– Пожалуйста!
С глухим вскриком я вхожу членом в ее рот, наслаждаясь прикосновениями ее языка, влажного рта, вибрацией, вызванной ее стоном. На миг ее глаза широко распахиваются, удивляясь резкому вторжению, но она тут же расслабляется, облизывая меня и всхлипывая. Она не сводит с меня глаз. Я скольжу внутрь и наружу, задыхаясь. Говорю ей:
– Вот так.
…и…
– О, моя сладкая девочка… соси меня…
…и…
– Эта картина всегда будет у меня перед глазами. Всегда.
Ее руки ласкают мои яички, оттягивают и сжимают, поглаживают – райское наслаждение. Как мне хорошо, но как это быстро, и я хочу видеть ее лицо, когда она почувствует мой оргазм.
Я закрыл глаза, мечтая об этом. Мне не делали минет уже лет семь, и мысль о губах Руби, ее языке и непристойных словечках сводила меня с ума.
Я провожу пальцем по ее подбородку и шепчу:
– Я кончаю, Руби. Пожалуйста, пожалуйста, я хочу кончить тебе в рот.
И дернувшись под ее языком, я кончаю – удовольствие охватывает меня всего с головы до пят, член пульсирует, я весь горю, кожу жжет и…
…и…
…и…
– О-о-о!
Я кончаю себе в руку, выкрикивая ее имя.
Прошла почти минута, пока мой взгляд сфокусировался и я смог воспользоваться боксерами, чтобы вытереть ладонь и пол передо мной. В комнате было на удивление тихо, и только тикали наручные часы.
Я бросил взгляд на стол и покраснел от смущения.
Мой диктофон работал все это время.
Мой палец завис над кнопкой воспроизведения. Нет ничего более пугающего, чем слушать, как я мастурбирую. Можно все стереть.
Но что-то во мне колебалось, и я уставился на стену, разделяющую наши комнаты.
Я уже лишился одной возможности сделать шаг вперед сегодня вечером, но не повторю эту ошибку. Руби – моя безопасная территория; как ни странно, хотя прошло всего лишь несколько дней, но мне казалось, что я знаю ее лучше, чем Порцию спустя одиннадцать лет совместной жизни.
Я могу дать Руби то, чего она хочет.
Я снова нажал на запись. Взяв телефон, я набрал ее номер и ждал. Один звонок.
Сердце колотилось как сумасшедшее.
Второй звонок.
Сделай это, Найл. Сделай.
А потом она взяла трубку, прокашлявшись перед тем, как ответить:
– Найл?
– Руби.
Она помолчала, потом прошептала:
– Все в порядке?
Сердце пыталось вырваться у меня из груди, и я вдруг подумал, что стою посреди гостиничного номера совершенно голый.
– Все хорошо, – пробормотал я. Закрыл глаза и представил, как она слушает запись того, чем я занимался, а потом осознал, что я позвонил ей сразу после. С улыбкой я сказал: – Я просто хотел убедиться, что ты будешь завтра на встрече в восемь тридцать утра.
Еще одна пауза, и когда она ответила, в ее голосе было легкое разочарование.
– Конечно. Встретимся в лобби в без пятнадцати восемь?
Я взглянул на часы – уже почти полночь. Через несколько часов я снова ее увижу.
– В без пятнадцати восемь, – сказал я. – Прекрасно.
– Спокойной ночи…
– Спокойной ночи, дорогая.
Я положил трубку и выключил диктофон.
Глава 9Руби
На следующее утро я ехала в лифте в лобби и не могла дышать. Было семь часов сорок три минуты, и я знала, что Найл уже внизу – безупречный костюм, идеальная прическа, шикарное тело. Чего я не знала, так это того, какого именно Найла я увижу сегодня.
Веселого и игривого почти-моего-бойфренда со вчерашнего ужина? Который заставил меня засунуть руки в трусики, как только за мной закрылась дверь? Или странного, напряженного, резкого мистера Стеллу, который позвонил мне час спустя?
Разум Найла – похоже, его злейший враг, мешающий ему просто расслабиться и получать удовольствие. За ужином он ослабил свою защиту, поддразнивал меня и говорил откровенные непристойности. Но дай ему час наедине со своими мыслями, и меня встречает ушат холодной воды.
Тихий внутренний голос предупредил меня, что надо быть осторожной, обращать внимание на предупреждающие сигналы – пусть даже слабые. Хотя он выглядит человеком, у ног которого лежит весь мир, Найл – еще и сверхосторожный постоянно думающий человек, и может быть, мне надо придержать поводья и не бросаться вперед слишком опрометчиво.
Хорошая мысль, я полагаю.
Но когда двери лифта открылись и я увидела в лобби Найла Стеллу собственной персоной, мне не удалось последовать этому хорошему совету.
Как обычно, при виде его мой пульс ускорился и по коже побежали мурашки. Он оглянулся и встретил мой взгляд. Передо мной шли люди, и секунды тикали, пока я ждала его реакции – хоть какой-нибудь. Мои каблуки стучали по мраморному полу, и мне пришлось отвести взгляд, поправить пояс тренча и заставить себя выпрямиться. Найл – просто мужчина, в конце концов, и судя по тому, что он мне рассказал прошлым вечером, у меня в таких делах больше опыта, чем у него. У меня есть преимущество.
