— Я не ухаживал ни за одной женщиной до тебя.
— Не… т?
— Найти кого-то, кому нравится такой грубый секс, сложнее, чем ты думаешь. К тому же, я не испытывал настоящего влечения, пока ты не ворвалась в мою жизнь.
— Вау. Так это моя вина?
— Да, — я обхватываю ее ногу, лежащую у меня на коленях. — Ты возьмешь на себя ответственность за монстра, которого пробудила.
— Некоторые скажут, что монстр всегда был внутри тебя. Под «некоторые» я имею в виду себя.
— Может быть, но это ты разорвала его цепи.
— Ты тоже разорвал мои цепи, так что мы квиты.
— Я?
— Да, — она гладит меня по щеке. — Я не знала, что люблю такой секс, пока не встретила тебя. Это заставило меня усомниться в своих моральных принципах и задуматься о терапии, но теперь я принимаю себя такой, какая есть.
Я крепче обхватываю ее ногу.
— И правильно делаешь.
— О боже, я обожаю эту песню! — она увеличила громкость и снова запела, не стесняясь, и пыталась накормить меня сладостями из пакетов, которые держала в руках.
Однако ее веселое настроение постепенно угасает, когда мы прибываем в Мэн. Оно сменяется гробовой тишиной, когда я останавливаюсь перед ее прошлым домом в небольшом прибрежном городке.
Дом тихо стоит у воды, его силуэт вырисовывается на фоне утреннего света. Он небольшой, не похожий на те просторные поместья, к которым я привык, но ухоженный. Белый забор, ограждающий передний двор, свежевыкрашен, ровный и прочный, хотя и немного выветренный соленым воздухом и покрытый несколькими слоями снега.
Вдали слышен шум океана, слабый звук волн, набегающих на берег. Воздух прохладный, в нем пахнет морской водой и утренней росой.
Пара выходит из дома, их тихий смех раздается в тишине, а их ребенок прыгает впереди них, пиная снег ногами. Хихиканье мальчика раздается в воздухе, а родители то смеются, то ругают его.
Эта сцена кажется не к месту, как будто из другого мира. Мира, где все просто.
Мира Далии.
Наверное, так выглядела ее жизнь, пока все не закончилось.
Я смотрю на нее, а она смотрит на них, глаза наполняются слезами, руки дрожат, сжимая пакет с чипсами.
На этот раз я не колеблюсь и беру ее за руку. Она вздрагивает, и мне кажется, что она напрягается, прежде чем застыть.
— Грустишь? — спрашиваю я.
— Наоборот. Я рада, что дом любим и ухожен. Мама и папа были бы так счастливы, если бы увидели это, — она улыбается. — Эй, Кейн?
— М-м?
— Пойдем к океану.
— В такую холодрыгу?
— Это же здорово! Я знаю, что люди говорят, что зимой в прибрежных городах депрессивно, но это как в сказке. Поверь мне.
— Я сомневаюсь.
Она только смеется и вытаскивает меня из машины. Мы идем по каменистой тропе, которую она, по ее словам, помнит, но оказывается, что память ее подвела.
Погода слишком холодная для прогулок, но Далия только смеется и говорит, что это самое идеальное время.
В конце концов мы поднимаемся на вершину большой заснеженной скалы, с которой открывается вид на глубокий синий океан. Цвета здесь холодные — белый, темно-синий и суровый серый.
Далия смотрит на бурные волны внизу, размахивает руками и во всю силу кричит:
— Мама! Папа! Я дома!
Ее голос заглушает ветер, а длинные каштановые волосы развеваются за ее спиной. Она похожа на Богиню.
— Простите, что не вернулась раньше! У меня все замечательно. Вы бы мной гордились! У меня теперь есть сестра. Ее зовут Вайолет, и она самая милая девочка на свете. Вы бы ее очень полюбили.
Ее голос дрожит, но она поворачивается, берет меня за руку и притягивает к себе.
— Я привела с собой одного парня. Вы бы его тоже полюбили. Наверное!
— Наверное?
— Ш-ш, шансы пятьдесят на пятьдесят, — шепчет она, а затем снова кричит в сторону океана: — Он чертовски богат, покупает мне безумно дорогую одежду и даже готовит для меня. Иногда он не такой уж и плохой.
— Иногда?
— Просто молчи. Дело не в тебе, — она сердито смотрит на меня, а затем снова улыбается океану. — Вам больше не нужно обо мне беспокоиться. Ваша маленькая девочка уже выросла. Спасибо вам за все!
Ее рука дрожит в моей, и я крепко ее сжимаю.
— Думаешь, они меня услышали?
Я обнимаю ее за талию.
— Надеюсь, не ту часть, где ты сказала, что я иногда не такая уж плохой.
Она смеется.
— Ты такой мелочный.
— Иногда.
Она смеется, и ее смех звучит так легко и мило.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что составил мне компанию в этом странном путешествии.
Я притягиваю ее к себе, поднимаю ее подбородок указательным пальцем и целую ее замерзшие губы. Между нами разливается тепло, и она обнимает меня, отвечая на поцелуй.
Ее тело срастается с моим, ногти впиваются в мою куртку, и я чувствую, что она отчаянно не хочет меня отпускать.
Мои губы отрываются от ее губ, и она улыбается.
