Он также сказал, что я должна перевезти свои вещи в его квартиру, от чего я потеряла дар речи.
Честно говоря, в последнее время я заезжала в общежитие только чтобы проверить, как там Меган, и забрать одежду. По сути, мы уже живем вместе, но официально это не обсуждали.
Не уверена, что готова к этому.
А что, если все не сложится и он выгонит меня? Это мой худший кошмар.
— Вперед, Прайс!
Мое внимание возвращается к настоящему, когда Меган кричит фамилию Райдера, а затем громко аплодирует, когда он блокирует соперника, захватывает шайбу и забивает гол. Затем он поднимает клюшку в нашу сторону.
— О боже! — она трясет меня за плечи, а затем обнимает. — Ты видела?
— Все видели, — я улыбаюсь и обнимаю ее в ответ.
— Он потрясающий! — она понижает голос. — Если не считать того, что он трахается как порнозвезда.
Я шутливо бью ее по плечу. Скажем так, Меган тоже нечасто бывает в общежитии и сейчас по собственному желанию пришла на хоккейный матч.
Благодаря Кейну и Райдеру у нас лучшие места на арене «Гадюк», и с тех пор, как мы здесь, моя подруга заводит всю толпу.
И это говорит Меган, которая раньше утверждала, что «Стантовские Волки» — сильнейшая команда в лиге.
— Кто впустил эту дрянь? — говорит Изабелла достаточно громко, чтобы мы все услышали.
Самое плохое в лучших местах, которые обычно бронируются для родственников и друзей, — это то, что приходится делить одно пространство с Изабеллой и ее приспешницами.
Она сидит за нами со своими подругами и всю игру не перестает говорить гадости.
Меган игнорирует ее, иногда даже замолкает, пока Райдер снова не касается шайбы.
Я тоже собиралась игнорировать ее, но нужно поставить этих сучек на место. Поэтому я поворачиваюсь и улыбаюсь ей. Она злобно смотрит на меня.
— Не могла бы ты заткнуться? — кричу я, перекрикивая крики болельщиков. — А то я слышу твое отчаяние.
Ее лицо морщится, и я широко улыбаюсь, посылая ей воздушный поцелуй.
Когда я собираюсь снова сосредоточиться на игре, я замечаю взгляд пожилого мужчины, вероятно, лет двадцати или тридцати с небольшим. Он стоит в самой дальней и самой высокой части трибуны, обе руки в карманах, как будто он хочет иметь полный обзор на каток.
Его темно-серый костюм выделяется на фоне фанатской атрибутики и хоккейных джерси, которые носят большинство зрителей. И он смотрит на меня. Не просто смотрит, а пристально смотрит?
Что за черт?
В нем есть какая-то бесстрастность. Неприятное присутствие, от которого у меня стынет кровь в жилах.
Мне кажется, я его где-то видела. Но где?
Я пробегаю взглядом по его холодным чертам лица и замираю. Эти глаза. Они кажутся мне очень знакомыми.
— Куда ты смотришь? — Меган дергает меня за джерси. — Не ищи проблем, Ди.
— Кто это? — спрашиваю я. — Он родственник Джуда?
— Да. Это Джулиан. Его старший брат.
А, так это тот Джулиан, которого Серена Осборн искала на мероприятии «Венкора». Он определенно один из самых важных людей в организации.
Но почему он так на меня смотрит?
Может, я его где-то видела?
— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю я Меган.
— Все его знают. Он лицо многомиллиардной фармацевтической монополии Каллаханов, — она оглядывается по сторонам, а потом шепчет мне на ухо: — Некоторые говорят, что он заставляет своего отца уйти на досрочную пенсию и что в семье Каллаханов идет борьба за власть.
Я снова оглядываюсь и вижу, как Джулиан выходит с самим Грантом.
Мое сердце сжимается, и я испытываю иррациональную ненависть к Джулиану. Любой, кто дружит с гребаным Грантом Девенпортом, попадает в мой черный список.
Возгласы толпы возвращают меня к игре. Меган берет меня за руку и прыгает вверх-вниз, когда Престон забивает гол после впечатляющей командной игры.
Все мое внимание приковано к Кейну. Он выглядит лучше всего, когда находится на катке — в некотором смысле, свободным. Он по-прежнему играет с безупречным контролем, но на льду он расслабляется и скользит между защитниками с бесконечным техническим мастерством.
Я люблю видеть его в своей стихии.
Мне нравится, как он тонко, но твердо руководит командой.
Как быстро он замечает, когда один из его товарищей выбивается из ритма, и молчаливо поддерживает его.
Кейн никогда не винит других в поражении, даже на тренировках, или когда Престон сыграл ужасно против «Волков». Когда я спросила его, почему он не сказал Престону, что тот облажался, он просто ответил:
— Наша связь сильнее, чем просто игра.
Поэтому я стараюсь не писать о Престоне гадостей в интернете. Что? Он все равно враждебный ублюдок, и я пока остаюсь в клубе его хейтеров.
Но он определенно хоккейный принц. Я не могу это отрицать, особенно с тех пор, как начала работать в команде.
Любой может сказать, что Кейн, Джуд и Престон — неудержимое трио. Они без труда делают пасы друг другу без предварительной договоренности, так что другим игрокам трудно за ними угнаться.
