Он по-прежнему слышал стрельбу, но уже не понимал, где идет бой. С бега он перешел на шаг, сперва быстрый, потом осторожный. Наконец остановился и прислушался. Выстрелов не было. Впереди мерцало пламя.
— Выходит, его подстрелили, — буркнул он. — Или взяли живьем.
В голове у него забил барабан, зазвучала строевая песня, и он зашагал по песку, проклиная себя за то, что бросил Хэнка. Нужно было забрать пулеметчика с собой. Но первым делом они должны были взорвать самолет — только так, и никак иначе.
Когда он подошел к тому месту, где оставил «эвенджер», близился рассвет. Фостер осторожно пробирался вперед. Луна спряталась за горизонтом несколько часов назад, но пляж все еще освещали звезды, разбросанные по тропическому небу.
Как ни странно, «эвенджер» был на прежнем месте, частично скрытый пальмовыми зарослями. Стало быть, взорвался не самолет, а что-то другое.
В душе шевельнулась надежда. Фостер засел в джунглях и принялся изучать окрестности. Возможно, Хэнк где-то здесь, присматривает за самолетом, а взрыв прогремел в нескольких милях. Определить расстояние на берегу океана всегда непросто. Особенно ночью.
Возле самолета появился человек. Фостер с облегчением вздохнул, привстал и собрался было окликнуть Мейсона, но крик застрял в горле. Пилот снова распластался на земле. Человек был в каске и нес на плече винтовку.
В тусклом свете затухающих звезд Фостер видел, как он подошел к товарищу, оба развернулись и продолжили патрулировать территорию. Вопросов не осталось. Японцы нашли самолет и выставили охрану.
Значит, Хэнк уже мертв.
Фостер лежал в джунглях, наблюдал за патрулем и чувствовал, как в нем, усталом и растерянном, копится ярость. Наконец он встал, пригнулся и крадучись отправился вперед. В голове была лишь одна мысль: не видать японцам этого самолета.
Возле кокосовой рощи он снова улегся на скудную растительность и пополз по-пластунски. Заметив патруль, замирал, но снова двигался, как только предоставлялась такая возможность.
Добравшись до рощи, присел и застыл в ожидании. К нему приближался патрульный. Фостер прислушивался к размеренной, отработанной на плацу поступи. Японец миновал его позицию и направился дальше.
Пилот безмолвным призраком восстал из зарослей. Смертоносные пальцы сомкнулись на горле врага.
Патрульный разинул рот, но не смог закричать. Американец оторвал его от земли. Стальные пальцы впивались все глубже. Японец выронил винтовку, и она глухо ударилась о влажный песок. Других звуков не было. Солдат сучил ногами, колотил врага по корпусу, но пальцы держали его, словно клещи. Наконец Фостер опустил труп на землю. Вернулся в заросли и стал ждать.
В поле зрения появился второй патрульный. Не увидев первого, он озадаченно покрутил головой, пошел было дальше, но передумал и тихонько, по-кошачьи, направился к самолету — решил поискать там товарища.
Фостер не двигался и не сводил с него глаз. И вот часовой обнаружил на земле безжизненное тело.
Какое-то время он стоял, вскинув винтовку, и бросал быстрые взгляды по сторонам, словно хотел застать кого-то врасплох.
Он сделал шаг вперед и замер. Очевидно, боялся угодить в ту же ловушку, что и его соплеменник.
Фостер мог бы пристрелить его на месте, но не хотел шуметь. Грохот привлечет новых врагов.
Пилот принял решение, но тут японец, развернувшись, пустился бежать. Фостер выпрямился, перехватил револьвер за ствол и швырнул во врага. Блеснув в свете звезд, оружие просвистело в воздухе, угодило коротышке в поясницу, и тот упал как подстреленный.
Фостер навалился сверху, придавил врага к земле, вжал лицом в траву, чтобы не закричал. Японец оказался скользкий как угорь, вывернулся, и его толстые пальцы вцепились в американца.
Фостер стукнул врага в челюсть, но несильно, поскольку нормальный замах не удался. Японец нащупал его горло, но ухватиться не смог, поэтому вцепился в лицо и расцарапал всю щеку.
Подлое японское колено угодило Фостеру в живот и вышибло из него почти весь дух.
Озверев от ярости, американец одной рукой схватил солдата за горло и протащил вперед. Пальцы второй руки сомкнулись на вражеской ляжке. Собравшись с силами, Фостер кое-как встал на колени, потом на ноги, вскинул беспокойного японца над головой и швырнул его на металлический фюзеляж «эвенджера».
Японец вскрикнул, ударился о самолет и сполз на землю бесформенной тряпичной куклой. Судя по углу наклона головы, его шея проиграла схватку с фюзеляжем.
Едва дыша, Фостер прислонился к «эвенджеру» и уставился на море. Первые лучи солнца ознаменовали начало нового дня.
Простояв так пару минут, он отошел от самолета, подобрал револьвер, затащил оба тела в кусты и, пошатываясь, вышел на пляж. Рядом со скалой он нашел пулемет. Поднялся выше. Обнаружил пустые ленты и россыпь стреляных гильз.
На берегу стоял выгоревший остов грузовика с остатками железных бочек, а вокруг него — темные пятна, где враги приняли свой последний бой.
Фостер встал покрепче, чтобы не упасть. Он напрочь вымотался, все мышцы гудели от усталости. Судя по следам, грузовик выехал из джунглей. Фостер поднял взгляд на темный холм. Тот уже зеленел в лучах рассветного солнца.
