Возможно, я недооценивала, насколько тесно связаны системы университета и команды.
— И поэтому я вызвала у тебя подозрения? — я специально улыбнулась так, чтобы это выглядело неловко. Даже застенчиво.
— Я бы не назвал это подозрением. Скорее любопытством.
Я сглотнула слюну, застрявшую в горле.
— Что тебе любопытно?
— Твой мотив.
— Я не могу быть просто вашей фанаткой?
— Можешь, но твои действия не соответствуют твоим словам.
— Каким образом?
— Во-первых, ты не носишь ни одну из наших джерси. И если для обычного зрителя это нормально, то для фанатки — странно. Во-вторых, ты сказала, что увлеклась хоккеем совсем недавно, но при этом, похоже, знаешь мой и Каллахана стиль игры, как будто изучала его, а не смотрела игру ради удовольствия. И наконец, если бы ты была фанаткой, ты бы ухватилась за возможность сфотографироваться со мной, Армстронгом и Каллаханом, но ты твердо решила спрятаться и подслушивать. Это говорит о том, что у тебя есть своя цель. И эти планы не столько связаны с командой, сколько с моим кольцом, потому что с начала этого разговора ты как минимум трижды на него посмотрела.
Черт, а он хорош.
Настолько хорош, что я потеряла дар речи.
То, как он высказал свой анализ спокойным, точным тоном, впечатляет и нервирует одновременно. Насколько подробно он меня прочитал?
И безопасно ли вообще связываться с ним?
Он пугающе проницателен и мастерски распознает и связывает между собой различные закономерности. На катке это завораживает, но в реальной жизни может быть смертельно опасным.
Кейн поднимает руку, показывая указательный палец.
— Ты знаешь, что означает это кольцо?
— Все в городе знают, — тихо говорю я.
— Верно, но, вероятно, не так хорошо, как ты. На самом деле, лишь немногие разгадали его истинное значение.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь…
— Нет. Не прикидывайся дурой. Это оскорбляет наш с тобой интеллект.
— Что ты хочешь от меня услышать? — шепчу я, чувствуя себя пойманной в его сети, хотя он даже не прикасается ко мне.
— Что означает это кольцо, Далия?
— Я… не знаю.
— Тогда мы закончили, — он разворачивается и начинает уезжать прочь.
Я начинаю паниковать, прерывисто дышу и рисую бесконечные круги на большом пальце указательным.
Я знаю, просто знаю, что если он уйдет, он больше никогда не обратит на меня внимания. Он казался разочарованным моим ответом. Он прекрасно понимал, что я вру, но вместо того, чтобы надавить на меня, просто решил закончить разговор.
— Подожди! Это значит, что ты Старший член «Венкора».
Он останавливается на небольшом расстоянии и медленно поворачивается. Его выражение лица обычно спокойное и отстраненное.
— А какие еще есть звания?
— Стажер, Рядовой, Старший и Основатель, — медленно говорю я, показывая, что я более осведомленная, чем кто-либо другой.
Теперь я полностью раскрыла свои карты, и теперь ему решать, перевернуть их или позволить мне играть. Я могла бы соврать и все отрицать, но Кейн доказал, что не потерпит лжи.
Низкий тембр его голоса заполняет воздух.
— И как такой студент университета, как я, получил столь высокую должность Старшего члена?
— Потому что ты…
— Я?
— Биологически связан с семьей Основателей.
— Одновременно правда и ложь. Я прошел все этапы, как и все остальные члены. Просто начал раньше других.
О. Я этого не знала. Я думала, что он, Джуд и Престон получили членство исключительно благодаря семейным связям.
— Насколько… раньше? — спрашиваю я.
— Раньше, — он произносит это единственное слово с такой твердостью, что отбивает всякое желание задавать дальнейшие вопросы. — А теперь расскажи мне, почему ты так хорошо разбираешься в «Венкоре», если родилась в Мэне и выросла в Нью-Джерси, Далия?
Я с трудом сглатываю. Хотя эта информация является общедоступной и указана в моем резюме, тот факт, что он так хорошо ее помнит, меня беспокоит.
— Ты же знаешь, что я учусь на стипендию, да? — начинаю я, стараясь сохранять спокойный тон.
— Да, и?
— Если ты хорошо подготовился, то должен знать, что я живу на пособие. Я родилась в бедной семье рыбака и швеи в маленьком прибрежном городке в штате Мэн, но я мало что помню из той жизни, потому что мои родители умерли, когда мне было шесть лет. Но я помню, что мама перешивала одно и то же платье по крайней мере пять или шесть раз, вместо того чтобы купить мне новое. Я помню, что у меня никогда не было достаточно еды, чтобы утолить голод. Когда я повзрослела и меня начали переводить из одной приемной семьи, где со мной жестоко обращались, в другую, ситуация не изменилась. Такие дети, как мы, не получают от жизни ничего хорошего. Некоторые из нас становятся наркоманами, другие торгуют своим телом, а многие гибнут в странных несчастных случаях. Никто не обращает внимания на безымянный труп на обочине дороги. Мы — просто статистика, которая подпитывает систему. Те немногие, кто выживает, как я, по-прежнему считаются чужаками и подвергаются дискриминации, независимо от того, насколько мы умны или опытны.
