Лена мягко отстранилась, словно что-то внезапно пришло ей в голову, и посмотрела на меня. Она глядела на меня так, словно видела впервые.
— Что-то случилось?
— Ничего. Я…. - она нервно прикусила губу и глубоко вздохнула. — Просто… Просто я хочу кое-что тебе сказать.
Я попытался прочитать ее мысли, ее выражение лица, хоть что-то. Потому что у меня вновь появилось то жуткое ощущение, как было тогда, когда мы стояли в коридоре Джексона за неделю до Рождества, а не здесь и сейчас на поле Гринбрайера. Мои руки все еще обнимали ее за талию, и я с трудом подавил порыв притянуть ее поближе, чтобы она поняла, что не сможет уйти.
— В чем дело? Ты можешь сказать мне все, что угодно.
Она положила руки мне на грудь.
— В случае если вдруг что-то произойдет, я хочу, чтобы ты знал…
Она заглянула в мои глаза, я услышал все так четко, словно она прошептала мне это на ухо, и это значило гораздо больше, чем если бы она сказала это громко вслух. Она произнесла эти слова именно таким способом, который был наиболее важным для нас. Тем способом, которым мы обрели друг друга с самого начала. Тем способом, которым мы всегда сможем найти друг друга.
Я люблю тебя, Итан.
Какое-то время я не знал, что ей ответить, потому что простого «Я люблю тебя», казалось, будет недостаточно. И эти слова не могли выразить все, что я хотел сказать: как она спасала меня от этого города, от моей жизни, от моего отца. От себя самого. Как три слова могут все это выразить? Не могут, но я все равно произнес их, потому что именно так я и думал.
Я тоже люблю тебя, Ли. Мне кажется, я всегда тебя любил.
Она снова прижалась ко мне, положив голову мне на плечо, и я почувствовал, как ее волосы греют мне щеку. И я почувствовал кое-что еще. Ту частичку ее души, которая, как мне казалось, никогда мне не откроется; тот уголок души, который был закрыт для всего остального мира. Я почувствовал, как эта дверца приоткрылась ровно настолько, чтобы впустить меня. Она подарила мне частичку себя, ту самую частичку, которая принадлежала лишь ей. И я хотел запомнить это ощущение и это мгновение словно фотографию, к которой можно было бы вернуться тогда, когда захочешь, и снова взглянуть на нее
Я хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.
Но, как оказалось, у нас оставалось не более пяти минут.
Глава 31Одиннадцатое февраля. Девушка с леденцом
(переводчик: Елена ♥Ева♥ Туманова)
Лена и я все еще кружились под музыку, когда Линк пробился к нам через толпу:
— Эй, друг, я ищу тебя повсюду, — Линк согнулся пополам и уперся ладонями в колени, пытаясь привести дыхание в норму.
— Где пожар?
Линк выглядел обеспокоенным, что было совсем не присуще парню, который тратит все свое свободное время на попытки закадрить очередную девчонку и скрыться от матери одновременно.
— Твой отец. Он сейчас наверху на балконе Павших солдат, в пижаме.
Согласно Путеводителю по Южной Каролине Павшими Солдатами назывался музей Гражданской Войны. Но на самом деле это был всего лишь старый дом Гейлора Эванса, который был просто забит всяческими артефактами Гражданской Войны. Гейлор оставил свой дом и коллекцию дочери, Вере, которая так отчаянно хотела стать членом ДАР, что позволила миссис Линкольн и ее свите переделать дом и превратить его в первый и единственный Гатлинский музей.
— Отлично, — позорить меня в собственном доме ему показалось мало. Он решил еще раз счастье попытать, прогулявшись за его пределами. Линк выглядел непонимающе. Наверное, он думал, что я должен был бы дико удивиться, услышав, что мой отец бродит в пижаме. Он ведь и понятия не имел, что подобное твориться ежедневно. Я понял, как Линк все-таки мало знал о моей жизни за последнее время, даже не смотря на то, что он мой лучший друг, да что там, он — мой единственный друг.
— Итан, он прямо на балконе, как будто прыгнуть собирается.
Я не мог пошевелиться. Я слышал каждое его слово, но никак не мог отреагировать. В последнее время я стыдился своего отца. Но я все еще любил его, сумасшедшего или нет, я не мог потерять его. Он единственный родитель, который у меня остался.
Итан, все в порядке?
Я посмотрел на Лену, в ее большие зеленые глаза полные беспокойства. А ведь сегодня вечером я могу потерять и ее. Я могу потерять их обоих.
— Итан, ты меня слышишь?
Итан, ты должен пойти. Все будет в порядке.
— Пошли, друг! — Линк потянул меня. Рок-звезда исчезла. Сейчас он был просто моим лучшим другом, пытающимся спасти меня от меня же самого. Но я не мог оставить Лену.
Я тебя тут одну не оставлю. Только не в одиночестве.
Краем глаза я заметил Ларкина, направляющегося к нам. Отлепился на минуту от Эмили.
— Ларкин.
— Ага, что случилось? — видимо он тоже чувствовал, что что-то твориться, потому что был слишком обеспокоен для парня, который всегда выглядел равнодушным.
— Мне нужно, чтобы ты отвел Лену обратно домой
— Почему?
— Просто пообещай, что отведешь ее домой.
— Итан, со мной все будет в порядке. Иди уже! — Лена подтолкнула меня к Линку. Она выглядела настолько напуганной, насколько я был испуган в душе. Но я не пошевелился.
