Лжец. Она затуманила твой разум с самого первого раза, как ты ее увидел.
— Готов повеселиться? — голос Престона эхом раздается вокруг меня, вырывая из глубоких раздумий.
Он стоит слева от меня, с головы до ног одет в черное, включая перчатки. Даже его светлые волосы приобретают темный оттенок в ночи, когда он подтягивает водолазку до подбородка и играет с ножом.
— Ты можешь веселиться сколько хочешь, но его жизнь принадлежит мне, — говорит Джуд справа от меня, вертя хоккейную клюшку.
Как я и Престон, он одет в черное, но на нем еще и плащ. Поскольку он любит близкий контакт со своими жертвами — то есть разбивать им черепа — это хорошая идея, чтобы защитить себя от брызг крови.
Когда Джуд прислал нам СМС с приглашением на свою новую «охоту», я согласился.
Обычно я не хожу с ними, оставляя его и Престона наедине.
Я не испытываю удовольствия от кровопролития. Не считаю убийство и насилие действенным способом искупления, как Джуд.
Когда мне поручают убить кого-то, я делаю это с помощью пистолета и глушителя. В других случаях я плачу людям, чтобы они подсыпали им яд в еду.
Потому что так я решаю проблемы — четко и под полным контролем.
Я не люблю беспорядок.
И уж тем более не люблю убирать за собой.
Престон не проявляет агрессии на льду или на публике, но в темноте или когда мы остаемся вдвоем, он дает волю своей неадекватной натуре. По правде говоря, он кровожадный ублюдок, который получает удовольствие от того, как угасает жизнь в глазах людей.
— Без оружия? — спрашивает меня Престон.
Я сую телефон в карман и приоткрываю куртку, чтобы показать пистолет.
— Чувак, ты такой скучный, — качает головой Джуд. — Готов поспорить, что у него еще и глушитель есть.
— Конечно. Нельзя оставлять следы.
— Это буквально лес моей семьи, и у нас подготовлена команда уборщиков, — Престон подходит к Джуду и обнимает его за плечи. — Просто признайся, что ты ненавидишь жизнь, в отличие от меня и здоровяка.
Джуд ударяет клюшкой по плечу Престона.
— Не убивай его. Он мой.
— Кто первый встал, того и тапки, — напевает Престон маниакальным тоном, а затем спрыгивает с крыльца.
— Ублюдок, — Джуд бросается за ним, и вскоре они оба исчезают между высокими деревьями.
Я стою на месте еще несколько секунд, затем по одной ступеньке спускаюсь по лестнице.
Джуд выпустил свою цель на эту ночь примерно пятнадцать минут назад, и мы все смотрели, как этот мерзкий мужчина средних лет бежит на север.
Спешить некуда.
Над головой возвышаются высокие деревья, их ветви тянутся к темному небу, как костлявые руки. Луна то появляется, то исчезает, ее бледный свет мерцает сквозь густые облака, отбрасывая серебряные полосы на полотно леса.
Под ногами хлюпает грязь, и этот звук сразу же поглощает ночная тишина.
Я останавливаюсь, дышу ровно, изучая землю, и включаю фонарик.
Вот они.
Беспорядочные, тяжелые, неровные шаги в грязи.
Я игнорирую другие следы, которые едва заметны. Это следы Престона. Следы Джуда тяжелее, но не такие неровные и, конечно же, не пахнут страхом.
Воздух пахнет сырой землей и соснами, острый и свежий, но в нем также чувствуется запах гниения. Старые листья начали гнить, и их запах смешивается с холодным дуновением ветра, проникающим сквозь деревья. Но среди всего этого чувствуется отчетливый запах пота, страха и безнадежного конца.
Он едва касается меня и не проникает под кожу.
Ах.
Какая скукота.
Я не испытываю никакого удовольствия от такой погони.
Никакого волнения.
Никаких эмоций, черт возьми.
Я бы лучше преследовал свой дикий цветок, когда она придумывает всякие хитрые уловки, чтобы спрятаться. Одной только мысли о том, что я иду по ее следу, достаточно, чтобы я возбудился.
Черт, мой член дергается при воспоминании о том, как в последний раз я выследил ее у себя дома и трахнул на лестнице, как пещерный человек.
Хватит о ней думать.
Все это должно помочь мне от нее избавиться.
Где-то вдали ухает сова, и ее крик эхом разносится по деревьям. Мелкие существа шелестят в тени, прежде чем исчезнуть в гуще леса.
Большая тень проносится мимо меня. Джуд.
Он как размытое пятно, бежит на полной скорости между высокими, наклоненными деревьями.
Я понимаю, почему.
С другой стороны бежит Престон, его менее крупное телосложение дает ему преимущество, и он быстро сокращает расстояние.
Добыча мечется, ее движения суматошные.
Я бегу вперед, не ускоряя шага, наблюдая за ветвями, переплетающимися над головой, как клетка. В некотором смысле, этот мир был нашей клеткой с самого рождения. Я часто задумывался, где бы мы оказались втроем, если бы родились в нормальных семьях.
Джуд не был бы таким жестоким.
Престон не сошел бы с ума.
Я не был бы таким. Каким бы это ни было.
Но я научился просто принимать это. Как бы извлекать из этого максимум.
