее чувство юмора, Лена. Это тебе пригодится в этом городе.
Лена вздохнула.
— Я слышала много шуток. В основном обо мне.
— Ах, но… Памятники остроумия переживают памятники власти.
— Это Шекспир? — я чувствовал себя немного забытым.
— Близко, сэр Фрэнсис Бэйкон. Хотя, если ты один из тех, кто думает, что именно им были написаны пьесы Шекспира, то, я думаю, ты впервые был прав.
— Сдаюсь.
Мэриан взъерошила мне волосы:
— Ты вырос почти на полтора фута, с тех пор, как я в последний раз тебя видела, ИУ. Чем только Амма тебя кормит? Пирог на завтрак, обед, и ужин? Кажется, сто лет тебя не видела.
Я взглянул на нее:
— Я знаю, прости. Просто мне как-то не хотелось… читать
Она знала, что я лгу, но она поняла, что я хотел сказать. Мэриан подошла к двери, и перевернула табличку с надписи «Открыто» на «Закрыто». Она закрыла замок со звонким щелчком. Это напомнило мне о кабинете.
— Я думал, библиотека открыта до девяти, — если это не так, то моя отмазка для посещения Лениного дома окажется большим промахом.
— Не сегодня. Главный библиотекарь только что объявила выходной день в честь Дня Библиотеки Гатлина. Она довольно спонтанная, — она подмигнула. — Для библиотекаря.
— Спасибо, тетя Мэриан.
— Я знаю, что вы не пришли бы, не будь на то причины, и я подозреваю, что племянница Мэйкона Равенвуда, ни что иное, как причина. Итак, почему бы нам всем не пройти в подсобку, заварить чай и не заварить кашу? — Мэриан любила игру слов.
— Вообще-то, у нас скорее вопрос, — в моем кармане навязчиво ощущалась тяжесть медальона, завернутого в платок Провидицы.
— Все подвергай сомнению. Учи немногое. Никогда не давай ответов.
— Гомер?
— Еврипид. Пора тебе начинать отвечать правильно хотя бы на некоторые из вопросов, ИУ, а не то мне придется пойти на одну из этих встреч совета по школьному образованию.
— Но ты только что сказала никогда не давать ответов.
Она открыла дверь с табличкой «частный архив»:
— Разве это я сказала?
Как и у Аммы, у Мэриан всегда, казалось, на все были ответы. Как у любого хорошего библиотекаря.
Как у моей мамы.
Я никогда не был в частном архиве Мэриан, в подсобке. Если подумать, я не знал никого, кроме моей мамы, кто бывал бы здесь. Это было их место, здесь они писали и проводили свои исследования, и кто знает, что еще они тут делали. Даже моему папе не позволяли сюда входить. Я помню, как Мэриан остановила его в дверном проеме, когда моя мама исследовала какую-то историческую документальную реликвию внутри:
— Частное значит частное.
— Это библиотека, Мэриан. Библиотеки созданы для того, чтобы распространять знания и делать их общедоступными.
— Здесь библиотеки были созданы для того, чтобы Обществу анонимных алкоголиков было где встречаться после того, как их выгнали баптисты.
— Мэриан, не будь смешной. Это всего лишь архив.
— Считай, что я не библиотекарь, а сумасшедший ученый и там моя секретная лаборатория.
— Ты сумасшедшая. Вы просто рассматриваете рассыпающуюся старую бумагу.
— Если вы поведаете свои тайны ветру, не вините потом ветер за то, что он разболтал их деревьям.
— Халиль Джибран, — отрикошетил отец.
— Трое могут хранить тайну, если двое из них мертвы.
— Бенджамин Франклин.
В конечном счете, даже мой отец оставил свои попытки войти в их архив. Мы пошли домой и съели по мороженому, и после этого я всегда думал о своей матери и Мэриан как о несокрушимой силе природы. Два безумных ученых, как говорила Мэриан, прикованных цепью друг к другу в лаборатории. Они писали книгу за книгой, их даже однажды включили в список номинантов Премии Юга, южного эквивалента Пулитцеровской премии. Мой папа страшно гордился моей мамой, ими обоими, хотя мы тут с ним были сбоку-припёку. «Живейший из умов» — так папа имел обыкновение описывать мою маму, особенно когда она была посреди выполнения своего проекта. В это время она как никогда была далека от реальности, но казалось, что он еще больше любил ее именно такой.
И вот он я, в частном архиве, ни мамы, ни папы рядом, и даже ведерка с мороженым не наблюдается. Некоторые изменения происходили слишком быстро, особенно для города, который не менялся вообще.
Ни одного окна не было в обитой панелями, душной и темной комнате одного из старейших зданий в Гатлине. Двумя параллельными линиями в центре комнаты стояли четыре дубовых стола. Каждый дюйм всех имеющихся стен был заставлен книгами. «Артиллерия гражданской войны и Боеприпасы». «Король Хлопок: Белое Золото Юга». Из выдвижных ящиков металлического стеллажа торчали рукописи, а переполненные картотечные шкафы подпирали дверь в комнатку поменьше в глубине архива.
Мэриан занялась заварным чайником и электрической плиткой. Лена принялась рассматривать висевшие на стене взятые в рамы карты Гатлина, рассыпающиеся под стеклом, такие же старые, как Сестры.
— Смотри — Равенвуд, — Лена повела пальцем п