Я замолкаю, в основном из-за кома в горле. Я не хотела вдаваться в личные подробности, но чувствую, что только правда сможет тронуть Кейна. Более того, он может начать презирать меня, если я совру — он был явно готов прервать разговор, когда я попыталась это сделать.
Хотя я только что выложила перед ним всю свою не гламурную жизнь, он никак не отреагировал. На его лице, похожем на физиономию монаха, не заметно даже нервного тика. Он, похоже, и не пытается понять, говорю я правду или нет.
— И? — это все, что он говорит, подталкивая меня продолжать, проникая призрачными руками в мой мозг, как будто хочет разобрать его по кусочкам.
— И я устала быть аутсайдером. Хочу хоть раз в жизни быть частью общества. Хочу просыпаться утром и не беспокоиться о том, как прожить еще один день. Я слышала, что «Венкор» может в этом помочь. Что если я стану членом организации, мое будущее будет обеспечено, как у бесчисленных политиков, бизнесменов и даже бывших президентов. Я хочу быть частью сильных, а не слабых.
— И ты решила, что лучший способ добиться этого — сблизиться с хоккейной командой, где трое игроков являются Старшими членами, а несколько других — Рядовыми, и попросить одного из Старших пригласить тебя на предстоящее посвящение.
Это не вопрос, но я все равно говорю:
— Да.
— И ты правильно думала. Я исполню твое желание.
Мои губы приоткрываются.
Кейн только что согласился помочь мне, не заставляя меня прибегать ко всем тем дьявольским планам, которые я приготовила?
Что?
Почему?
Может, он пожалел меня?
Честно говоря, мне все равно. Я стану для него самым жалким щенком, если это поможет мне попасть в их круг. В такой ситуации у меня нет времени думать о своей гордости.
— Правда? — спрашиваю я, все еще не веря своим ушам.
— Да. Я уже присмотрел кое-кого другого для посвящения, но вместо него возьму тебя.
Меня пробирает дрожь, когда он говорит «вместо него». Хотя его тон не меняется, в выражении его лица происходит странная перемена.
Улыбка искривляет его губы, и я замираю, уставившись на него. Разве он должен казаться мне таким красивым?
Она быстро исчезает, когда его механический голос наполняет воздух.
— Честное предупреждение. Это не обычное посвящение или какая-то церемония, где тебя будут просить выполнять глупые задания. Тебя будут испытывать. Тебя будут доводить до предела. И тебя попросят отдать свое тело и душу на алтарь безумных людей. Если ты откажешься, тебя выгонят и изгонят из города на всю жизнь. Если ты не докажешь, что готова работать на «Венкор», тебя будут саботировать, пока ты не сбежишь из страны или не застрелишься. А если ты предашь «Венкор», никто не найдет твой труп. Все еще хочешь участвовать? Иногда быть аутсайдером гораздо безопаснее, чем быть связанным кровью инсайдеров.
Меня снова пробирает дрожь, и я сжимаю телефон в руках. Я слышала много слухов и сижу на форумах в даркнете, где обсуждают теории и истории о том, на что способны эти люди.
Слова Кейна, сказанные нейтральным голосом диктора новостей, не должны были так удивить меня, но удивили.
Если бы я услышала это год назад, я бы развернулась и ушла, но сейчас?
Сейчас мне нечего терять. И если я должна пожертвовать своей жизнью, чтобы отомстить за сестру, то так тому и быть.
Поэтому я говорю решительным, безжизненным голосом:
— Я уверена.
Кейн смотрит на меня без удивления и одобрения.
— Если ты передумаешь до того, как тебя примут, скажи слово, которое знаем только мы с тобой, и я все закончу. Независимо от ситуации. Давай начнем с… «красный».
Я киваю.
— Почему ты мне помогаешь?
Он касается моей щеки указательным пальцем, на котором надето кольцо. Холодный металл вызывает дрожь по коже, но это ничто по сравнению с электрическим током, который распространяется по моему животу, когда его кожа касается моей.
— Мне интересно, продержишься ли ты и как далеко готова зайти, моя фальшивая фанатка, — его улыбка исчезает, когда он в последний раз поглаживает мою щеку. — Не разочаруй меня.
Глава 3 Далия
Не разочаруй меня.
Не разочаруй меня.
Не. Разочаруй. Меня.
Прошла неделя с тех пор, как Кейн сказал мне эти слова. И больше он со мной не связывался, но по какой-то причине я не могу выбросить их из головы.
Я пыталась пробраться на арену, чтобы посмотреть на тренировку «Гадюк», и, возможно, привлечь внимание Кейна и спросить его, что будет дальше. Однако у них очень надежная охрана. Они не пускают посторонних, даже если это самые преданные фанаты команды. И неважно, учатся ли они в Университете Грейстоун.
Если бы не реальные фотографии в моем телефоне, я бы подумала, что весь разговор с Кейном и его обещание взять меня на посвящение были плодом моего воображения.