— Итак, я тридцатишестилетняя официантка…
— Но ты актриса, — возразила Клер.
— Офицактриса. Гибрид официантки с актрисой… профессиональная офицактриса, — уточнила Сью Кэрол. — И я нутром чую, что если в ближайшем будущем не получу роль, то окажусь всего лишь старой официанткой, чье дело не сесть в лужу, принимая заказ… «Дамы и господа! Позвольте вам предложить наш фирменный салат… из зеленых недорослей!»
— Ну послушай, — решила подбодрить ее Марта, — ты, по крайней мере, работаешь в самом новом, самом модном ресторане Нью-Йорка. — Она вдруг изменилась в лице. — Я ведь должна быть там сегодня. Кстати, как у вас кормят? Действительно так хорошо, как расписывают в рекламе?
— Да вроде неплохо, — пробормотала Сью Кэрол. — Жалко, что я не смогу обслужить вас с Дональдом.
— Слушай, Марта, — сказала Джесси, — а ты ведь еще можешь составить Дональду компанию — хотя бы за десертом.
— Водитель приедет за мной только в одиннадцать, — тоном, не терпящим возражений, объявила Марта. — Я послала его проветриться. За Дональда не тревожьтесь — уверяю вас, он все понимает. Мужчины не делают из этого трагедии. А в «Зеленый омар» мы еще сходим. — Она неожиданно просияла. — Я ведь уже забронировала второй этаж для свадебного ужина.
Минута радости длилась недолго, и вскоре Марта уже снова пытала Сью Кэрол:
— Так ты считаешь, его действительно хорошо покормят? Больше всего на свете он любит молодых морских ежей на кукурузной лепешке, гарнированных трюфелями в водочном соусе.
— Он, без сомнения, получит все, что пожелает… — Сью Кэрол всхлипнула и высморкалась в полотняную салфетку. — Эх, зря я об этом заговорила… Все уже поделено, и все останутся при своем — глупцы и мудрецы, дельцы и скопцы, и официанты… А я…
— А ты — прекрасная актриса, — с убеждением сказала Клер.
— Да? И какая же моя последняя роль? В той постановке «Оклахомы»? Но это даже не премьера — так, возобновление, а по правде говоря, просто старье…
Джесси заметила, что южный акцент Сью Кэрол, иногда почти неуловимый, сейчас проявлялся с удвоенной силой. Она говорила, проглатывая окончания и размазывая слова, как ореховое масло по галетам. Налегая на «Эль-Конквистадор», Сью Кэрол перестала следить не только за речью, но и за внешностью — она сутулилась и щурила глаза.
— Ты играла очень натурально и в то же время с изяществом, а пела так, что дух захватывало. Ты была… — Лисбет помедлила, давая подругам возможность присоединиться к ней.
— Великолепна! — закричали они хором.
— Это вы были великолепны, когда согласились на меня посмотреть, но с тех пор прошло три года. И было это в кафе-театре,[73] — Сью Кэрол всхлипнула опять. — Видите, «призрак ресторана» преследует меня даже как актрису.
— Хорошо, если ты считаешь, что твоя карьера пошла на спад, то почему бы тебе не родить ребенка? — спросила Марта.
— Марта, у меня много недостатков, но, по крайней мере, я себя не обманываю. — Последнее слово в устах Сью Кэрол прозвучало как «аманываю». — Для чего мне потомство, если я собираюсь поставить крест на своей жи… жинзи? — Ее улыбка была такой же кислой, как вино. — Решив порвать с Бобом, я подумала: «Что ж, у меня хотя бы есть карьера». Отличная шутка, да? Какая, к черту, карьера?
— Значит, теперь ты осталась на бобах, — подвела итог Марта. Эту фразу она произнесла без тени злорадства — скорее, задумчиво, стараясь получше вникнуть в жизненную ситуацию Сью Кэрол.
— Мадам, не желаете ли ознакомиться с меню? — резко спросила Сью Кэрол, клацнув зубами (от Мартиных слов у нее в полном смысле слова отвисла челюсть).
— Что с тобой? — удивилась Марта, не понимая причины агрессии. — Вот если бы ты меня послушалась, то могла бы уже окончить компьютерные курсы.
— Господи, Марта! — взмолилась Джесси, а про себя подумала, что пора срочно подавать следующее блюдо. Проклятье — ей ведь еще нужно нарезать эти дурацкие апельсины и залить их кассисом! Она ринулась «к станку» — на кухню, схватила тупой нож и начала срезать жесткую апельсиновую кожуру.
— Сью Кэрол еще получит прекрасную роль! — крикнула она. — Помяните мое слово.
— Нет, все кончено, все кончено… — стенала Сью Кэрол.
— Неправда! — Клер вскочила и потащила подругу к зеркалу. — Посмотри на себя — какое лицо, какие волосы! Прелесть. А тело? Полный восторг.
— Ты же у нас чудо! Просто цены себе не знаешь, — подхватили подруги.
Сью Кэрол недоверчиво оглядела свое отражение единственным видящим глазом и тут же взвыла:
— Боб переспал с другой!
— И у тебя есть доказательства? — молниеносно отреагировала Марта.
— Да!
— Уверена, твои подозрения напрасны, — вмешалась Джесси. — А вот и апельсиновые дольки в кассисе. Надеюсь, все будут?
