Папа: Ренн встретит тебя возле аэропорта. Перезвони, как приземлишься.
Донна: Надеюсь, все прошло хорошо. Дай нам знать, если нужна помощь!
Ренн: Передай своему пилоту, чтобы поторопился, – в «Клейтоне» сегодня вечер пиццы и покера.
Отвечаю всем троим и прогуливаюсь по терминалу. Я еще не прошла досмотр. Мне что-то мешает. И я даже знаю, что именно. Джо.
Какая-то часть меня все еще ожидает, что монетка снова упадет той стороной, которая говорит, что нам все же суждено быть вместе. Мечтаю, чтобы случился один прекрасный момент, как в идеальном кино, когда Джо догонит меня в аэропорту и признается мне в любви. Стоит мне закрыть глаза, и я словно вижу его. Будто бы он стремительно бежит, ловит меня в свои объятия, опускается на одно колено и произносит: «Ты мне не в тягость, Эвер. И мне плевать, что ты до сих пор не знаешь, что делать со своей жизнью. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Мы с тобой не прокляты. У нас все получится, слышишь?»
Но я живу не в кино, так что такого здесь не бывает. И не бывать этому никогда. Меня не покидает ощущение собственного лицемерия. Ведь с самого первого дня, с того самого момента, как мы оказались в Испании, Джо был единственным, кто спас меня, кто заботился обо мне, ухаживал за мной, никогда не отказывался от меня. Именно он хотел работать сообща. Творить вместе. Это он приехал в Сан-Франциско. В каком-то смысле я тоже стала крысой, как из того опыта, который он мне описывал. Словно думаю только о том, как бы достать еще дозу. Дозу под названием желанность и уверенность. Что насчет последнего, то я говорю про уверенность в том, что он все еще здесь, гонится за мной, любит меня, борется за меня.
Джо заслуживает лучшего. Он заслуживает такого человека, который готов бороться за него, так как ради него и правда стоит бороться. Джо заслуживает девушку, которая не позволит чему-то наподобие парализующего, нелогичного страха быть проклятой встать на ее пути.
И этой девушкой стану не я.
Поскольку я всецело верю, что я проклята.
Лишь пройдя досмотр, я начинаю отчетливо осознавать масштабы своей ошибки. Я сошла со своего пути. Даже не смирившись с ним. Снова.
Я достаю свой телефон и набираю ему сообщение.
Эвер: Я думаю, что совершила страшную, ужасную ошибку.
Проходит буквально минута. Две. Затем и полчаса. А в ответ все тишина. Его вчерашние слова глубоко задели меня.
В один прекрасный момент я просто утону.
Может быть, той самой окончательной цифрой о понесенных потерях в наших отношениях станет надежда Джо.
– Мэм? Не могли бы вы положить свой телефон в контейнер?
Требование охраны избавляет меня от всех этих мыслей. Я снимаю обувь и прохожу через сканер. Забираю свои вещи. В смятении я иду к своей зоне выхода на посадку. Добравшись до нее, я сажусь на свободное место в зале ожидания и пялюсь в телефон. Снова начинаю печатать. Я просто не могу удержаться.
Эвер: Внимание, спойлер! Я сейчас могу показаться первоклассной размазней.
Эвер: Мне представлялось, будто ты кинешься за мной в аэропорт.
Эвер: Как в фильмах, знаешь?
Эвер: Такие парни, как ты, всегда играют лучшую роль в кино про любовь. В той же «Касабланке». Или «Выпускнике». Или «Когда Гарри встретил Салли». В «Почти знаменит» тоже такая сцена была.
Эвер: (Да, кстати. Я специально перечисляю фильмы в хронологическом порядке, потому что знаю, что ты это оценишь.)
Эвер: (И да, я в курсе, что не упомянула «Реальную любовь». Не знаю, смотрел ли ты этот фильм. Вот, я еще многого о тебе не знаю.)
Эвер: Я просто хотела убедиться, что наши отношения не обречены.
Эвер: Просто правда в том, что я не приспособлена к тому, чтобы быть с тобой. И я боюсь, что если мы снова сблизимся, случится нечто страшное. Словно все это какая-то закономерность.
Эвер: Я закончила. Я уже закончила. Не стоит благодарности за эту кучу феерически дерьмовых и никому не нужных сообщений.
Эвер: Хотя нет, кое-что я все-таки хочу сказать… Мне очень жаль. За все.
К тому времени, когда я уже поднимаюсь на борт самолета, он так ничего и не отвечает.
Глава 29
Если бы мне пришлось одним словом описать обратный путь в Сан-Франциско, я бы, наверное, выбрала слово «невыносимо». А если двумя – «чертовски невыносимо». Из всех верных решений, которые я принимала в этом году, включая (но не ограничиваясь) лишь переезд домой в Сан-Франциско, налаживание отношений с папой и Ренном, решение снова заняться учебой, возвращение обручального кольца Джемме, – именно по поводу Джо я облажалась, хоть оно и играло наибольшую роль в моей жизни.
– Внимание, пассажиры! Остается десять минут до посадки, – объявляет капитан самолета. После этих слов мною овладевает оцепенение. Бесповоротность моего решения обрушивается на меня с полной силой.
В моей жизни не будет больше никакого Джо. Он ведь говорил мне, что ему надоело гоняться за мной и бороться. Он действительно так считает.
