— Мне нравится боль.
— Ты дрожишь.
— Все в порядке. Это из-за тебя.
— Из-за меня, — рычит он. — Если это из-за меня, ты позволишь мне делать с тобой все, что я хочу, дикий цветок? Тебе нравится, когда я делаю все, что хочу, верно? Твоя киска становится такой мокрой и податливой, и ты превращаешься в месиво в моих руках. Потому что никто не может дать тебе то, что могу дать я. Никто, кроме меня, не может владеть тобой.
Мое сердце бьется так быстро, потому что он тяжело дышит. Пот блестит на его подтянутых мышцах, а его глаза такие голубые, и зрачки так расширились, что я вижу в них свое отражение.
— Ты прав, — улыбаюсь я, и слезы наполняют мои глаза. — Никто, кроме тебя, не может владеть мной.
Потому что я никогда не любила никого, кроме него.
И не думаю, что когда-нибудь полюблю.
Я так сильно хочу его не только из-за секса. А потому, что я чувствую сильнейшую связь, когда его тело соединяется с моим.
Как будто я могу коснуться его души.
И я действительно думаю, что это так, потому что он тяжело выдыхает и говорит грубым тоном:
— Повтори.
— Что ты прав?
— Нет, ту часть, что никто, кроме меня, не может владеть тобой.
— Никто. Я твоя. Только твоя.
— Только моя, — его большие руки обхватывают мою талию.
Я понимаю, что он хочет перевернуть меня на живот.
Нет. Нет, не сейчас.
Я хватаюсь за его руку, ладони дрожат на его коже, и я качаю головой, глаза широко раскрыты, щеки покраснели.
— Нет.
— Нет?
— Я хочу видеть твое лицо.
Он не отпускает меня, и я начинаю паниковать, но шепчу:
— Пожалуйста.
— Боже, — бормочет он, затем обнимает меня одной рукой за талию, а другой раздвигает ягодицы и прижимается к моему входу.
И затем входит.
Медленно. Мучительно медленно, и я чувствую, как он заполняет меня.
Так чертовски заполняет, что я думаю, что лопну.
О, черт. Я чувствую, как моя задница растягивается, привыкает, жадно захватывая его.
— Расслабься, — напряженно говорит он, его голос грубый, мышцы напряжены. — Я едва вставил головку, а ты уже сжимаешься. Хочешь сломать мне член?
О, черт.
О, черт.
Только головку?
Я сильно потею, мои пальцы впиваются в его подтянутую талию, чтобы удержаться, но не думаю, что это возможно.
— Расслабься для меня, — он разминает мою ягодицу, а затем шлепает по ней. — Ты приняла мой член в свою киску, сможешь принять его и сюда.
Моя киска сжимается, я стону, а затем замираю.
— Тебе нравится, когда я шлепаю твою маленькую попку? — шлепок. — Вот так. Молодец. Хорошая девочка.
Мое горло сжимается, а сердце разрывается от его слов.
Я так возбуждена, что едва чувствую, как он входит в меня еще немного. Это больно. Да, я чувствую давление, растяжение и жжение, но мне нравится.
Лучший секс для меня всегда был смесью боли и удовольствия. Такое сочетание умеет создавать только Кейн. И того, и другого всегда достаточно, чтобы держать меня в напряжении. Достаточно, чтобы я стала влажной и нетерпеливой.
Возбужденной.
Влюбленной.
Поэтому я расслабляюсь для него, покачивая бедрами и позволяя ему войти глубже.
— Блять, — его бицепсы напрягаются, пальцы впиваются в мой живот, прижимая меня к матрасу. — Ты так хорошо принимаешь мой член, дикий цветок. Ты растягиваешься, чтобы поглотить меня все глубже и глубже.
Я стону, гладя его бока и глядя на него сквозь затуманенное зрение.
Кейн не отрывает от меня взгляда, когда начинает двигаться во мне, его член мягко скользит внутри. Никакой его обычной жестокости. Никаких резких толчков. Никакого секса, как будто он меня ненавидит.
И это делает меня еще более влажной, мои покачивания становятся более неистовыми, сердце взлетает так высоко, что я думаю, будто никогда не опущусь. Поэтому я покачиваю бедрами и встречаю каждый его толчок с новым безумием.
— Медленнее, — он снова шлепает меня по ягодицам, и от боли я таю. — Иначе сделаешь себе больно.
— Трахни меня как обычно, — стону я, все еще извиваясь под ним.
— Я не буду трахать твою задницу также, как трахал твою киску в первый раз, — шлепок. — Не двигайся.
По его команде мои конечности замирают, и я вижу это.
Взгляд его расширенных от похоти зрачков.
Он не хочет причинить мне боль. В первый раз в том туннеле ему было все равно, но сейчас он заботится обо мне.
Теперь он движется медленно, входя глубже, но не торопясь.
Он держит себя в руках, контролирует, вены на его шее пульсируют от напряжения, волосы влажные. Капля пота падает мне на нос, и он ворчит.
Но он не врывается в меня.
Не двигается сильнее.
Вместо этого он следит за реакцией моего тела, и только когда я расслабляюсь, только когда принимаю его, он ускоряет темп.
Постепенно.
Медленно.
