Затем он входит в меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.
О боже.
О черт.
Неважно, что я мокрая и на грани оргазма — Кейн огромный. И он кажется еще больше, чем раньше, когда его член входит в меня, как будто он меня ненавидит.
И я сжимаюсь вокруг него, как будто я тоже его ненавижу.
Все еще извиваясь, борясь, как будто я действительно не хочу этого, даже если все мое тело оживает.
Даже если волна непреодолимого удовольствия наполняет мой живот.
Не помогает и то, когда он продолжает шептать мне на ухо грязные слова, как мантру, как афродизиак.
Слова, которые доводят меня до грани безумия.
— М-м-м. Твоя киска так хорошо сжимает меня.
— Вот так, растянись для меня. Хорошая девочка.
— Твое тело создано для того, чтобы я им пользовался и владел.
— Ты берешь меня всего. Так глубоко. Так хорошо.
— Ты быстро учишься. Поверни бедра, чтобы я мог трахнуть твою тугую киску.
В голове гудит низкий, постоянный шум, и мое тело воскресает.
Из пепла.
Из мертвых.
Кейн — единственный, кому когда-либо удавалось пробудить эту странную сторону меня.
Может, это из-за его неортодоксальных методов.
Может, потому что он трахает меня жестко и быстро, лишая меня всякого контроля, нравится мне это или нет.
Может, потому что я не могу ясно мыслить.
А возможно, я просто сошла с ума и получаю удовольствие только от этой грубой игры.
Мне нравится, как с каждым прикосновением удовольствие смешивается с болью, пока их становится невозможно отличить.
Каждый толчок становится глубже, сильнее, заставляя дрожать каждую клеточку моего тела. Мои стоны, хныканье и приглушенные проклятия эхом раздаются в воздухе, пронзая тишину и смешиваясь с непристойными звуками его движений.
Но он не останавливается.
Не замедляет темп.
Его дыхание становится прерывистым и грубым.
— Ты создана для меня. Только для меня.
Я не могу удержаться на ногах и хватаюсь за него. Мои ногти впиваются в воротник его рубашки — или пиджака — но этого недостаточно. Я наклоняюсь вперед под его мощными толчками и почти падаю, но он обхватывает мое бедро сильной рукой и проводит пальцами по моему возбужденному клитору.
— Кончи для меня. Покажи мне, как сильно ты этого хочешь.
Невозможно выдержать.
Я не могу.
В тот момент, когда он прикасается ко мне, я теряю контроль.
Мое тело дергается, и я дрожу всем телом, разваливаясь на его члене. Я держусь за него, чтобы не упасть, пока волна за волной накрывает меня, поглощая все мои нервы.
Я закрываю глаза, чувствуя каждый сантиметр его тела, пока он трахает меня, не замедляя темпа и не становясь нежнее.
Какой-то части меня это нравится. Той части, которая никогда не любила нежность.
Кейн отпускает мои волосы и сжимает мою шею рукой.
— Ты все портишь. Все.
Я не думала, что это возможно, но его толчки усиливаются, становятся жестче, длиннее и глубже, ударяя по чувствительному месту внутри меня.
— Все, — рычит он, его слова резкие и грубые.
Нет и следа сдержанного Кейна.
Того, кто прятался в крепости без ключа.
Он полностью стал собой. В чистом виде.
— Тебе не следовало появляться в моей жизни, — толчок. — В моем мире, — толчок. — В моей гребаной системе, — толчок. — Я разорву тебя на куски за то, что ты осмелилась ко мне приблизиться.
Я чувствую, как остатки оргазма превращаются в нечто более мощное.
Я едва могу дышать из-за его пальцев, сдавливающих мое горло.
Удовольствие усиливается, чем сильнее он сжимает, нарастая, пока я не думаю, что потеряю сознание.
Тем не менее, я поднимаю дрожащую руку к его маске и сдвигаю ее вверх. Мои движения неловкие, учитывая мою слабость.
Как только я обнажаю его губы, я сокращаю небольшое расстояние и прижимаюсь дрожащими губами к его губам.
Подозреваю, что Кейн не целуется. Он никогда раньше не пытался меня поцеловать, и ему не нравится, когда я его трогаю.
Но мне это нужно.
Среди насилия и унижения мне нужна какая-то связь. Мне также нужно завладеть частью его, которой никто до меня не осмелился обладать. Мне нужно перевернуть его мир с ног на голову, так же как он перевернул мой.
Он на мгновение замирает, его массивное тело застывает, как будто его подстрелили. Его губы холодные и неподвижные.
Но это только мгновение.
Всего лишь одно застывшее мгновение.
Из глубины его груди раздается рык, и он целует меня с безжалостной силой, которая лишает меня мыслей.
Это не поцелуй — это обладание. Его губы двигаются по моим с грубой интенсивностью, не оставляя места для дыхания или нежности.
Просто Кейн.
Его пальцы сжимают мою шею, поднимая мое лицо, чтобы он мог поглотить меня.
Поцелуй — это столкновение, война жара и гнева, когда он скользит зубами по моей нижней губе, погружает язык и поглощает мой. Его вкус — огонь, сжигающий все мысли в моей голове. Его дыхание обжигает мои губы, и его губы безжалостны, как будто он пытается проглотить меня, сломать.
