Она что, совсем спятила? Я почувствовал, как краснею от негодования.
–Господи, Сара! Я не привожу к тебе клиентов и не сплю с тобой, чтобы помочь тебе справиться с работой!
Она вздохнула и примирительно подняла руки.
–На самом деле я ничего такого не думаю. Но так это может выглядеть со стороны. Сколько лет ты в бизнесе? Разве ты не знаешь, под каким углом можно все повернуть? Я новичок на этой должности. И B&T – твой проект. А ты прекрасно знаешь, насколько люди хотят узнать все подробности о тебе. Ты посмотри, как за тобой гоняются журналисты даже через пять лет после того, как Сесили уехала из города.
Сара настолько серьезно воспринимала прессу и ее уловки, что я обалдел. Все это была полная чушь, и она прекрасно это понимала. И, тем не менее, отвернулась, скрестив руки на груди и понурив плечи. Если по-честному, меня совершенно не волновало, кто увидит меня с Сарой. Спустя пять лет после скандала с Сесили я смирился с тем, что ничего не могу поделать со сплетнями. Но могла ли Сара это понять?
Я отошел к иве, растущей в нескольких футах от тропинки, нырнул под завесу ветвей и уселся, прислонившись спиной к стволу.
–По-моему, ты делаешь из мухи слона.
Сара шагнула ко мне, но осталась стоять.
–Я говорю о том, что нужно соблюдать осторожность. С конфликтом или без него. Я не хочу, чтобы Беннетт подумал, будто я сплю со всеми клиентами.
–Справедливо, но у Беннетта и самого рыльце в пушку.
Я глядел, как ее ноги сдвигаются вместе, сгибаются – и в следующую секунду она уже сидела рядом со мной на теплой траве.
–Тебе незачем было приходить туда. Я не ожидала тебя увидеть, и это выбило меня из колеи.
–Черт возьми, Сара. Я не собирался щупать тебя под столом. Я просто хотел увидеть тебя и сказать привет. Ты могла бы быть чуть более гибкой, знаешь ли.
Она рассмеялась, но внезапно замолчала. Прошло пару секунд, прежде чем я заметил, что она снова смеется: сначала беззвучно, а затем обхватив себя руками, согнувшись пополам и чуть ли не задыхаясь от смеха.
–Ты так думаешь?– пропыхтела она.
Я понятия не имел, что в моих словах вызвало такую реакцию, поэтому просто тихо сидел рядом с ней. Если женщина рядом с вами стремительно съезжает с катушек, тихо сидеть – это, возможно, лучшее, что вы можете сделать.
Сара успокоилась, вытерла глаза и выдохнула:
–Да, я могла бы быть более гибкой. Заниматься сексом в клубе, в банкетном зале, на складе, в библиотеке…
–Но, Сара, я вовсе не это имел…
Она подняла руку.
–Нет, но это хороший урок для меня. Гибкость требует постоянного усилия. Стоит только остановиться и решить, что я уже совершенно раскрепощена в чем-то одном, тут же выясняется, что в другом я совершенно зашорена.
Я сорвал длинную травинку, обдумывая ее слова.
–Надо было послать тебе смс.
–Возможно.
–Но, знаешь, я бы очень обрадовался, если бы ты внезапно заявилась на собрание в «Стелла и Самнер».
–А еще тебе бы хотелось, чтобы я пошла с тобой поужинать и переночевала в гостевой комнате у твоей мамы, а может, ты был бы не прочь печь со мной печенье или что-нибудь в таком духе?
–Потому что меня не волнует, увидят нас вместе или нет,– разочарованно протянул я.– Почему для тебя это так важно?
–Потому что людям надо все разнюхать,– сказала она, оборачиваясь ко мне.– Они будут обсуждать это, сделают из этого историю. Они станут строить предположения, выяснять, кто мы и чего хотим. Отношения не всегда выдерживают испытания публичностью и могут оставить несмываемое пятно на репутации, если признать, что тебе это не безразлично.
–Понятно,– кивнул я.
Я прислушался к вою ветра, приглушенному плотной листвой. Мне начало нравиться наше спокойное гнездышко, спрятанное от прохожих, птиц и всех тех, кто мог бы стать свидетелем нашего разговора и моего безмолвного поражения. Слишком много чувств кипело у меня в груди. Я понял, что хочу Сару, что хотел ее всегда, с самой первой нашей встречи. Еще я признался сам себе, что ждал того момента, когда она начнет надеяться на большее и я смогу устанавливать границы.
–Макс, со мной не все в порядке,– тихо сказала Сара.
–Ты хотя бы скажешь мне почему?
–Не сегодня,– ответила она, поднимая голову к нависшим над нами ветвям.
–Мне нравится то, что мы делаем, но иногда трудно, когда тебя держат на расстоянии.
Сара негромко и невесело рассмеялась.
–Я знаю.
А затем наклонилась и прижалась губами к моим губам.
Я ожидал легкого поцелуя – просто вежливого признания, что теперь, когда я извинился за свой нежданный визит, а она согласилась, что отреагировала слишком бурно, между нами опять все в порядке. Но поцелуй быстро превратился в нечто большее – ладони Сары прижались к моим щекам, рот жадно раскрылся, и в конец концов она взобралась ко мне на колени.
–Почему ты такой хороший?– спросила она и снова поцеловала меня, заглушив все ответные реплики.
