В июне погода в Нью-Йорке была отличной, но к началу июля стала просто невыносимой. Мне казалось, что я никогда уже не выберусь из лабиринта небоскребов и что меня поджаривают в печи для обжига кирпичей. В первый раз с момента переезда я заскучала по дому. Мне не хватало ветра с озера – таких мощных потоков воздуха, что они отталкивали тебя назад, когда ты пробивалась сквозь них; не хватало зеленого неба летних гроз, которые я пережидала дома у родителей, забившись в подвал и играя с отцом в пинбол.
Однако в Манхэттене мне нравилось то, что я могла просто бесцельно бродить по улицам, непременно натыкаясь на что-то интересное. В этом городе было все: доставка китайской лапши в три ночи; мужчины, использующие уставленные зеркалами склады для сексуальных забав; ипинбол в баре, расположенном в паре минут ходьбы от моего офиса. Увидев огоньки автомата сквозь витрину, я замедлила шаги. Кажется, Нью-Йорк давал мне именно то, что нужно. И, возможно, чаще, чем я полагала. Я нырнула в темный паб, втянув носом знакомый запах попкорна и разлитого пива. Снаружи жарил солнечный четверг, но внутри стояла такая темень, что легко было представить, будто уже наступила полночь – все уже спят или собрались здесь, поглощая пиво и играя в бильярд. Тот автомат, что я увидела через стекло, был новым – с блестящими рычагами и эмо-панковской музыкой, мало меня привлекавшей. Но у задней стены стоял еще один, старой модели, с Kiss во всей их красе, с раскрашенными лицами и традиционно высунутым языком Джина Симмонса.
Я разменяла в баре несколько долларов, заказала пиво и сквозь небольшую толпу протиснулась к автомату у стены.
Мой отец был коллекционером. Когда мне исполнилось пять и я захотела щеночка, он купил далматинца, а затем еще одного – и вдруг мы очутились в доме, переполненном глухими, лающими друг на друга псами. Затем были классические «Шевроле Корвэйр» – в основном, с помятыми кузовами. Папа специально для них арендовал гараж. Затем настал черед старых духовых труб. Затем – работ местного скульптора. И, наконец, автоматов для пинбола. На складе у папы их было штук семьдесят, и еще семь или восемь дома, в игровой комнате. Вообще-то именно во время экскурсии в игровую комнату папа и Энди дружески общались в последний раз – хотя папа, конечно, понятия не имел, что Энди ни разу в жизни не играл в пинбол. Мой бывший вел себя так, словно коллекция папы – самое чудесное, что он видел в жизни, а в пинбол он играл с тех пор, как смог дотянуться до рычагов. Папа был очарован, и я тоже пришла в восторг: мне едва исполнился двадцать один год, и я совсем не была уверена, что родители одобрят парня почти на десять лет старше меня. Но папа, пустив в ход свое имя и чековую книжку, немедленно сделал все возможное, чтобы поддержать наши отношения и честолюбивые планы Энди. Моего отца всегда легко было покорить, а покорив, почти невозможно было утратить его уважение. Если, конечно, он не заставал вас за романтическим ужином с женщиной, которая не была его дочерью. Но, несмотря на то, что сказал мне отец, несмотря на все его усилия сорвать с Энди маску и показать истинное лицо моего бойфренда, я решила поверить Энди: та женщина была лишь одной из служащих его фирмы, работящей и очень огорченной расставанием со своим парнем. Ей всего-то надо было выговориться, вот и все.
Какой заботливый шеф.
Два месяца спустя репортеры местной газеты застукали его с другой.
Я кинула в щель автомата четвертак и взялась за рычаги, глядя, как выкатываются блестящие серебряные шарики. Похоже, музыка, свистки и колокольчики были отключены, потому что игра осталась странно бесшумной и тогда, когда я запустила мяч через все поле. Я дергала рычаги, подталкивала автомат бедром, чувствуя, что после долгого перерыва почти разучилась играть – но мне было плевать.
В последние пару недель меня несколько раз посещали эти пронзительные моменты ясности. Моменты, когда я одновременно замечала, и насколько повзрослела, и как по-прежнему мало знаю о жизни и отношениях. Частью из них я была обязана Хлое и Беннетту. Я многое начала понимать, наблюдая за тем, как они непрерывно подкалывают друг друга и в то же время неистово обожают. А еще один настиг меня здесь – я играла в полном одиночестве и чувствовала себя куда счастливей, чем за многие прошедшие дни и даже месяцы.
Пара-тройка мужчин подошли и заговорили со мной. Я привыкла к тому, что парни не могут устоять при виде женщины, в одиночестве играющей в пинбол. Но после четырех партий я почувствовала, что кто-то за мной пристально наблюдает.
Кожи на затылке как будто легонько коснулось чужое дыхание. Допив пиво, я обернулась и увидела Макса, стоявшего на другом конце комнаты. Он был с каким-то незнакомым мне мужчиной в деловом костюме. Макс так же выделялся в этом баре, как и я в сером мини-платье и в красных туфлях на шпильках. Он наблюдал за мной поверх кружки с пивом, а когда заметил, что я смотрю на него, улыбнулся и чуть поднял кружку в знак приветствия.
Я завершила игру через двадцать минут или около того и подошла к ним, стараясь сдержать идиотскую улыбку. Оказывается, мне не терпелось его увидеть, хотя я даже не понимала этого.