Где-то там японская база. А это значит, что дело еще не сделано.
Во-первых, необходимо уничтожить «эвенджер» и найти применение бомбам.
А во-вторых, почтить надлежащим образом память Хэнка.
Стив Фостер стоял на негнущихся ногах и смотрел на холм.
Но Хэнк Мейсон был жив и относительно здоров.
Он сидел на краю бамбуковой койки и держался руками за голову. Голова раскалывалась. Неудивительно, думал он, после такого-то удара прикладом по затылку.
Японцы устроили базу в лощине посреди джунглей. Здесь было очень жарко. И очень влажно.
У двери хижины маячил охранник, а за ним было летное поле, маленькое, но вполне подходящее для небольших самолетов и летчиков, которым все равно, жить или умереть. Взлетать и садиться здесь непросто, но преимущество налицо: такую базу сам черт не сыщет.
На поле рядком стояли самолеты, прикрытые тонкой камуфляжной сеткой, а рядом — цистерны с горючим. Туземцы ровняли взлетно-посадочную полосу, а охранники следили за работой и покрикивали на тех, кто пытался сачковать.
Убрав левую руку от головы, Мейсон взглянул на часы. Почти десять. Фостер с его проводником-туземцем уже должны были дойти до американской базы. Скоро за припрятанным на берегу «эвенджером» вылетит самолет, а то и два. Вот бы подать им какой-нибудь знак. Наверняка Н’Гони рассказал о японской базе, но найти ее будет непросто. Разве что самолет пролетит прямо над ней.
Вот бы найти способ…
Прищурившись, Мейсон смотрел на цистерны. Может, он и есть, этот способ. Знать бы еще, когда рядом будут американские самолеты.
Мейсон перевел взгляд на охранника. Тот не отрываясь смотрел на пленника блестящими черными глазами. Из кармана форменной куртки торчала деревянная ручка. Судя по тому, как вспучилась ткань, на другом конце ручки находился продолговатый цилиндр. Мейсон сглотнул. Если он не ошибся, в кармане у японца ручная граната, похожая на толкушку для картофеля.
— Американец сильно плохо? — с надеждой предположил охранник.
— Заткнись! — проворчал Мейсон.
Японец помрачнел, а вот глаза, и без того яркие, зажглись еще пуще.
— Не сметь так говори, — сказал он. — Я как ты. Может, лучше.
— Черта с два! — заявил Мейсон.
Охранник показал ему винтовку.
— Я тебя секотай, ты по-новому запой.
Мейсон уставился на штык-нож.
— Держи эту штуку подальше от меня, Джо, — посоветовал он, — а не то отберу и перережу тебе глотку.
— Скоро командир тебя зови, говори, потом мы тебя стреляй. — Японец с любопытством смотрел, как Мейсон воспримет эту новость.
— Вам, скотам, как вижу, нравится людей убивать, — проворчал Мейсон.
— Слишком болтай, — прошипел японец.
— Чья бы корова мычала, — усмехнулся Мейсон.
Охранник вошел в хижину, выставив перед собой винтовку с примкнутым штыком.
— Я тебя секотай, — решил он.
— Командиру это не понравится, — предупредил Мейсон.
— Командир плевай. Я мало-мало секотай.
Японец подступал короткими шажками. Пулеметчик безучастно рассматривал кончик штыка, но в висках у него стучала кровь. Подманивая охранника, Мейсон шел на очень серьезный риск.
Японец подбирался все ближе. Глаза сверкали сильнее прежнего.
Когда штык оказался в шести дюймах от Мейсона, пулеметчик сорвался с места — быстрее, чем распрямляется сжатая пружина. Отбил штык в сторону, вскочил на ноги и ударил японца кулаком. Апперкот вышел что надо, от самого пола. Японец даже не успел сделать удивленное лицо: просто оторвался от земли и влип в стену. Глаза остекленели, и он растянулся на полу.
Довольно хмыкнув, Мейсон подхватил винтовку, воспользовался штыком по назначению, нагнулся к безвременно почившему охраннику и выудил у него из кармана штуковину с длинной ручкой. Да, это была граната.
Сжимая ее в руке, Мейсон подошел к двери, осторожно высунул голову, пострелял глазами по сторонам. Японцы были повсюду, но на пулеметчика никто не смотрел.
Был лишь один способ сделать то, что он задумал. Если побежать, его заметят. Решат, что он хочет смыться, и кинутся на него всей толпой. Если же идти вразвалку, он не привлечет всеобщего внимания. Да, враги увидят его, но могут подумать, что так и надо. И у Мейсона будет время претворить свой план в жизнь.
Он с сожалением прислонил винтовку к стене, сунул гранату за пояс и неторопливо вышел из хижины. Прошагал сотню футов, и тут его кто-то окликнул. Сдержав желание перейти на бег, Мейсон продолжил спокойно шагать вперед. Крик не повторился.
Еще одна сотня футов. Цистерны с топливом теперь ближе, гораздо ближе. Несколько шагов, и Мейсон будет готов к финальному броску.
Новый оклик, затем еще несколько. Топот бегущих ног.
Мейсон выхватил гранату, вырвал чеку, сделал долгожданный бросок, пригнулся и рванул с места. Затрещали винтовки. Кусочки свинца ударили в пыль у его ног.