Он вышел из меня с тихим хрипом и прошептал:
–Сейчас вернусь.
Поправляя одежду, я услышала за спиной его удаляющиеся шаги. Затем Макс вернулся и поцеловал меня в затылок.
–М-м-м. Так хорошо.
Я развернулась к нему.
–И, полагаю, согласно твоим правилам,– продолжил он, глядя на меня сверху вниз и застегивая пиджак,– сейчас мы должны расстаться.
Я снова оправила свое уже давно расправленное платье. Такое у нас было соглашение – и я самаего установила,– но сейчас оно показалось мне… довольно нелепым. Он продолжал разглядывать меня с веселым блеском в глазах, словно говоря: «Я только что довел тебя до сумасшедшего оргазма, и ты выглядишь слегка растерянно, но – эй!– это ведь твои идиотские правила».
И меня так и подмывало согласиться с ним.
–Отлично. Превосходно. Рада, что мы с тобой остановились читать на одной странице,– заявила я вместо этого.
Он расхохотался и поставил книгу обратно на полку.
–И слава богу, что это не шестая страница светской хроники, так? Офигительный секс, и никто о нем не пронюхал. Определенно мы на одной волне.
–Ты когда-нибудь от этого устаешь? Я имею в виду, от внимания публики?
Я вспомнила, насколько ненавидела непрошеные высказывания о моей прическе или о том, во что я одета, когда выхожу в свет с Энди, о том, потеряла я или набрала вес и с кем меня видели. Интересно, испытывал ли он что-то похожее?
–Ну, я ведь не настоящая звезда. Просто людям интересно, что я делаю. Думаю, большинство читателей этой ерунды просто хотят думать, что я отлично развлекаюсь.
Прозвучало это подозрительно оптимистично.
–Серьезно? А мне кажется, что все они хотят застать тебя со спущенными штанами.
–Погоди, а разве не ты этого хочешь?
Когда я закатила глаза, Макс рассмеялся и продолжил:
–Просто образ плейбоя для них удобен. Я не трахаю новую девушку каждую ночь.
Приподнявшись, чтобы поцеловать его, я добавила:
–По крайней мере, не в последнее время.
На секунду в его глазах мелькнуло недоумение, но он быстро пришел в себя.
–Совершенно верно.
Наклонившись, он прижал ладонь к моему лицу и нежно меня поцеловал.
–Пойдем?
Я кивнула, все еще слегка заторможенно. Макс сделал мне знак пройти вперед, и, поднявшись по лестнице, мы вновь очутились в центральном зале библиотеки. Тут ничего не изменилось: в воздухе по-прежнему висел звук приглушенных голосов и шорох страниц, и никто даже не оглянулся в нашу сторону. В том, что мы занимались сексом почти на глазах у всех, но остались совершенно безнаказанными, была острая нотка возбуждения.
Мы уже подходили к выходу, когда Макс взял меня за руку и оттащил в темный угол.
–Еще один раз,– сказал он и прикоснулся губами к моим губам.
Поцелуй был мягким и нежным, и долгим, словно Макс не хотел прерывать его первым.
Снова встретившись с ним взглядом, я сглотнула.
–До следующей недели, Лепесточек.
А затем он ушел. Я смотрела, как он пересекает холл и растворяется в вечернем свете, и думала, как сильно буду жалеть, когда все кончится.
8
В понедельник утром настроение у меня было отвратительное. Снаружи пекло, как в аду, моя старшая сестра делала поползновения уговорить матушку вернуться в Лидс, а вид из кабинета Уилла был намного лучше, чем из моего.
–Ты чертов засранец,– пробормотал я, атакуя цыпленка.
Уилл расхохотался и запихнул в рот огромный кусок.
–Опять ворчишь из-за вида?
Понять моего партнера было почти невозможно, потому что он до отказа набил рот острыми баклажанами.
–Это омерзительно,– я ткнул палочками для еды ему в лицо.– Напомни-ка мне еще раз, как тебе достался это кабинет?
–Ты опоздал на осмотр здания. Я первым прикрепил на дверь табличку со своим именем. Та-дам!
Верно. В тот день я впервые в Нью-Йорке решил поразвлечься с девицей у нее на квартире и, как и следовало ожидать, угодил в ловушку. Обычно я занимался сексом у себя дома, где всегда мог отговориться тем, что сейчас подъедет матушка или что мне надо срочно куда-нибудь отбывать. Но если оказаться в квартире женщины, она непременно предложит тебе чаю и попросит переночевать. Я не был абсолютной сволочью. И не менее других стремился к отношениям. Просто мне еще не встречалась женщина, ради которой я готов был пожертвовать ночью в собственной кровати. Все те женщины, с которыми я общался, знали, кто я такой и чего от меня хотят. Для столь огромного города Нью-Йорк часто казался очень мелочным.
Я поглядел на фантастический вид за окном – чертов Уилл – и задумался о Саре. В последнее время мысли о ней постоянно меня отвлекали. Да, она была загадкой. Если женщине надо, чтобы мужчина постоянно о ней думал, достаточно ограничить число встреч одним днем в неделю, и – бум!– он уже не способен мыслить ни о чем другом. И вот я гадал: если бы Сара попросила меня остаться на ночь у нее дома, что бы я ответил?