Но такой вопрос нельзя было пропустить мимо ушей. Он показался мне слишком важным, чтобы просто отмести его, сунув руку ей в трусы или трахнув ее прямо тут, под деревом. Я отодвинулся.
–Я хороший, потому что ты мне на самом деле нравишься.
–А ты когда-нибудь врешь?– спросила Сара, вглядываясь мне в глаза.
–Кончено, вру. Но зачем мне врать тебе?
Ее лицо прояснилось, и она задумчиво кивнула. Затем, после долгого молчания, шепнула:
–Мне надо возвращаться.
Теплое и интимное настроение немедленно сменилось официальным и деловым. Это была не девушка, а бумеранг.
–Ладно.
Она встала и стряхнула травинки с колен и юбки.
–Наверное, нам не стоит идти обратно вместе.
Я мог только кивнуть, потому что иначе у меня вырвались бы весьма нелестные слова о ее правилах поведения на публике – особенно после того, как она только что влезла мне на колени.
Смерив меня долгим взглядом, Сара нагнулась и осторожно поцеловала меня в подбородок.
–Ты мне тоже нравишься.
Я смотрел, как она уходит, прямо держа голову и расправив плечи. Для всего мира это выглядело так, словно она просто возвращается с короткой прогулки в парке. Я огляделся вокруг, как будто можно было собрать по кускам сердце, которое я почти выплеснул на траву.
11
Сказать, что наша встреча с Максом в парке прошла странно, было бы явным преуменьшением. Я понимала, что слегка переборщила, но будем откровенны – он тоже. Следить за моей реакцией в конференц-зале? Преследовать меня? Что мы творили?
В понедельник вечером я вернулась домой и два часа провела за приготовлением датских пончиков. Надо было скатать тесто в шарик, поджарить и посыпать сахарной пудрой. Традиционно они подавались на завтрак, но черт с ним, с завтраком – мне хотелось сделать что-нибудь посложнее. Рецепт достался мне от бабушки, урожденной датчанки, и пока я готовила их, у меня оставалось время подумать.
В последние дни мне это удавалось не часто. Но семейный рецепт вдруг заставил меня почувствовать тоску по дому, по родителям, по безопасной и предсказуемой жизни, несмотря на всю ее скуку и фальшь. Не обращая внимания на то, что пальцы вымазаны в тесте, я взялась за телефон. Мама ответила после седьмого гудка. Очень для нее характерно.
–Привет, солнышко!
На заднем фоне раздался какой-то грохот, и она выругалась: «Вот зараза!»
–Ты в порядке?– спросила я, улыбаясь в трубку.
Удивительно, но от этих четырех слов я вновь почувствовала себя как дома.
–Все отлично, просто уронила свой айпад. А ты, зайчик?
Когда мама сказала это, я вспомнила, что как раз звонила ей тем утром по дороге в метро.
–Просто хотела услышать твой голос.
Помолчав, мама спросила:
–Скучаешь по дому?
–Немного.
–Давай рассказывай,– предложила она теми же самыми словами, что и сотни раз до этого, когда мне надо было выговориться.
–Я встретила мужчину.
–Сегодня?
Я вздрогнула. Переехав, я говорила с родителями по телефону пару раз в неделю, но так и не упомянула Макса. А что тут упоминать? Они не желали знать о моей сексуальной жизни больше, чем я сама им рассказывала.
–Нет. Несколько недель назад.
Я практически слышала, как мама подбирает наилучший возможный ответ. Чтобы в нем слышалась поддержка и одновременно опека. Такой, который будет правильным в ситуации, когда ваша дочь впервые начинает с кем-то встречаться после ужасного и скандального разрыва.
–Кто он?
–Работает в финансовой сфере. Местный. То есть нет,– осеклась я, покачав головой и жалея, что не могу начать все с начала,– он англичанин.
–Ох, иностранец. Восхитительно!– со смехом сказала она, пуская в ход свой сильный южный акцент.
А затем, снова помолчав, добавила:
–Ты рассказываешь это мне, потому что у вас все серьезно?
–Нет, я рассказываю это тебе потому, что понятия не имею, серьезно у нас или нет.
Я любила мамин смех и скучала по нему.
–Это лучший период.
–Разве?
–Конечно же. И не смей от него отказываться! Не позволяй, чтобы этот урод, твой бывший, испортил тебе удовольствие.
Я вздохнула.
–Но все так неопределенно. С Энди я всегда знала, чего ждать.
Я пожалела, что сказала это, в ту же секунду. Мамино молчание в трубке показалось мне предвестником бури.
–В самом деле?
Она знала меня так хорошо, что я практически видела ее скрещенные на груди руки и знаменитое «сейчас-я-кому-то-надеру-задницу» выражение на лице.
–Нет.
–А ты чувствуешь, что знаешь этого парня?
–В том-то и дело. Кажется, да.
Неважно, сколько я об этом думала и как долго ворочалась без сна той ночью, ясно было одно – после того, что случилось в понедельник, я окончательно перестала понимать, что у Макса на уме. Все перевернулось с ног на голову: ондолжен был знать, как поддерживать чисто сексуальную связь, а я– как строить долговременные отношения.
Но оба мы, по замыслу, не должны были хотеть ничего, кроме секса. Однако почему-то получалось не так. Острое желание узнать друг друга поближе начало преследовать нас с первого дня. И, как бы мне ни хотелось удовольствоваться отношениями по принципу «только секс», я понимала, что этого никогда не случится.