— Хорошо. Сейчас же отведу ее обратно.
Линк дернул меня в последний раз, и мы стали продираться сквозь толпу. Потому что мы оба осознавали, что в любую минуту я могу стать круглым сиротой.
Мы неслись через заросшие поля Равенвуда, к дороге и Павшим Солдатам. В воздухе стоял густой смог от пушек, которые отдавали честь погибшим при Битве на Медовом Холме, и каждую секунду можно было услышать новый залп. Вечер был в самом разгаре. Мы подбирались уже к самому краю плантаций Равенвуда, где Равенвуд заканчивался и начинался Гринбрайер. В поле зрения уже появились желтые светящиеся в темноте ленты, обозначавшие Безопасную Зону.
А что если уже слишком поздно?
Музей был окутан тьмой. Линк и я перескакивали через две ступени, чтобы преодолеть четыре пролета как можно быстрее. Когда мы добрались до третьего, я инстинктивно остановился. Линк почувствовал это, так же, как он всегда необъяснимо чувствовал, когда я передам ему мяч или когда я в очередной раз опоздаю. Он остановился рядом.
— Он здесь.
Но я не мог пошевелиться. Линк прочел выражение моего лица. Он знал, чего я боюсь. Он встал рядом, так же, как на похоронах мамы, передавая людям все те белые гвоздики, чтобы положить их на гроб, пока мы с отцом неподвижно стояли и смотрели на могилу, будто сами умерли.
— Что если… что если он уже прыгнул?
— Не может быть. Я оставил с ним Рид. Она не даст ему прыгнуть.
Мне показалось, что земля реально ушла из-под ног.
Если она использует свои силы на тебе и скажет прыгнуть со скалы — ты прыгнешь.
Я оттолкнул Линка, залетел наверх и стал осматривать коридор. Все двери, кроме одной, были заперты. Лунный свет растекался по идеально покрашенному сосновому полу.
— Он там, — сказал Линк, но я знал это уже и без него.
Когда я вошел внутрь, мне показалось, что я сделал скачок во времени. ДАР неплохо постарались тут. В комнате стоял огромный камин с длинной деревянной полкой над ним, уставленной полусгоревшими свечами с восковыми подтеками. Глаза павших Конфедератов смотрели с фотографий развешанных на стене, а напротив камина стояла античная кровать с балдахином. Но что-то было лишним в интерьере и ломало аутентичность атмосферы. Запах, мускусный и сладкий. Приторный даже. Смесь невинности и опасности, хотя Ридли была какой угодно, только не невинной.
Ридли стояла рядом с открытой балконной дверью, ее светлые волосы развевались на ветру. Дверь была открыта нараспашку, пыльные портьеры волнами врывались в комнату, как будто их загонял внутрь порыв ветра. Как будто он уже прыгнул.
— Я нашел его, — крикнул Линк Ридли, снова пытаясь отдышаться.
— Я вижу. Как дела, Соломинка? — Ридли улыбнулась своей тошнотворно-сладкой улыбкой. Я машинально улыбнулся, и меня тут же затошнило.
Я медленно подошел к двери, боясь не увидеть его там. Но он был там. Стоял. На узком карнизе, с другой стороны перил, в своей пижаме и босиком.
— Пап! Не двигайся.
Утки. На его пижаме были нарисованы дикие утки, нелепые неуместные утки, учитывая, что он вот-вот прыгнет с балкона.
— Итан, не подходи ближе, или я прыгну, — он выражался четче, тверже, яснее, чем за все предыдущие месяцы. Он снова говорил как мой папа. Именно поэтому я догадался, что это говорит не он, по крайней мере, не по своей воле. Это всё проделки Ридли. Сила внушения в действии.
— Пап, ты не хочешь делать этого. Дай я тебе помогу, — я сделал несколько шагов в его сторону.
— Стой, где стоишь! — закричал он, вытягивая руку, жестом подтверждая свою просьбу.
— Вам не нужна его помощь, не так ли, Митчелл? Вы просто хотите спокойствия. Вы просто хотите снова увидеться с Лайлой, — Ридли стояла, прислонившись к стене, с новым леденцом наготове.
— Даже не упоминай имя моей матери, ведьма!
— Рид, что ты делаешь? — Линк встал в дверном проеме.
— Не лезь, Малыш Динки. Это тебя не касается.
Я встал между Ридли и отцом, как будто мог заслонить его от волн ее магии.
— Ридли, зачем ты это делаешь? Он не имеет никакого отношения к Лене или ко мне. Если хочешь сделать мне больно, отыграйся на мне же. Оставь моего отца в покое.
Она запрокинула голову назад и засмеялась, злобно и пошло.
— Да мне нет до тебя дела, Короткая Соломинка. Я просто делаю свою работу. Ничего личного.
Кровь застыла в жилах.
Ее работу.
— Ты делаешь это для Сарафины.
— Да ладно тебе, а что ты ожидал? Ты видел, как мой дядя обходится со мной. Все эти семейные узы, они больше ничего не значат для меня.
— Рид, о чем ты говоришь? Кто такая Сарафина? — Линк сделал шаг к ней. Она взглянула на него. На секунду мне показалось, что в душе Ридли что-то ёкнуло, мелькнуло что-то настоящее. Что-то, похожее на истинные эмоции.