Я выскакиваю из машины и бегу до дома.
Ноги горят, сердце забилось в горле, но я продолжаю звонить Кейну и слышу только: «Абонент недоступен».
С каждым неудачным звонком мой мозг затуманивается, и я с трудом сдерживаю слезы.
Когда я добегаю до больших ворот, я задыхаюсь. Платье прилипло к спине, а новые белые кроссовки — одни из дюжины, которые Кейн подарил мне на Рождество — начинают натирать мозоли.
Я стучу по твердому металлу, руки жжет.
— Есть кто-нибудь? Откройте дверь!
Вдали появляется гольф-карт, и ворота медленно со скрипом открываются.
Самуэль.
Он останавливает карт передо мной.
— Если бы вы позвонили заранее, мы бы организовали более теплый прием. Пожалуйста, садитесь, мисс Торн.
Как только я сажусь рядом с ним, я выпаливаю:
— Где Кейн?
— Недоступен.
— Что значит «недоступен»?
— Я не имею права рассказывать.
Самуэль не говорит ни слова, сколько бы раз я ни спрашивала его о Кейне.
Он просто везет меня к другому входу в сад и останавливается.
— Вы можете подождать здесь.
— Где Хелена? — спрашиваю я, выходя из карта.
— Снаружи, — отвечает он и уезжает, не сказав ни слова.
Я тяжело шагаю по мощеной дорожке, грудь так сжимает, что я едва могу стоять.
Хватая миску с кормом для рыб, я приседаю у пруда и бросаю в воду немного гранул.
Сора не подплывает и не дерется с другими за еду, а в основном плавает в одиночестве у края.
— Эй, ты тоже на меня злишься? — глаза жжет, и я бросаю ему несколько гранул. — Прости, что назвала тебя жирным и козлом. Я беру свои слова обратно, ладно? Иди сюда.
Другие карпы едят корм, но он едва открывает рот.
— Сора… пожалуйста…
Ветер развевает мои волосы и сдувает листья с камелий в пруд. Я наклоняюсь, чтобы убрать их, не зная, могут ли они навредить рыбам.
Я поскальзываюсь, и миска опрокидывается.
Рыбы и Сора сходят с ума от еды, и я закрываю глаза, смирившись с тем, что упаду в воду.
В последний момент большая рука обхватила меня за талию и подняла.
Мой крик оборвался на полуслове, когда меня развернули, и я оказалась прижатой к твердой мускулистой груди.
— Должен сказать, мне не нравится, когда ты умоляешь кого-то другого.
Его глубокий, слегка хриплый голос проникает в мои уши и заставляет мою кожу гореть, а землю под ногами дрожать.
Ветер развевает его волосы, и он выглядит немного уставшим.
Но он здесь, рядом. Его высокая, внушительная фигура вырисовывается темным силуэтом на фоне мягкого света фонарей и колышущихся деревьев.
Его челюсть сжата, на лбу проступает легкая морщинка напряжения, но его рука, обнимающая меня за талию, крепкая, теплая, удерживает меня, пока мир вокруг вращается в недоумении.
Запах влажной земли наполняет воздух, снежинки падают вокруг нас, как хрупкие конфетти, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это твердые линии его груди, прижатой ко мне.
Тепло его тела, обволакивающее мое.
Весь он. Здесь. Живой.
Но это все еще кажется нереальным.
Может, это просто плод моего воображения.
— К-Кейн? Ты здесь?
— Это я должен тебя спрашивать, — он гладит меня по талии, его пальцы одновременно нежные и властные. — Не то чтобы я жалуюсь.
— Меган сказала, что с машиной Престона произошел несчастный случай, и ты был там и… и…
— И ты волновалась за меня? — в его глазах мелькнула искра, возможно, осторожная надежда.
— Конечно, волновалась! — я ударила его по груди, слезы текли по моим щекам. — Я думала, ты прыгнул с обрыва, чтобы спасти Престона или что-то в этом роде. Я бы никогда не простила тебя, если бы ты это сделал.
— Тогда хорошо, что я этого не сделал, — на его губах появилась легкая улыбка. — Я бы не вынес, если бы ты не простила меня. Это мой худший кошмар.
— Ты сейчас шутишь?
— Я совершенно серьезен. Я ненавижу, когда ты холодно относишься ко мне. Я ненавижу, когда не могу прикоснуться к тебе. Но больше всего я… — его правая рука гладит мою щеку, вытирая слезы. — …ненавижу, когда ты плачешь из-за меня.
— Говорит мужчина, который возбуждается при виде моих слез.
— Это другие слезы. Те, что ты проливаешь, потому что тебе нравится, когда я тебя трахаю. А эти я ненавижу.
— Тогда не попадай в опасные ситуации. Ради Престона или кого-то еще.
— Я постараюсь. Ради этих прекрасных глаз.
Мои ногти впиваются в его рубашку.
— Так ты не оставишь его?
— Я не могу. Престон и Джуд — моя семья. Они единственная семья, которая у меня есть. Ты не можешь просить меня бросить свою семью, так же как я не могу просить тебя бросить Вайолет.
— Поэтому ты убрал ее имя из списка? Даже если это означало пожертвовать своим контролем над ним?
— Да.
— Почему? Чтобы она была на твоей стороне?