Хелена сказала, что они трое выросли вместе, поэтому неудивительно, что они так хорошо друг друга знают.
Однако я все еще скриплю зубами, глядя на агрессивный характер Джуда. Иногда даже Кейну трудно его контролировать.
Он также чаще всех попадает на скамейку штрафников. Как сейчас. Он похож на запертое в клетке животное, которое при первой же возможности снова нарушит правила.
«Гадюки» выдерживают натиск соперников, в основном благодаря Кейну и Престону. Вскоре после возвращения Джуда звучит сигнал, обозначающий конец игры.
Мы с Меган вскакиваем и кричим, а толпа взрывается безумными аплодисментами.
Когда команда празднует победу, взгляд Кейна встречается с моим.
Я поднимаю два пальца вверх, а затем поворачиваюсь, чтобы показать ему свою джерси. Девенпорт. 19.
Когда я снова смотрю на него, он улыбается.
Боже. Я люблю его улыбку.
Мне нравится, что в последнее время он стал чаще улыбаться.
Он указывает на скамейку и шепчет:
— Спускайся.
— О боже, о боже! У него шайба! Беги!
Ноги дрожат, когда я прорываюсь через оживленную толпу и бегу вниз, затем делаю крюк и мчусь к скамейке игроков. Я чуть не падаю, когда спешу к Кейну, но он подъезжает как раз вовремя и ловит меня.
Я обнимаю его за шею, а ногами обхватываю его талию. Он с легкостью поднимает меня, и меня удивляет, как быстро я к этому привыкла.
Я привыкла быть уязвимой рядом с ним. Позволять ему видеть те части меня, которые никто другой видеть не может.
И это пугает меня. Очень сильно.
Но я не могу иначе. Даже если я не могу использовать его, чтобы отомстить. Я хочу верить, что могу иметь и то, и другое.
Его.
И месть.
Он снял шлем, и его каштановые пряди прилипли к лицу. Я глажу его волосы, совершенно забыв, что нас окружает весь мир.
— Ты был великолепен! — говорю я.
— Это значит, что сегодня ты будешь нахваливать меня в Интернете, ColdAsKane?
— О боже. Откуда ты знаешь о моем альтер эго?
— Случайность?
— Теперь мне придется тебя убить.
Он смеется, и этот звук пронзает мою грудь и сердце. Я обнимаю его еще крепче, тону в его запахе и чувствую каждое его дыхание.
В такие моменты я чувствую настоящего Кейна. Не тот образ, который он так хорошо изображает, и не тот контроль, с которым он управляет своей жизнью.
Не поймите меня неправильно. Он определенно садист, который получает удовольствие от того, что причиняет мне боль во время секса. Но, с другой стороны, мне это нравится. В этом смысле мы подходим друг другу.
Я просто не люблю эмоциональный садизм, и в последнее время мне кажется, что мы делаем успехи. Он не причиняет мне боль — по крайней мере, не намеренно — и слушает, когда я говорю, что мне что-то не нравится.
На днях я сказала, что не люблю, когда он трахает меня в одежде, и он больше так не делал.
Кейн вытирает шайбу о перчатку и протягивает ее мне.
— Для тебя.
— Правда? Я могу ее взять?
— Капитан сказал, что можешь.
— Спасибо! — я целую его в щеку, оставляя след от красной помады. Его любимой.
— Мне нужен другой поцелуй, — Кейн сжимает мои волосы и пожирает мои губы.
На глазах у всего кампуса, лиги и толпы.
Румянец поднимается по моей шее, даже когда я позволяю ему целовать меня. Я всегда верила, что мне не важно, что думают другие, но когда Кейн публично заявляет о своих правах на меня, я чувствую себя обезоруженной.
Но также потерянной в сюрреалистическом мире.
Я слышу, как игроки гудят и свистят. Слышу крики и шепот толпы, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это Кейн.
Он такой ослепительный, такой божественный, такой неотразимый, что я не могу ничего с собой поделать.
Мне все равно, что мы из разных миров. Что я тянусь к тому, что не должна трогать.
Ви всегда говорила, что бесцельная звезда не должна приближаться к солнцу, иначе она взорвется и сгорит.
Но сейчас все это не имеет значения.
Он поглощает меня.
И я позволяю ему.
Даже если в итоге я об этом пожалею.
Наконец-то я достала ДНК Хантера.
В основном потому, что украла его бутылку с водой после игры, когда он отвернулся, и подменила ее на похожую, из которой отлила воды до того же уровня.
И мне это сошло с рук только благодаря суматохе и хаосу после победы.
Поскольку команда устраивает вечеринку в одном из баров города, я говорю Кейну, что мне нужно закончить некоторую работу в лаборатории, и ухожу.
Судя по его выражению лица, ему это не понравилось, но я успела ускользнуть, когда он был окружен товарищами по команде.
Я трачу несколько часов на извлечение, затем сохраняю образец и делаю пометку, чтобы никто его не трогал, и я смогла перейти к следующему этапу.
Теперь можно продолжать, но уже почти полночь, и Кейн звонил мне два раза за последние пятнадцать минут.
Он скоро приедет за мной, а я не должна позволить ему догадаться, чем я тут занимаюсь.