Ты знаешь, что бы ты ответил, недоумок. Ты бы сказал да.
С переезда в Штаты у меня было примерно две дюжины женщин, но в последнее время мне все сложней становилось вспомнить детали. Каждая мысль о сексе приводила к мысли о Саре. Эта девушка была одновременно нежной и страстной. Она столько о себе скрывала, но при этом позволяла мне делать что угодно. Я еще не встречал женщины, в которой так ярко сочетались бы две противоположности – скрытность и доверие.
–У меня появилась одна женщина, старина.
Уилл сунул палочки в картонную коробочку с едой и отодвинул ее.
–И ты хочешь поговорить об этом сейчас?
–Да. Возможно.
–Ты встречаешься с ней уже довольно давно, так?
–Уже пару недель, да.
–Только с ней?
Я кивнул.
–Она просто богиня секса, и это хорошо, потому что она запретила мне спать с другими женщинами.
Уилл состроил гримасу из серии «ну ни фига себе», но я не повелся.
–Но она не такая, как все. Есть в ней что-то…
Я потер губы и уставился в окно. Что, черт возьми, со мной сегодня не так?
– Не могу выбросить ее из головы.
–Я ее знаю?
–Не думаю.
Я попытался вспомнить, пересекался ли Уилл с Сарой на благотворительной вечеринке. Оставив Сару расправлять платье и приходить в себя, я потом бо́льшую часть ночи провел рядом с Уиллом. Кажется, они не разговаривали друг с другом.
–Значит, ты мне не скажешь, кто она,– рассмеялся Уилл, откинувшись на спинку кресла.– Она пленила твою душу, о пылкий юноша?
–Отвали.
Я схватил пакет и запихнул почти пустые коробочки.
–Она просто мне нравится. Но пока это только секс. По обоюдному согласию.
–Это хорошо,– осторожно заметил Уилл.– Значит, она не гоняется за твоими деньгами.
–Вот скажи – я лопух, если считаю, что это странно? Она не хочетбольшего. И даже если бы я попытался изменить отношения, скорей всего, это бы ее просто отпугнуло. Она боится показаться со мной на публике. Думаешь, я схожу по ней с ума потому, что ей не нужно от меня ничего, кроме члена?
И, как всегда, задумавшись о Саре, я принялся гадать, чего она на самом деле хочет.
Уилл тихо присвистнул.
–Если верить тебе, она просто клад. Но я не могу представить, зачем бы ей понадобился твойчлен. Учитывая, что с этой крошечной штукой тебе не стать и вполовину таким крутым мужиком, как твоя мамочка.
–Ты что, оскорбил Бриджит? Ну ты и засранец.
Пожав плечами, он разломил печенье с предсказанием.
–Ты ведь садишься, когда мочишься?– невинно поинтересовался я.
–Не-а. Не люблю мочить член.
–Уилл. Единственный способ, которым ты можешь удовлетворить женщину,– это вручить ей свою кредитку, парень.
И каким-то непонятным образом, во время обмена колкостями и оскорблениями, который за этим последовал, Уилл заставил меня собраться, перестать вести себя как жалкий слюнтяй и не думать о том, пытается Сара оттрахать мой мозг или нет.
После обеда я вышел из офиса и почти сразу поймал такси, чтобы быстро прошвырнуться в Челси и посмотреть новую художественную инсталляцию. Я помог своему старому клиенту найти и открыть галерею, и сейчас он выставлял коллекцию редких фотографий Джона Эрнеста Беллока. Выставка должна была продлиться всего пару недель. Галерейщик прислал мне имейл, состоявший всего из одной строки: «Они уже здесь»,– и это обеспечило мне хорошее настроение на весь день. Мне не терпелось увидеть еще ни разу не демонстрировавшиеся широкой публике восстановленные снимки с поврежденных негативов из Сторивилльской коллекции. Несмотря на то что я столкнулся с творчеством Беллока довольно поздно, именно работы этого мастера пробудили во мне восхищение фотографиями человеческого тела – его уникальных пропорций, его простоты, его уязвимости.
Хотя до встречи с Сарой сам я никогда не фотографировался со своими партнершами.
Но тут была одна загвоздка. Пускай наши с Сарой снимки были совсем не похожи на фотографии Беллока, почему-то его работы все равно напомнили мне о ней. О ее тонкой талии, мягкой линии живота и нежном изгибе бедер.
Глядя на экран мобильника, я в тысячный раз выругал себя за то, что не снял ее глаза, когда мы занимались любовью.
Черт.
Занимались сексом.Мы занимались сексом.
На улице было тепло и уже не так душно. Посмотрев фотографии, я решил немного прогуляться, чтобы сбросить напряжение. Прогулка от Челси до центра была довольно приятной, но где-то в районе Таймс-сквер я понял, что за мной следует человек с фотоаппаратом. Я всегда думал, что папарацци должны наконец-то сообразить: во мне нет ничего особенно интересного. Однако пока этого не произошло.
Они преследовали меня по выходным, на благотворительных вечеринках и на работе. Прошло почти четыре года с тех пор, как со мной в последний раз случалось что-то занимательное – не считая романчиков со звездами второго ряда,– но как минимум в половине случаев, когда я решался в одиночку прогуляться по Манхэттену, кто-нибудь увязывался за мной.