Обращаясь со мной как с драгоценным цветком, а не как с диким, как он всегда меня называл.
Черт.
Я думаю, что влюбилась в него сильнее, чем могла себе представить.
Волна удовольствия пронзает меня, и в голове становится мутно.
Мои бедра покачиваются в такт его нежному, слишком нежному ритму, и слезы скатываются по моим щекам.
Кейн наклоняется вперед, высунув язык, и слизывает эти слезы, проглатывая их и оставляя теплую липкость на моих щеках.
— Почему ты плачешь? — хрипит он. — Тебе больно?
— Нет. Это так приятно. Это слезы, которые тебя возбуждают.
Он смеется у моего рта, его зубы скользят по уголку моих губ, прежде чем он всасывает их в свой рот.
Кейн целует меня так же страстно, как трахает, но делает это не спеша, не торопясь покусывать мои губы или играть с моим языком.
И когда его рука, обхватившая мою талию, опускается к моему клитору, я теряю контроль. Я не могу больше терпеть.
Не тогда, когда он трахает меня так, будто его тело говорит мне что-то. Слова, которых я не понимаю, но все равно влюбляюсь в них.
Может, это его способ попрощаться.
А может, он просто хочет испортить меня для других мужчин.
Потому что никто не может прикасаться ко мне так, как он.
Целовать так, как он.
Заставлять чувствовать себя в безопасности, как он.
Я стону в его губы, когда оргазм пронзает меня, зажигая огнем.
Мои руки обхватывают его шею, ногти впиваются в его спину, в шрамы, которые я хочу, чтобы исчезли, но в то же время люблю его еще больше из-за них.
Потому что он выжил.
Этот мужчина не так давно убил двух человек на моих глазах. Один из них был его отцом.
И я все еще дрожу в его объятиях, как никогда раньше с кем-либо.
Движения Кейна ускоряются, он двигается во властном темпе. Возможно, потому что я все еще одурманена оргазмом, но мне не больно.
Да, я чувствую себя наполненной.
Настолько наполненной, что мне кажется, он вот-вот разорвет мне живот, но это приятное чувство полноты.
Я прижимаюсь к нему еще сильнее, обнимая его, а он прячет голову в изгибе моей шеи, и тогда тепло наполняет меня.
Мир на мгновение замирает.
Наши тяжелые вздохи эхом раздаются в воздухе, его тело обволакивает мое, а член пульсирует внутри меня.
Мои пальцы гладят его густые каштановые волосы, мои глаза полуоткрыты, а сердце полностью переполнено.
Я люблю тебя, хочу я сказать.
Но слова застревают у меня в горле.
Хотя он и сказал, что я только его, страх, что он никогда не сможет простить мое предательство, парализует меня.
Поэтому я предпочитаю не выставлять себя дурой.
Моя рука опускается на бок, и я закрываю глаза, чтобы запечатлеть его в памяти.
Его тепло, его дыхание, его громко бьющееся сердце, его запах. Все, что в нем есть.
— Не засыпай, — его хриплый голос эхом разносится в воздухе. — Я с тобой еще не закончил.
Я открываю глаза, и Кейн выходит из меня, его сперма вытекает из меня на кровать. Я хочу поговорить с ним. Хочу задать ему много вопросов, но я хочу еще немного насладиться этим моментом.
Хочу просто жить им.
Он поднимает меня одним плавным движением, и я вскрикиваю, обхватывая его шею и талию руками и ногами. Он уверенными шагами ведет меня в душ, а я вишу на нем.
— Кейн? — выдыхаю я, наполовину измученная, наполовину возбужденная.
— Я собираюсь трахнуть свою шлюшку. На этот раз грубо.
И он делает именно то, что обещал.
А я хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался.
Чтобы реальность никогда не наступила.
Глава 34
Далия
Я, должно быть, заснула.
Потому что, когда я открываю глаза, Кейна в постели нет.
Она большая, уютная и пахнет им, но его здесь нет.
Утренний свет льется через большое окно, но комната пустая и безлюдная.
Горло сжимается, и тошнота поднимается к горлу, мешая дышать.
Мне кажется, что меня сейчас стошнит.
Тишина звучит жестоко, безжалостно. Ее не нарушает даже звук дождя.
Я смотрю в сторону ванной.
— Кейн?
Даже когда я зову его, я знаю, что его там нет. Он исчез, как и его поцелуи, его грязные и нежные слова.
— Спи, Далия.
Это было последнее, что он сказал мне, после того как высушил мои волосы и прижал меня к своей груди. После того как я спросила о его татуировках, и он сказал, что ворона символизирует свободу, а змей — контроль.
После того как он позволил мне погладить его грудь и бормотать бессвязные слова. После того как он поцеловал меня в лоб, и я почувствовала себя маленькой девочкой, которая просто слишком устала и хочет спать.
Потому что в его объятиях я была в безопасности.
Его голос был безопасным.
И я подумала, что если я на немного закрою глаза, он все еще будет здесь, когда я их снова открою.
Я подумала, что, поскольку он вымыл мое тело мылом, поднял меня на руки и высушил, он, может быть, простит меня.
Я подумала, что, поскольку я видела беспокойство и загадочные эмоции в его глазах, он, возможно, позволит мне остаться.