— Нет.
Она вздрагивает, ее тело напрягается, и мне, наверное, следует отпустить ее.
Но я не делаю этого.
Даже несмотря на то, что ее тепло смешивается с моим, посылая неправильные сигналы моему члену.
— Почему нет? — спрашивает она.
— Я не привязываюсь к людям, с которыми трахаюсь.
— Я тоже. Так что это выгодно для нас обоих.
— Врешь. Ты пытаешься сгладить ситуацию и притвориться, что то, что произошло в тот день, нормально, но дело в том, что ты лишь притворяешься сильной. Я знаю, что тебе некомфортно. Ты сжимаешь челюсти, твое тело напряжено, и ты всегда одеваешься так, чтобы не привлекать внимания к своему телу. Ты боишься, что я трахну тебя и снова использую. От этой мысли ты дрожишь. А твоя дрожь меня возбуждает, — я поворачиваю ее бледное лицо между пальцами. — Твоя борьба и страдания возбуждают меня. От них у меня встает. Так что, Далия, исчезни с глаз моих, пока я не сломал тебя.
Я чувствую тот самый момент, когда в ней просыпается инстинкт самосохранения.
Как только я отпускаю ее, она отступает назад, и листья хрустят под ее кроссовками. Она спотыкается, не отрывая широко раскрытых глаз от моего лица, а затем поворачивается и бежит обратно.
Далия достаточно умна, чтобы почувствовать опасность. По крайней мере, сейчас.
Она должна была почувствовать ее, прежде чем решить приблизиться к организации.
Или ко мне.
Потому что, хотя я только что отпустил ее, это лишь временная мера, чтобы я мог держать себя в руках.
Это лишь вопрос времени, когда я снова поймаю ее в ловушку.
Глава 10
Далия
Детектив, расследующий дело Ви, согласился выделить офицера для наблюдения за ее палатой в больнице.
После того, как я увидела, что кто-то хотел причинить ей вред — или, что еще хуже, довести начатое до конца — детектив Коллинз обнаружил явные следы взлома системы безопасности больницы.
Кто-то специально отключил камеры в коридоре и лифте на определенный период времени.
Детектив Коллинз подозревает, что это дело рук опытного хакера.
В отличие от образцов ДНК, которые полиция смогла собрать из-под ногтей Вайолет, на этот раз никаких улик не осталось.
Этот неопознанный образец ДНК — единственная зацепка, которая у меня есть.
Детектив Коллинз сказал, что есть большая вероятность, что нападение произошло после какого-то конфликта. В результате первоначального анализа крови был обнаружен пропофол, так что, вероятно, она сопротивлялась, прежде чем ее усыпили.
Это еще больше усложняет и запутывает дело.
На самом деле, камера видеонаблюдения больницы Стантон, которая засняла мужчину в фургоне, высаживающего Вайолет, не запечатлела его лицо. Оно было закрыто капюшоном, когда он положил ее на носилки и прыгнул обратно в фургон. Это лишь предположение, что это мужчина, судя по его высокому росту и широкому телосложению.
Есть вероятность, что он и есть нападавший, но он спас ее, привезя в больницу, поэтому она невелика. Этот мужчина, вероятно, единственный свидетель произошедшего.
Я попросила полицию проверить медицинских работников или тех, кто имеет доступ к больничным препаратам, потому что мне показалось странным, что тот, кто усыпил Ви, выбрал анестетик, а не опиоиды или что-то более распространенное. Однако детектив Коллинз ясно дал понять, чтобы я не вмешивалась в расследование.
Поэтому я начала собственное расследование, чтобы отомстить за Вайолет. В ее дневнике я нашла несколько записей, в которых она писала, что за ней кто-то следит.
В одной из записей она упоминала черное кольцо на его указательном пальце с непонятными символами, которые она не могла разглядеть издалека.
Затем она написала «они», что заставило меня подумать, что это группа человек.
Но явным свидетельством, которое заставило меня начать следить за «Гадюками», были следующие слова:
«Я видела его сегодня. Человека, который следил за мной. На местном канале в баре, где я работаю. Я никогда не смотрю спортивные передачи и не обращаю внимания на то, что показывают по телевизору, но сегодня решила посмотреть, и он был там, на экране, в хоккейной форме, злобно глядя в камеру. Судя по всему, он играет за «Гадюк», университетскую хоккейную команду из соседнего богатого городка».
Но даже с подсказками из дневника Ви моя месть складывается не лучшим образом.
После того как Кейн напугал меня до полусмерти в лесу три дня назад, я держусь от него подальше.
По какой-то причине я думала, что он меня, блять, убьет, и никто об этом не узнает.
Поэтому я переключила свое внимание на Вайолет.
Каждый день, после учебы и подработки в местном продуктовом магазине, я иду проводить ночь рядом с ней.
Я беру ноутбук и большую часть ночи учусь, присматривая за ней. Прошла почти неделя с того потенциального нападения, и я выживаю на трех часах сна и отвратительных энергетиках.
Сегодня, однако, я должна довериться офицеру, чтобы он обеспечил ее безопасность.
Потому что я иду на вечеринку.