В его поцелуях нет никакой утонченности. Они неконтролируемы и не изысканны. Они даже не такие дисциплинированные, как его секс. Как будто он никогда раньше не целовался, и я могу наблюдать каждую секунду его жестокой, горячей, взрывной силы.
Я жажду этого.
Я люблю это.
Я разрываюсь от мысли, что он показывает только мне эту сторону себя.
Без ограничений. Без сдерживания.
Просто Кейн.
Его поцелуй яростный. Он опасен.
Он — все.
Затем он трахает меня, целуя с ослепительной страстью. Его бедра дергаются в том же ритме, что и его язык.
На этот раз я не получаю предупреждения, когда разбиваюсь на его члене.
Я кончаю так сильно, что думаю, что потеряю сознание.
Но я в себе.
Все еще держусь за эту необузданную часть его, нуждаясь в большем.
Я слишком чувствительная, слишком разбитая, стону в его рот, пока он продолжает целовать меня. Он толкается в меня, как будто наказывает и одновременно владеет мной.
Хотя он, вероятно, не знает, что я тоже владею частью его.
Частью, которую никто другой не видел.
— Блять! — он отрывает свои губы от моих и отпускает мое горло, толкая меня на четвереньки на траву.
— Святое дерьмо, — он хватает меня за бедра, приподнимая мои ягодицы, и входит в меня с неприкрытой яростью.
Я люблю, когда он теряет контроль из-за меня.
Он ругается, сбрасывая с себя один за другим верхние слои одежды.
Из-за меня.
И хотя я полностью измотана, я склоняю голову на руки, цепляюсь за землю и позволяю ему трахать меня как зверь.
Каждый восхитительный, заслуживающий наказания толчок почти доводит меня до предела, и я не могу поверить, что мои истощенные внутренности думают о еще одном оргазме.
Должно быть, я действительно очень люблю грубость.
Грудь Кейна прижимается к моей спине, его рука обхватывает мои волосы, и я чувствую его зубы и губы, сосущие и кусающие мои плечи, позвоночник — оставляя следы повсюду.
Это так больно и так приятно.
— Ты чертов кошмар, — рычит он у моего уха, губами скользя по мочке.
— Кейн…
— Не стони мое имя, Далия.
— Кейн… Кейн…
Я стону громче, глубже, когда оргазм пронзает меня.
— Кончи со мной… пожалуйста…
— Блять, блять!
— Я принимаю противозачаточные… кончи в меня.
— Боже, блять, — Кейн вытаскивает член, и я чувствую, как его сперма покрывает мои ягодицы и спину, жжение горячей жидкости на отпечатках его рук на моих бедрах блекнет по сравнению с чувством, которое опускается в желудке.
Почему я разочарована, что он не кончил в меня?
Кейн падает на меня, придавливая к земле.
— Я чертовски ненавижу тебя.
— Я тоже тебя ненавижу, мудак, — бормочу я, теряя всю свою силу.
Мне кажется, что он придавит меня своим весом.
Какой прекрасный способ умереть.
Быть задавленной до смерти после лучшего секса в моей жизни.
Кейн сдвигается, и я думаю, что он отпустит меня, но он одним быстрым движением притягивает меня к себе, так что я лежу на нем, спиной к его груди, головой на его плече. Мои ноги зажаты между его ногами, его полувозбужденный член толкается мне между ягодиц.
Я в ужасном состоянии, покрыта спермой, потом и даже слезами от интенсивности Кейна Девенпорта.
Я даже не хочу думать о том, в каком состоянии сейчас мой макияж.
Но Кейн все еще обнимает меня одной рукой за грудь, а другой обхватывает бедро и киску.
Я настолько чувствительна, что дергаюсь от малейшего прикосновения. Мои соски упираются в его руку, и мне не нравится вся эта сцена.
Я чувствую себя уязвимой, а я не люблю быть уязвимой.
Что, на самом деле, смешно. Я могу справиться с тем, что меня преследуют и трахают посреди пустоши, но когда меня так удерживают, срабатывает сигнал тревоги, как будто меня облили ледяной водой.
Я извиваюсь и пытаюсь повернуться.
— Не двигайся, — его грубый голос доносится до моих ушей, как проклятие.
— Мне неудобно.
— Мне плевать. Перестань пытаться перевернуться. Хватит все портить. Просто перестань.
Я отворачиваюсь от него.
— Я ненавижу тебя, ублюдок.
Его рука обхватывает мою шею, и он поднимает мою голову, чтобы сказать мне в губы:
— Я тоже тебя ненавижу, Далия.
А потом он целует меня до потери сознания.
Целует, пока мне не начинает казаться, что это мой конец.
Пока я не думаю, что он никогда не перестанет меня целовать.
Глава 19
Кейн
Дыши.
Вдох.
Выдох.
Расслабься.
Прими боль.
Запястья горят от цепей, руки вытянуты над головой, вес тела тянет плечи вниз.
С каждой невольной дрожью, пробегающей по телу, железо впивается в плоть.
Погреб, в котором я свисаю, поглощает меня целиком, холод пронизывает кожу. Каменные стены сырые, пахнут плесенью и тяжелым запахом ржавого металла.