— Хочешь проведу тебе экскурсию по бедному району? Я сделаю тебе скидку.
— Конечно.
Далия, очевидно, забыла большую часть города, и многие места изменились. Но она все равно волнуется, когда видит знакомый магазин или дом.
Мы купили рыбу, за которой приехали.
А также покупали улов у многих рыбаков, и Далия жертвовала его местным ресторанам. Полагаю, это ее способ отдать дань уважения людям, которые занимаются профессией ее отца.
Она не сидит на месте весь день, бегая из одного места в другое, как оживленная пчелка. Похоже, она не хочет даже присесть и отдохнуть.
К закату мы возвращаемся к машине, она держит меня за руку, и вдруг нерешительно останавливается у небольшого моста.
— Что? Хочешь сходить еще куда-нибудь?
На ее губах появляется легкая улыбка.
— Кажется, я видела папиного друга. Пойду поздороваюсь.
— Хорошо, пойдем.
— Иди за машиной. Я скоро вернусь. Буду ждать тебя здесь.
— Хорошо.
Я уже собираюсь уходить, но она не отпускает мою руку, ее пальцы впиваются в мою ладонь.
— Кейн?
— Да?
— Ты знаешь, что я всегда говорю, что ненавижу тебя?
— И что?
— Я никогда тебя не ненавидела. На всерьез. Я очень люблю тебя, — она улыбается. — Очень сильно.
Капля тепла расплывается в моей груди, растапливая все годы, которые мой отец провел, пытаясь превратить меня в лед.
Несколько слов от Далии, и я наполнился теплом.
Несколько слов, и я словно превратился в другого человека.
— Я тоже очень люблю тебя. Когда не хочу задушить.
— Какой романтик, — она улыбается, но ее улыбка грустная. — Я буду ждать здесь. Иди.
Она нерешительно отпускает меня, и мне требуется около пяти минут, чтобы дойти до машины.
Сев в машину, я открываю бардачок. Я знаю, что обещал Далии не брать телефон, но прошел целый день, а я так и не проверил, как дела у Престона.
Я замираю, не видя телефона Далии.
Когда она его забрала?
Нахмурившись, я включаю телефон и замираю, увидев множество пропущенных звонков от Джуда.
Черт.
Что на этот раз случилось с Престоном?
Я собираюсь позвонить Джуду, но затем вижу сообщение от него.
Джуд:Где ты, черт возьми? Это срочно.
Джуд:Вайолет похитили из больницы под видом медицинской транспортировки.
Джуд:За этим стоят мой брат и твой отец. Не знаю, чего они хотят, но водитель моего брата упомянул о поездке в лабораторию. Думаю, они используют Вайолет против Далии. Посмотрю, что смогу сделать со своей стороны.
Джуд:Обновление: я все еще не могу ее найти.
Я сжимаю кулаки на руле и завожу двигатель. Мое тело прижимается к кожаному сиденью, когда я мчусь к месту, где оставил Далию на мосту.
Поездка.
Ее странное поведение.
То, как она целый день держалась за меня.
Теперь я понимаю, почему все казалось таким странным.
В тот момент, когда я доезжаю до моста и вижу, что он пуст, меня озаряет понимание.
Весь день Далия прощалась со мной.
Глава 31
Далия
Я должна была поцеловать его в последний раз.
Черт, я должна была трахнуть его.
Я должна была взять с собой что-нибудь, что принадлежало ему. Может, тогда не было бы так больно.
Может, я не чувствовала бы, что вырвала свое сердце и оставила его на ладони Кейна.
Но я не могла думать ни о чем во время всей поездки. Я хотела провести с ним больше времени, даже если бы это было всего пару часов.
Минут.
Секунд.
Вот почему я придумала эту глупую идею съездить в свой старый родной город.
Я хотела только отсрочить неизбежное, но в итоге получила лучшее путешествие в прошлое в своей жизни. Кейн рядом со мной, пока его рука властно обнимала меня за талию, сделал это путешествие более приятным и менее грустным.
По крайней мере, до сих пор.
Я сижу в старом пустом соборе, спрятавшись в углу, и ошеломленно смотрю на большой крест на алтаре, надеясь, что мое сердце не разобьется на кусочки и не оставит меня опустошенной.
Подождите. Для этого уже слишком поздно.
Мои пальцы дрожат, зрение затуманивается.
— Эй, — говорю я Иисусу, распятому на кресте, слезы текут по моему лицу. — Ты можешь это остановить? Нет? Почему? Ты забрал моих родителей и Ви. Теперь Кейн? Моя жизнь для тебя шутка? Мне не позволено быть счастливой? Что бы я ни сделала, все равно все закончилось бы так, да? Почему? Просто скажи мне, почему!
— Потому что ты захотела то, на что не должна была смотреть с самого начала, — авторитетные шаги эхом раздаются в воздухе, когда Грант подходит к алтарю и останавливается перед ним, спиной к мощам.
Он похож на дьявола, только что вышедшего из ада. Идеально сшитый костюм и ухоженный вид не скрывают чистого зла, таящегося в душе этого человека.
— Ты стала жадной, Далия, а таким, как ты, не позволено быть жадными. Если бы ты долго смотрела вверх, тебе бы сломали шею.
Я вытираю слезы тыльной стороной ладони.