–Привет,– сказала я, позволив себе слегка улыбнуться.
–И тебе привет.
Я оглянулась на стоявшего рядом с ним мужчину – постарше, с длинным лицом и добрыми карими глазами.
–Сара Диллон, это Джеймс Маршалл, мой коллега и хороший друг.
Я пожала мистеру Маршаллу руку.
–Рада познакомиться, Джеймс.
–Взаимно.
Макс глотнул пива, а затем качнул кружкой, указывая на меня.
–Сара – новая глава бухгалтерии «РМГ».
Глаза Джеймса изумленно расширились. Он кивнул, явно впечатлившись.
–О, вот как.
–Что вы тут делаете?– сказала я, оглядываясь вокруг.– Не самое подходящее место для ведения бизнеса посреди рабочего дня.
–Убрались с работы пораньше, как и все сейчас в городе. А как насчет вас, маленькая мисс? Прячетесь от кого-то?– спросил Макс с коварным огоньком во взгляде.
–Нет,– ответила я, улыбнувшись шире.– Никогда.
В его глазах мелькнуло удивление, а затем он кивнул на бармена.
–Я прихожу сюда, потому что здесь грязно и, как правило, пусто, и у них есть разливной «Гиннесс».
–А я сюда прихожу, потому что у них есть бильярд, и мне нравится воображать, что я могу надрать Максу задницу,– сказал Джеймс, приканчивая свое пиво одним большим глотком.– Так давайте сыграем.
Я приняла это как знак, что беседа окончена, повесила сумочку на плечо и чуть улыбнулась Максу.
–Хорошо вам поразвлечься. До встречи.
–Давай я тебя провожу,– сказал он и добавил, обернувшись к Джеймсу: – Возьми мне еще пинту, и встретимся за последним столом.
Макс положил руку мне на талию, и мы вышли из бара в слепящий солнечный свет.
–Черт,– с чувством прорычал он, прикрывая глаза.– Внутри лучше. Возвращайся и сыграй с нами.
Я покачала головой.
–Мне надо пойти домой и заняться стиркой.
–Я польщен.
Я рассмеялась, но, когда он поднял руку и коснулся моей щеки, беспокойно огляделась вокруг. Макс быстро опустил руку и пробормотал:
–Ладно, ладно.
–Джеймс знает обо мне?– тихо спросила я.
Он взглянул на меня немного уязвленно.
–Нет. Мои друзья знают, что я с кем-то встречаюсь, но не знают с кем.
На секунду между нами возникла ощутимая неловкость, и я не могла сообразить, как себя вести. Именно поэтому соглашение встречаться только по пятницам было идеальным: оно не требовало раздумий, не нарушало границ, не портило отношений с друзьями и не задевало ничьих чувств.
–А ты никогда не задумывалась, насколько странно то, что мы постоянно случайно сталкиваемся друг с другом?– спросил Макс с непроницаемым выражением.
–Нет,– ответила я.– Разве мир не так устроен? В городе с миллионным населением ты всегда встречаешься с одним и тем же человеком.
–Но как часто это тот человек, которого ты больше всегохочешь увидеть?
Я заморгала, чувствуя, как в животе запузырилась странная смесь тревоги и восторга.
Не обращая внимания на мое неловкое молчание, Макс продолжил:
–Договор на завтра по-прежнему в силе, да?
–Почему бы нет?
Он рассмеялся, глядя на мои губы.
–Потому что это праздник, Лепесточек. Я не был уверен, что удостоен чести встречаться с тобой по праздникам.
–Но ведь для тебя это не праздник.
–Конечно же, да. Это тот день, когда мы избавились от вас, американских нытиков.
–Ха-ха.
–К счастью для меня, в этом году больше никакие праздники не выпадают на пятницу, и можно не волноваться насчет того, что я пропущу свой новый любимый день недели.
–Ты что, так далеко заглянул в календарь?
Я неожиданно почувствовала себя немного ближе к нему – ближе настолько, чтобы ощутить тепло его тела даже в тридцатиградусную жару.
–Да нет, просто я гений.
–Сумасшедший гений?
Он рассмеялся и игриво щелкнул языком.
–Что-то вроде того.
–Так где мы встречаемся завтра?
Он снова поднял руку и провел указательным пальцем по моей нижней губе.
–Я пошлю тебе смс.
Так он и сделал. Не успела я завернуть за угол и спуститься в метро, как мобильник зажужжал в кармане и разродился словами: «11 авеню и Зап. 24-я улица. Небоскреб напротив парка. 19:00».
Никаких намеков на то, какой небоскреб, какой этаж и даже что мне надеть.
Когда я добралась туда, стало ясно, что он мог иметь в виду только одно здание. Современный небоскреб из стекла и бетона, откуда открывался вид на парк Челси Уотерсайд, а также обширная перспектива Гудзона. Холл был пуст, не считая охранника на вахте. После того как я минуту потопталась на месте, он поинтересовался, не подруга ли я мистера Стеллы.
Помолчав, я осторожно подтвердила:
–Да.
–О, хорошо. Я должен был спросить раньше!
Он встал, и оказалось, что в ширину и в высоту у него примерно одинаковые габариты.
–Мне надо проводить вас наверх.
Я пялилась на него пару секунд, после чего ожила и вошла вместе с ним в лифт. Охранник сунул в щель карточку, а затем нажал на кнопку «К».