Продолжай говорить себе это.
Перебросив пальто через руку, он глянул на часы и приподнял брови, снова посмотрев на меня.
– Я вижу, ты пунктуальна.
Дразнит меня. Я выдохнула и расправила плечи. Я тоже могу играть в эту игру.
– Пунктуальность – решающее преимущество, – ответила я.
– Не могу не согласиться. Оказывается, я нахожу это качество чрезвычайно привлекательным. – Сегодня утром его голос казался более глубоким, более уверенным. В нем слышалось что-то такое, какой-то развратный оттенок, от чего у меня мурашки побежали по рукам. Если бы это был не Найл, я бы услышала намек в этих словах, но это же мистер Прямота и Сдержанность. Вряд ли он начнет приставать ко мне в лобби отеля или во время встречи с нью-йоркским управлением городского транспорта.
Я знала, что он старается вести себя в высшей степени по-деловому на работе, но после вчерашнего вечера, когда он сказал, что хочет продемонстрировать мне то, что не считает «сдержанным и хоть сколько-нибудь пристойным», вопрос о том, где мы находимся, все равно оставался подвешенным. И я пыталась дать ему возможность самому решать, в каком темпе мы будем двигаться. Можно подумать, что он готов начать прямо сейчас. Можно подумать, что он мог бы поцеловать меня прошлым вечером.
Я выжидательно смотрела на него, пока он надевал пальто. Затем он сделал приглашающий жест и сказал:
– Пойдем?
В середине первого совещания мы прервались на кофе. Во время обсуждений бюджета и отношения публики я чувствовала себя совершенно бесполезной. Это же не колеса и шестеренки самого механизма. Но я слушала, зная, что подобные трудные разговоры – именно то, что мне надо стараться понять.
Найл выглядел сосредоточенным на своих мыслях, он два раза перечитывал одну и ту же страницу повестки, и ему два раза задали вопрос, прежде чем он ответил. Он едва смотрел в мою сторону, но время от времени я чувствовала легкие прикосновения, протягивая ему бумаги. Его нога уютно прижималась к моей, и это нельзя было списать на случайность.
На самом деле его нехватка сосредоточенности была на грани нервозности, и я обрадовалась, когда он отвел меня в сторону и спросил, не соглашусь ли я помочь ему.
– Я знаю, это ужасно грубо с моей стороны, – сказал он, вертя телефон в руках. – Но я проверил звонки и смски, и мне надо кое-что сделать. Ничего суперсрочного, но звонила Джо, у нее есть кое-какие имена и даты, нужные мне для разговора с Тони. Ты бы… – Он помолчал, глядя на меня с извиняющимся видом. – Я знаю, ты мне не ассистент и не подчиняешься мне, но ты бы не могла послушать и сделать заметки?
Я облегченно вздохнула – потому что нашлось объяснение его отвлеченности и потому что я буду избавлена еще от двух часов мучений.
– С удовольствием, – сказала я, беря его мобильный. – Это совещание не имеет никакого отношения к моему департаменту. Дай мне работу, любую работу, пока я не сошла с ума.
Стена, разделявшая зал совещаний и комнату ожидания, представляла собой стекло от пола до потолка и примерно двадцати футов в длину. Внутри стояли две белые кожаные кушетки, несколько гладких металлических столов и два кресла. Наружные окна выходили на улицу с ресторанами и недавно зазеленевшими деревьями. Я расположилась на кушетке, достала записную книжку и ручку и приготовилась слушать автоответчик в его телефоне.
– Еще одно.
Я дернулась при звуке его голоса.
– Пароль – день моего рождения…
– Шестого сентября, я знаю, – выпалила я, потом моргнула и увидела, что он удивленно смотрит на меня. Я медленно лукаво улыбнулась. – Тебе имеет смысл знать, что мне хочется провалиться сквозь пол. Потому что, ну, привет, сталкер.
Он расхохотался.
– Может, я не придумываю не очень надежные пароли.
– Думаю, если довольно долго смотреть на человека, можно догадаться о всяком таком, – сказала я и неловко кашлянула для пущего эффекта.
Но Найл только рассмеялся опять, покачал головой и еще раз поблагодарил меня, перед тем как направиться к выходу.
– О, Руби? – сказал он, остановившись в дверях.
– Да?
– Слушай внимательно. Некоторые записи довольно длинные… а в конце есть одна особенно важная.
– Ясно, – ответила я и даже не стала притворяться, что не глазею на его задницу, когда он уходил.
Сидя на кушетке, я отчетливо его видела. Он остановился у столика с закусками, взял бутылку воды и вернулся на место. Я засомневалась: мне кажется или он и правда покраснел?
С учетом того, что некоторые записи явно длинные, я достала из сумки наушники. Подключила их к телефону и ввела пароль. Четыре записи. Первая предсказуемо была от Джо, и я внимательно слушала, пока она оттарабанит список имен и соответствующих дат, и аккуратно записала их всех. Вторая и третья были в том же духе, и через три минуты я уже исписала целую страницу в записной книжке.
Я подняла взгляд от записей и увидела, как он что-то обсуждает с соседом. Не слыша его голос, я могла только видеть, как его рот формирует слова, и даже без звука можно было угадать его акцент. Он больше использовал губы, дольше