— Не могу поверить, что ты наконец-то живешь полной жизнью! — Меган обнимает меня, когда мы прогуливаемся к дому Дрейтона в центре города.
Гэвин Дрейтон — вратарь «Гадюк» и один из членов организации. Судя по цепочке, которую я несколько раз замечала, он также является членом «Венкора».
После победы команды на выездной игре он устраивает вечеринку для студентов кампуса и жителей города. И хотя Дрейтон является частью системы, учитывая, что его отец — мэр города, он мелкая рыбешка.
На самом деле власть в городе и за его пределами находится в руках влиятельных семей, которые обычно более отстранены от жителей города.
Девенпорты — пионеры в многовековом торговом бизнесе, они управляют обширной сетью импорта и экспорта.
Армстронги контролируют производство энергии и управление ресурсами — от нефти до различных альтернативных источников.
Каллаханы владеют крупнейшей фармацевтической компанией в стране и другими огромными медицинскими комплексами, включая городскую больницу.
Осборны — короли недвижимости, строительства и городского развития.
Они извлекают выгоду друг от друга, сохраняя монополию в своих областях.
— Спасибо, что взяла меня с собой и одолжила это, — говорю я Меган и поправляю обтягивающее маленькое черное платье.
Эластичная ткань облегает меня, как вторая кожа, и едва прикрывает ягодицы. Без бретелек платье открывает больше декольте, чем я обычно привыкла носить.
Но, с другой стороны, у меня нет вечерних платьев, поэтому я благодарна Меган. Она даже одолжила мне золотую сумочку и около часа делала мне смоки-ай, который подчеркивает цвет моих карих глаз, и накрасила мои губы ярко-красной помадой.
— Не за что. Ты выглядишь чертовски сексуально, — она прищуривается, глядя на мои белые кроссовки. — Хотя на каблуках было бы еще сексуальнее. Жаль, что у нас разный размер обуви.
Слава богу. Мне было бы неловко, потому что я не умею ходить на каблуках.
Дом Дрейтона гордо возвышается в центре города. Массивное здание в колониальном стиле с белыми колоннами, темно-зелеными ставнями и идеально ухоженным газоном излучает шарм старинной аристократии.
Когда мы с Меган входим внутрь, меня охватывает оживленная энергия.
Стены украшены рамками с дипломами, степенями и старыми фотографиями, отражающими историю семьи Дрейтонов. Мягкий свет хрустальных люстр отражается от полированных деревянных полов, поверхность которых настолько блестящая, что я почти вижу свое отражение.
Запах свежескошенной травы смешивается с ароматом барбекю, доносящимся от столов, расставленных на лужайке и виднеющихся через большие французские двери. Смех и болтовня поднимаются из толпы горожан и студентов университета, создавая гул возбуждения. Воздух наполнен запахом дорогих духов, пива и жареного мяса, от чего у меня заурчало в животе, когда мы пробирались сквозь толпу людей.
Из динамиков гремит громкая музыка, вибрацией отдаваясь в деревяном полу, и я чувствую, как под кроссовками пульсирует ритм. Слабый звон бокалов с шампанским, которыми чокаются местные политики и университетская элита, собравшиеся небольшими группами, доносится до нас.
Меган выхватывает два бокала у ухоженного официанта и подмигивает ему, прежде чем предложить мне один.
— Я чертовски обожаю вечеринки богатой молодежи.
Я беру бокал с шампанским, но не пью. С тех пор, как тот извращенец, сдавший нам с Вайолет комнату на чердаке, попытался напоить нас своим «домашним» вином, я не пью ничего, что не в закрытой бутылке.
Я пробегаю взглядом по толпе, пытаясь найти хоккеистов. Я вижу Дрейтона с отцом и руководством «Гадюк», но остальных нигде не видно.
— Красивое платье, — говорит высокая стройная девушка Меган, подходя к нам с двумя другими потрясающе красивыми девушками.
Ее светлые волосы покрывают плечи, а сверкающее серебряное платье отражает блеск люстр.
— Спасибо, — улыбается Меган, но улыбка ее натянута.
— Надеюсь, ты не много заплатила за него в секонд-хенде. Я отдала его на благотворительность в прошлом году.
Блондинка указывает на меня.
— И его тоже. На мне оно сидело лучше, но приятно, что оно нашло нового владельца.
Меган морщится, как будто съела что-то кислое, и пытается потянуть меня за руку, но я стою на месте и натягиваю улыбку.
— Спасибо за благотворительность. Ты такая добрая.
Ее улыбка становится жесткой и почти исчезает, но она заставляет себя улыбнуться шире. Ее подруги, однако, не скрывают своего шока, бросая на меня убийственные взгляды.
— Пожалуйста, продолжай делать пожертвования, чтобы мы могли носить красивые вещи, — добавляю я с ослепительной улыбкой.
— Какой у тебя размер обуви? Я пришлю тебе туфли на каблуках, чтобы ты могла подобающе одеться.
— Спасибо, но я не умею ходить на каблуках. Слышала, от них ноги болят, а я не люблю боль.
Меган сжимает мою руку, и я понимаю, что это сигнал, что мне пора заканчивать.