Мои шаги уверенные на неровной земле, скользкой от мха и влажных листьев, где каждое движение может быть опасным, но я знаю этот лес как свои пять пальцев. А тот, на кого мы охотимся, — нет.
Луна снова мерцает, скрываясь за густой стеной облаков, погружая лес в почти полную темноту. Вдали раздается глухой звук, за которым следует приглушенный шум.
Я останавливаюсь.
Воздух меняется, становится холоднее, обдувая мое лицо, когда я продвигаюсь глубже в лес. Мой пульс ровный и спокойный, все мышцы тела напряжены.
Здесь еще кто-то есть.
Кроме нашей сегодняшнего цели, на территории теперь нас четверо.
Кто, черт возьми, осмелился вторгнуться на нашу частную территорию? Этот лес принадлежит Армстронгам, и только мы имеем право в него входить. Здесь мы прошли первые испытания на смелость. Когда мы были детьми, нас оставили в «призрачном» домике на два дня и заставили разделиться, каждый сам за себя.
Даже обычные члены «Венкора» не имеют доступа в этот лес.
Я достаю из-за пояса пистолет.
Деревья сжимаются, ветви скрежещут друг о друга, и сова снова кричит, но на этот раз ближе.
Ветер усиливается, принося слабый знакомый запах.
В тишине раздается крик, за которым следует глухой стук, стук, стук.
Крик постепенно затихает, и остается только громкий стук.
Клюшка Джуда.
Он и Престон, должно быть, нашли того человека и убили его.
Но сейчас это не имеет значения. Здесь есть незваный гость, с которым нужно разобраться.
Я отодвигаю низкие ветки пистолетом, а другой рукой держу фонарик над оружием.
Сзади раздается шуршание, и я резко поворачиваюсь, палец на спусковом крючке.
Ослепленная светом, это убегает мышь.
До меня доносится звук бега, и я бросаюсь вперед, но останавливаюсь.
Я не вижу постороннего, но замечаю Джуда, стоящего над окровавленным трупом своей последней жертвы.
Лицо мужчины не узнать. Половина его превратилась в кашу, он безвольно склонился к дереву, голова болтается на груди.
Палка Джуда окровавлена, а плащ испачкан темными пятнами.
Он наклоняет голову в мою сторону, лицо забрызгано кровью, глаза пустые.
— Недостаточно. Он умер слишком рано. Дай мне еще одно имя, Кейн.
Это кайф.
Одержимость.
Ощущение, что чего-то всегда не хватает, сколько бы ты ни употреблял.
Поэтому я держусь подальше от всего, что может затуманить мой разум.
Я не привязываюсь и не становлюсь одержимым.
Одержимости и зависимости мне не знакомы. До тех пор, пока не появилась чертова Далия Торн.
Она — зависимость, от которой я не могу избавиться.
Даже в охоте я участвовал только для того, чтобы забыть ее.
Правой рукой я все еще сжимаю пистолет, а левой сжимаю плечо Джуда.
— Не сходи с ума.
— Пошел ты, — он отбрасывает мою руку и отступает, указывая на меня окровавленной клюшкой. — Что я должен сделать, чтобы ты отдал мне весь список?
— Ничего.
— А если я похищу твою новую игрушку?
— Это было бы глупо и бесполезно. Тронь ее, и я сожгу этот список.
Он рычит.
Я смотрю на него.
Блять.
Не могу поверить, что угрожаю своим друзьям и отказываюсь от козырей ради этой гребаной женщины.
Она ничто.
Поправка. Она должна быть ничем.
— Престон прав, — он ударяет меня по лицу окровавленной клюшкой. — Ты сошел с ума из-за этой шлюхи. Эта девчонка предаст тебя, чтобы получить то, что хочет. Она бросит тебя и даже не оглянется.
— Я брошу ее первым, но это не значит, что кто-то из вас сможет прикоснуться к ней, — я отталкиваю его клюшку, и она летит на землю, — где Армстронг?
— Хрен его знает. Он несколько раз ударил этого жалкого ублюдка, но не настолько, чтобы убить, а потом исчез.
— Прямо перед тем, как ты догнал свою цель?
— Да.
Престон никогда — и я имею в виду никогда — не пропустил бы «церемонию смерти», как он это называет. Это его любимая часть охоты, независимо от того, убивает он добычу сам или смотрит, как это делает Джуд.
Он ненавидит мои быстрые методы убийства и редко задерживается, чтобы посмотреть на это, но он знал, что Джуд справится, и все равно исчез.
Джуд хватает палку.
— Ты думаешь, что за его исчезновением стоит незваный гость?
— Ты тоже это почувствовал?
— Да. У нас здесь посторонний.
Мы обмениваемся взглядами, Джуд хмурится, как и я.
Посторонний. И Престон исчез. Нехорошо дело.
Я указываю на север.
— Я прикрою.
Он бежит, а я мчусь за ним, следуя по тропам, которые мы выучили в детстве. Мы знаем этот лес как свои пять пальцев.
Престон тоже.
Обычно я и так беспокоюсь об этом сумасшедшем, но сейчас ситуация еще хуже.
Удар.
Удар.
Удар.
Звук становится громче, когда мы приближаемся. Джуд и я останавливаемся у небольшой поляны, где переплетаются ветки.
Престона прижимает крупная фигура и избивает его до крови.