— Чтобы ты была на моей стороне. Все, что я сделал, я сделал ради тебя, Далия. Ни для кого другого. Только для тебя, — он прижимается лбом к моему, его горячее дыхание скользит по моей коже, когда он закрывает глаза. — Я не могу жить без тебя. Я не хочу жить без тебя, без твоего тепла, твоей любопытности, твоего духа, который переполняет меня. Те несколько дней, когда я не мог найти тебя, были адом на земле. Ты была повсюду, но я не мог тебя увидеть. Это превратило меня в чертового сумасшедшего.
— Кейн… — ком в горле настолько большой, что я не могу произнести ни слова.
— Ничего страшного, если ты не можешь простить меня сейчас. Я буду ждать месяцы или годы, если понадобится. Просто позволь мне быть рядом. Позволь мне видеть тебя. Позволь мне защищать тебя. Позволь вдыхать твой запах, — его рука обхватывает мою челюсть, и он вдыхает мой запах. — Моя одержимость тобой, возможно, началась как форма влюбленности, потребность обладать и доминировать. Стремление доказать, что ты — всего лишь этап и ничего не значишь в общей картине. Но ты проникла между моим сердцем и грудной клеткой, и я не могу дышать без тебя. Ты покорила меня, мои сердце и душу, Далия. Я не знаю, что такое любовь и существует ли она на самом деле, но если она существует, то для меня ты — ее определение.
Он снова открывает глаза, и они кажутся мне темнее и яснее, чем когда-либо.
— Почему ты снова плачешь?
— Потому что ты не должен говорить такие вещи, когда я так устала, — я зарываюсь пальцами в его волосы. — Придурок.
— Мне жаль, — шепчет он, целуя меня в переносицу.
— Неправда! Тебе не жаль, что ты первый мужчина, которого я полюбила. Единственный, которого я когда-либо любила и, вероятно, единственный, которого я когда-либо полюблю. Ты держал меня в своих руках и не хотел отпускать. Сколько бы я ни думала об этом, я тоже не могу тебя отпустить. Как бы я ни пыталась это отрицать, без тебя я несчастна.
— Правда? — его лицо озарилось тысячей цветов.
— Заткнись. Клянусь, если ты еще раз меня обидишь…
Его губы прижались к моим, и мои слова оборвались стоном, но он быстро отстранился.
— Этого не будет. Обещаю.
— Лучше сдержи свое слово. Иначе ты знаешь, чем это может закончиться.
— О, я отлично это знаю. Ты будешь моей королевой. Вообще-то, ты уже ею являешься.
— Даже если мы живем в разных мирах?
— Ты — мой мир. Если кто-нибудь осмелится прикоснуться к тебе, я положу конец его жалкой жизни.
— Ты ужасен.
— Тебе это нравится, дикий цветок.
Я улыбаюсь, и он снова меня целует.
На этот раз глубже, медленнее, и впервые в жизни я свободно дышу.
Кейн разорвал мою череду неудач.
Он мой рыцарь в сияющих доспехах, только самым нетрадиционным образом.
Я всегда жила в бегах, но теперь я готова остановиться.
И просто быть с ним.
Эпилог 1 Далия
Две недели спустя
Толпа гудит от заразительной энергии, скандирует имена «Гадюк», опьяненная идеальной игрой команды.
Во главе с Кейном.
Сегодня он абсолютная звезда. Он забил больше всех, больше любого нападающего, и при этом был лучшим защитником, плавно срывая атаки соперника и вынуждая их игроков совершать фолы и отправляться на скамейку штрафников.
Он играет на все сто.
Абсолютно потрясающе.
Ведет свою команду к новым вершинам.
Заставляет толпу сходить с ума, когда касается шайбы.
Даже Меган, которая пришла сюда в основном ради Райдера, кричит во всю глотку, когда Кейн скользит по льду, как неудержимый гладиатор.
Я тоже кричу. Я перенесла свою энергию из Интернета в реальную жизнь и болела за него от начала до конца.
Но я все еще страдаю от небольшого сердечного приступа, когда он указывает на меня, обычно после того, как забивает гол.
В перерывах, когда остальные направляются к скамейке, он катится ко мне и, широко улыбаясь, стучит клюшкой по стеклу.
Если бы не эта преграда, я бы прыгнула на него и поцеловала на глазах у всего мира.
Когда я впервые вернулась в город, я думала, что буду немного злиться на него.
Что попробую наказать его еще немного. Даже если из мелочности.
Но дело в том, что Кейн… он действительно знает, как со мной обращаться.
Он единственный, кто знает, на какие кнопки нажимать и как достучаться до моего сердца — через мою сестру.
Он не только устроил Ви в университет на следующий семестр, но и оплатил его. Полностью.
Он также снял ей квартиру. То есть, изначально она была для меня, но мы с Кейном сейчас практически живем вместе, так что там сейчас живет она.
Я действительно не хотела оставлять Ви одну, и стараюсь проводить с ней пару ночей в неделю.
И хотя я знаю, что он не в восторге от этого, Кейн не жалуется, полностью понимая мою потребность присматривать за ней в ее нынешнем уязвимом состоянии.
Он говорит, что понимает меня, потому что ему тоже приходится присматривать за Престоном, особенно после того инцидента с машиной, и, в меньшей степени, за Джудом.
Клянусь, эти двое еще доведут его до седых волос.