– Боже, – шепчет он мне прямо в губы, засасывая их. – Ты такая влажная. – Он вводит в меня два пальца, растягивает мое влагалище шире, как бы подготавливая к следующему шагу.
Я провожу большим пальцем по головке, двигая по ней выступившую жемчужинку.
– Кто бы говорил.
– Эвер. – Он останавливается, слегка отстраняясь от меня, и серьезно заглядывает мне в глаза.
– Да? – спрашиваю я, едва дыша.
– Это важно, очень.
– Ну?
– Можно трахнуть тебя?
– Да, – говорю я с облегчением. Я хватаю его за лицо и целую. – Да, конечно. Прошу, войди в меня.
Джо прижимает меня к стене и входит в меня с одного толчка. Он начинает грубо. Трахает меня прямо в стену, напирая на меня, как животное. Секс по пьяни. И все настолько жестко. Повсюду слезы. Мы оба тихо плачем, пока я прижимаюсь к нему. Джо прижался головой к моей шее. Здесь нет ничего сексуального. Мы – два сломленных жизнью человека, которые стремятся стать единым целым, зная, что это заведомо гиблое дело. Зная, что мы потерпим неудачу.
– А что с Пресли? – пыхчу я, впиваясь ногтями в его шею. – Ты все еще встречаешься с ней?
Он рычит, проникая в меня все сильнее и глубже. Чувство стыда захлестывает меня. Я получаю настолько ощутимое наслаждение, что чувствую вкус Джо во рту. Его темный привкус. Я вот-вот кончу, и я в курсе происходящего.
Да, я пьяна. Но не настолько, чтобы забыть, что я, с кольцом на пальце, трахаю младшего брата своего покойного жениха.
– Отвечай, – требую я.
– Ты же, черт возьми, знаешь, что Пресли и в помине не было. – Джо затыкает меня грязным, неистовым поцелуем. – Пока в тебе есть жизнь, ни у кого больше нет шансов находиться рядом.
Я рассыпаюсь в его объятиях. На меня обрушивается волна наслаждения одна за другой. Я сжимаю его в объятиях. Он кончает вслед за мной. Я улыбаюсь про себя кривоватой улыбкой. Улыбкой женщины, которая только что сотворила нечто ужасное, чего уже никогда не вернешь.
Мы оба рухнули на пол, переплетясь конечностями. Мы потные и немытые. Он отстраняется от меня. Мы уставились в потолок. Интересно, а думаем ли мы сейчас об одном и том же? Вдруг Дом где-то там, в небе, наблюдает за нами. Вдруг он сейчас сокрушенно качает головой, говоря своим новым соседям: «Видишь вон тех двух засранцев? Это моя невеста и младший брат».
– Я самый худший человек на свете. – Закрываю глаза.
– Еще чего. Вообще-то этот титул присвоен мне.
– Нет.
– Я ведь ему брат, в конце концов.
– А на мне до сих пор его кольцо.
Он простонал, потирая лицо одной рукой.
– Тема! Пойду теперь прикончу щенка или еще кого-нибудь, чтобы забрать себе торт с надписью этим прекрасным титулом.
– А вот это уже не смешно.
– Не я первый подумал, что секс был удачной затеей, – напоминает он мне, пока достает из кармана джинсов пачку сигарет.
Проверяю часы. Уже половина одиннадцатого. Я слышу, как где-то издалека звонит мой телефон. Он там, где я его оставила, в гостиной. Бьюсь об заклад, это Нора. Наверняка она злится. Теперь я не успею забежать в душ.
– Как думаешь, простил бы он нас за это? – спрашиваю я Джо.
– А ты думаешь, что он достоин извинений после того, как поступил с тобой? – возражает Джо, прикуривая сигарету. Он пытается казаться смелым, но я вижу, как его пальцы слегка дрожат. Он и сам не совсем понимает, что сейчас произошло.
Я обдумываю его вопрос.
– Понятия не имею.
– В том-то и дело, Эв. Я совсем не уверен, что тебе в тягость те ожидания и обязанности, через которые должна пройти любая невеста.
Вместо того чтобы ответить Джо, я пытаюсь представить, как Дом застает нас за происходящим. При любом раскладе ничем хорошим это не кончилось бы.
– Ну так что думаешь по этому поводу? – спрашивает у меня Джо.
– Я собираюсь купить билет в один конец до Сан-Франциско, – слышу я себя. Внезапно это кажется лучшей идеей за последние годы. – Да. Думаю, время пришло.
– Ты уезжаешь? – Сидя, он вдруг резко выпрямляется, опирается на локти и смотрит на меня с гневом в глазах.
– У меня здесь ничего нет, – беспомощно говорю я, тоже выпрямившись.
Только после того, как эти слова слетают с губ, я понимаю, насколько глупо они прозвучали. Как будто Джо для меня – пустое место. Как будто он не достоин моего времени, сострадания и дружбы. И это еще не все. Несколько минут назад он напрямую попросил меня не играть с его сердцем, что я сейчас и сделала. Я уговорила его на секс, а теперь беру и сваливаю. Я ужасный человек. Дважды ужасный. Нет, трижды. Ужасная настолько, какой только можно быть.
Джо встает и уходит в свою комнату. Хлопает дверью.
– Джо, – зову я его. – Да ну брось.
Ответа не последовало.
И это намек на то, что пора уходить.
Собрав все свои вещи, я спускаюсь на лифте и небрежно провожу рукой по лицу. Бриллиант на обручальном кольце царапает мою щеку. У меня идет кровь.