Джесси стала собирать тарелки из-под горячего и на минутку загрустила, глядя на цыплячьи косточки. Ничто так не напоминает о бренности всего земного, как остатки праздничного обеда. К тарелкам прилипли листья салата, а засохшая подливка напоминала запекшуюся кровь.
Тем временем женщины, как зачарованные, внимали рассказу о неверности Боба. Не в силах пошевельнуться от волнения, Сью Кэрол так и стояла перед зеркалом, исповедуясь собственному отражению и отражениям подруг. Судорожно глотая воздух, она выпалила, что в последнее время Боб «вел себя иначе, стал каким-то странным», а потом начала повествование о событиях, предшествовавших катастрофе.
— Вот уже две недели кто-то звонит и вешает трубку, когда я подхожу.
— Может, торговые агенты? — предположила Марта.
— Нет, — горячо возразила Сью Кэрол. — К тому же Боб стал заниматься спортом — качать пресс.
— Да, это внушает подозрения, — согласилась Нина.
— Почему? — удивилась Клер.
Ей хотелось отвлечь Сью Кэрол от тягостной исповеди, и она решила рассказать забавную историю. Бодрствуя по ночам, она стала смотреть телепередачи по фитнесу и пришла к выводу, что, по мнению создателей этих передач, у страдающих бессонницей нет других забот, кроме как укреплять те или иные мышцы. Причем получается, что на каждый час приходится очередная группа мышц: в три часа ночи — пресс, в четыре — плечевые мышцы и т. д.
Однако это не остановило Сью Кэрол, и «сага о другой женщине» продолжилась:
— Вчера она позвонила снова.
— Но откуда ты знаешь, что она звонила раньше? — спросила Джесси, пытаясь разрядить ситуацию.
— По звонку узнаю. — Сью Кэрол сымитировала резкий, пронзительный звонок. — К тому же она только поначалу бросала трубку, а потом набралась наглости и стала говорить.
— И что она говорила? — поинтересовалась Лисбет.
— «А можно Боба?»
Между подругами разгорелся спор: Нина считала звонки подозрительными, а остальным казалось, что пока все невинно.
— А она представилась?
— Нет, просто сказала, что она его «приятельница».
— Дело ясное! — рявкнула Нина.
У нее были свои основания подозревать Боба в неверности, причем, по ее мнению, он не раз изменял Сью Кэрол… Она откинулась на спинку стула, сфокусировала взгляд на пламени свечи, стоявшей на столе, пригубила вина и предалась раздумьям. Может, рассказать подругам, что Боб приставал и к ней?
Все началось полтора года назад, четвертого июля, когда они всей компанией сняли пляжный домик на полуострове Кейп-Код. Тогда Боб шутливо сгреб Нину в объятия, якобы спасая ее от набежавшей волны… «Безумно сексапильный мужчина, — подумала Нина, — и на редкость прямой». Он обнял ее и шепнул, что находит ее очень сексуальной. С того самого дня Боб при каждой встрече делал Нине молчаливые намеки, и в любом его жесте, внешне дружеском, таился скрытый эротизм. Подавая ей пальто, отодвигая для нее стул за праздничным столом, он всякий раз чуть заметно продлевал физический контакт, посылая тайные сигналы о своем желании. Приветственные и прощальные поцелуи Боба тоже были слишком страстными для дружеских. Словом, Нина знала, что он хочет ее, и в самом этом факте не было ничего необычного. Ее беспокоило другое: она тоже его хотела.
«Мы как вампиры, — думала Нина, — те из нас, кто отличается повышенной сексуальностью». Она даже слегка сочувствовала Бобу, понимая, что супружеская верность не для него, что он никогда не станет «ручным».
«Наверное, это все равно что жить с пантерой», — предположила Нина. Боб — гибкий, темноволосый, мускулистый, у него и поступь хищника. Ей вспомнилась история о том, как одну женщину «выселил» из квартиры сосед по дому, выяснив, что у нее живет леопард. Оказывается, она взяла зверя еще совсем маленьким и вырастила его в своей квартире. Леопард стал огромным и неугомонным.
Каково это — делить кров с таким крупным хищником, как Боб? Неужели Сью Кэрол не чувствует, что он в любой момент может вырваться из клетки и напасть на нее? Впрочем, Нина понимала, почему ее подруга хочет с ним жить… да и кто бы отказался?
Муж из него — ни к черту. Как актер он привлекает своей фактурой — томным взглядом и смуглой кожей, благодаря чему нередко играет мафиози. Темные волосы в сочетании с голубыми глазами производят убийственный эффект, а перед его низким бархатным голосом и мощным торсом просто невозможно устоять. Главное амплуа Боба — «чокнутый соблазнитель», а самую известную свою роль он сыграл в гангстерском фильме, снятом в подражание «Крестному отцу». Его герой Нико, неисправимый бабник и наемный убийца, прославился коронной фразой: «Мне жаль, но придется вас грохнуть».
В передышках между съемками Боб играет Шекспира в спектаклях под открытым небом, но и там ему достаются роли злодеев. На сцене его незаурядная мужская энергетика служит источником актерского магнетизма, но он не знает, куда ее девать в жизни. Даже пробегая по пять миль ежедневно, он все равно не может израсходовать этот неистощимый запас сил. Плюс ко всему он сладострастен, балуется наркотиками, выпивает и посещает сеансы массажа шиацу.[74]