– А ведь правда, – я прижимаюсь лбом к холодному иллюминатору и закрываю глаза, – я совершила ужасную ошибку.
– Вы правда так думаете? – буркнул парень, сидящий рядом со мной. – Как по мне, вы очень даже правильно поступили, предпочтя отказаться от этой отвратительной еды в самолете. Начинаю жалеть, что съел сэндвич с тунцом.
Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него. Этому пареньку на вид около пятидесяти, как оказалось. Внешне он с залысинами на голове, в каком-то костюме и непринужденной улыбкой:
– Опаньки! В нем что, был майонез?
– Боюсь, что это так.
– Понятно, следующие два дня придется нелегко.
Тот кивает в знак согласия.
– Вот и о чем сожалею я, например. А вы о чем? В чем ваша ошибка настолько ужасна?
– Я рассталась с любовью всей моей жизни из-за своей неуверенности. Это не первый раз, когда я ухожу от него. Я стала той каплей, что переполнила чашу. Скорее даже, я стала последней каплей в ведре, которая заставила крысу окончательно затонуть, – в голове всплыла параллель, которую проводил Джо, говоря про наши с ним отношения.
Этот тип хмыкнул:
– Грызуны – еще те крепкие орешки.
– Эта была в особенности, – я прямо впиваюсь в свое сиденье, с каждым мгновением все больше и больше волнуясь.
– Любите ли вы эту самую крысу?
– Конечно.
– А как вы думаете, эта крыса любит вас в ответ?
Уже нет, учитывая то, как я вела себя последние семь лет.
– Во всяком случае, я надеюсь, что это так.
– Значит, есть только один способ выяснить, действительно ли он утонул. Обратитесь к адвокату по бракоразводным делам, который перевидал на своем веку немало таких же «почти», как у вас. Есть один безотказный план, позволяющий определить, нужны ли вы своему кавалеру или нет.
– Ну и какой же? – спрашиваю я с надеждой.
– Спросите у него напрямую.
– Но… но… – Мне не верится, что эти слова вот-вот сорвутся с моих уст. – Я проклята, понимаете? Моя мама погибла, пытаясь спасти меня от того, чтобы меня не сбил поезд. А потом умер и мой жених, вышедший из машины, чтобы купить для меня тампоны, хотя они мне даже не были нужны. Простите, простите. – Я в замешательстве размахиваю руками. – Мне нужно следить за языком. Суть в том, что любой, кто приближается ко мне, страдает.
– Прямо-таки любой? – Мужчина поднимает брови, явно скептически настроенный на разговор. – Должен сказать, что кроме вас двоих существует еще много людей. А как же ваш отец? Ваши братья и сестры? Друзья? Друзья ваших друзей?
– Ну-у…
– А как же коллеги на работе? Родственники? А как насчет вашего парня-старшеклассника? И того, кто явился за тобой после него? А как же этот самолет? Он вот-вот благополучно приземлится, не так ли? Уж не знаю, милочка. Такое впечатление, что вы приписали себе сверхспособности, которые не можете никак доказать.
Он правильно говорит. Для каждой такой мамы и каждого такого Дома найдутся папа и Донна, Джо и Ренн, живущие своей лучшей жизнью. Кто я такая, чтобы налагать на себя темное, ужасное проклятие?
И пусть даже это самое проклятие и правда существует, но оно вовсе не связано с тем, что случилось с мамой и Домом. Может быть, проклятие – это то, как я смотрю на все вокруг. Через темные очки обреченности и безнадеги. А может быть, проклятие – это то, как я смотрю на мир в целом, и мой страх перед счастьем.
То, что случилось с мамой, было ужасно, да. Но это же несчастный случай. А Дом так вообще очень долгое время жил словно на грани, со мной или без меня.
И стоит лишь взглянуть на все остальное. Я думала, что папа и Ренн ненавидели меня годами, а на самом деле они жаждали общения со мной. Казалось, что Дом был отличной идеей. Что я не заслуживаю Джо.
– Ну что? – Мужчина рядом со мной снова издает отрыжку. – Ты собираешься узнать у этой крысы, нравишься ли ты ему, или как?
– Да, – слышу я свой ответ, – скажу. Без промедления.
Осознание с кристальной ясностью приходит как раз в тот момент, когда колеса самолета касаются взлетно-посадочной полосы родного аэропорта.
Душа моя принадлежит Калифорнии, а сердце – все же Массачусетсу.
И отныне я не могу игнорировать порывы своей души.
Я понимаю Джо. Он устал. Устал гоняться за мной. Устал давать мне шанс, и не один. Устал прыгать по самолетам ради меня. Впервые за все это время до меня доходит, что он меня отпустил. И это чувство засело во мне очень глубоко. И вместе с этим пришло прозрение – я не могу жить без него.
Он как-то сказал, что может жить без меня. Просто не хочет. Но я же не смогу пережить жизнь, так и не увидев его больше. Не целуясь с ним. Не слыша его мыслей о самых обыденных вещах, которые происходят с нами в мире.
Я поняла все неправильно. Это не он должен был бежать за мной по аэропорту. А я.
Мы не обречены. Так смотреть на это совсем не следует. Все ровно наоборот. Ведь что бы ни случилось, мы всегда находили путь друг к другу. Если уж на то пошло, мы – не что иное, как чудо. Мы просто обязаны быть вместе. Скольким людям в этом мире еще дается второй, третий и четвертый шанс, как мне?