Глава 22
У каждого города в мире есть свой лучший ракурс. В случае с Сан-Франциско на него лучше смотреть с высоты птичьего полета.
Именно сверху он выглядит прекраснее всего. Неподалеку океан. Мост Золотые Ворота. Холмы, усыпанные домами. Густой туман, окутывающий каждый уголок города. Теперь я понимаю, почему мама была так очарована им, когда еще была в живых.
Капитан самолета объявляет, что через десять минут мы начнем заходить на посадку. Ему в ответ недовольно мяукает Локи, которому порядком надоело сидеть в маленьком замкнутом пространстве. На протяжении всего полета он не проявлял особой радости к происходящему. И ничего удивительного в этом нет.
Я оцепенело пихаю ему в переноску очередную закуску.
– Погоди еще немного. Прилетим домой уже через пару минут, приятель.
Часть меня боится того, что я обнаружу, когда вернусь домой. Вот уже более пяти лет меня не было дома. Еще и папа с Ренном хотели мне о чем-то рассказать, но это было всего несколько месяцев назад. Как бы там ни было, я думаю, они не хотели затрагивать эту тему, когда были в Салеме, а значит, мне придется из-за чего-то расстроиться.
Но тут всплывает и другая часть меня. Часть, которая гордится собой за то, что наконец-то сделала этот важный шаг и вернулась домой. Уверена, маме бы это понравилось. Чувствую, что Норе стало легче на душе, даже если она не захочет никогда мне в этом признаться. Моя любимая соседка обещала сохранить договор аренды квартиры, пока я окончательно не решу, что делать со своей жизнью. Но я готова поспорить на обе свои почки, что сразу после того, как они с Кольтом отвезли меня в аэропорт (спустя шесть часов после того, как я вышла из квартиры Джо), она начала паковать свои вещи, чтобы, наконец, переехать к своему жениху.
Ренн с папой ждут меня в аэропорту. Они держат воздушные шары и табличку с надписью «ДАБРО ПАЖАЛАВАТЬ ДОМОЙ», чтобы нарочно опозорить меня. Они заставляют хихикать других людей в зоне ожидания. Я везу свой чемодан и переноску с котом мимо, притворяясь, что не знаю их. Ренн бежит ко мне и ловко обхватывает меня за плечи.
– Народ, это моя сестра, моя плоть и кровь. Мы с ней кровные родственники! – Ренн орет на весь терминал.
Он стал примерно на четыре головы выше меня, и я только сейчас это заметила.
– Вы же знаете, как я легко могу помереть от орфографического инфаркта. – Я отталкиваю его, пряча улыбку и все еще глубоко стыдясь вот чего – чтобы заставить меня вернуться сюда, нужно было пережить целую трагедию.
– Ладно, думаю, знак был лишним. Но согласись же, было забавно, – хихикает Ренн. Я оборачиваюсь и обнимаю его, внезапно почувствовав себя крайне измученной, но в то же время и безумно счастливой, что вернулась сюда. Калифорния – вот мой дом.
Отец дружески похлопывает меня по плечу. Он сегодня куда более сдержан, чем Ренн. Все еще стережет свое сердце, не представляя, чем все это обернется. Ренн выхватывает из моих пальцев переноску с Локи. Заглядывает внутрь:
– Привет, пушистик. Ты за мышками сюда приехал, наверное? У нас дома их, к сожалению, не найдется.
Представляю, каким взглядом Локи награждает сейчас моего брата. А именно «катился бы ты куда подальше».
– Мы так рады, что ты вернулась, – тихо произносит папа.
– Простите, что меня так долго не было, – я вздрагиваю, вдыхая уже хорошо знакомый запах лосьона после бритья. Тот самый, который мама покупала ему каждое Рождество и в день рождения, чтобы он никогда не кончался.
Мы кое-как добираемся до папиной машины, но за руль садится Ренн. Вспоминаю, что теперь он тоже водит машину. За последние несколько лет я настолько увязла в собственных страданиях, что так и не сумела стать свидетелем поразительного расцвета Ренна Лоусона, превратившегося из маленького ребенка в симпатичного и весьма позитивного мужчину.
Секрет, который они скрывают от меня, сейчас нависает над нашими головами, как гильотина. Ну или только надо мной. Хочу спросить об этом, но пока я не готова портить дружественный настрой.
– Ну так что, неужели я узнаю, что вы превратили дом в бордель? Просто хочу знать, с чем имею дело, прежде чем открою дверь.
– Сюрприз испорчен, пап, – с серьезным лицом говорит Ренн. – Говорил же, что это очевидно. Надо было про цирк заговорить.
Папа локтем ударяет Ренна.
– Дом точно такой же, каким ты его оставила. Перемены в нашей жизни мы обсудим после того, как приедем.
От тревоги у меня перехватывает дыхание.
Папа спрашивает, чем я хочу заняться, когда мы приедем домой. Поскольку дело уже близится к вечеру, я предлагаю оставить Локи у них дома, чтобы дать ему возможность осмотреть все вокруг и заморить червячка. Папа одобрил мою идею, а когда я спрашиваю Ренна, не голоден ли он, тот отвечает, что всегда голоден. Что, в принципе, логично, когда шесть дней работаешь, а два отдыхаешь (как-то в неделю не вписывается, заметьте), еще и серфишь целыми днями.
Как только мы попадаем домой – который, слава богу, все-таки не стал борделем за время моего отсутствия, – я открываю переноску с Локи и ставлю ему две миски с водой и едой. Устанавливаю лоток со свежим наполнителем в прачечной, хотя уверена, что первые день-два он будет прятаться под диваном.