Барнс пробежал вверх по ущелью, лавируя между булыжниками. Впереди был обвал, поросший можжевельником. За спиной все громче слышался топот лошадей.
С револьверами в руках Барнс юркнул за камни, пригнулся и стал ждать. Дыхание его стало сиплым.
Всадники высыпали на холм и рванули к ущелью. Человек двадцать-тридцать, прикинул Барнс. Слишком много. Он рассчитывал, что будет меньше.
Ладони у него вспотели, и он вытер их о брюки. Облизнул губы и вскинул револьверы.
Сбившись потеснее, преследователи вошли в ущелье. Барнс, чуть дыша, сидел в укрытии. Указательные пальцы его покоились на спусковых крючках.
Первый всадник поравнялся с булыжником, и револьверы Барнса, выплюнув огонь, разорвали ночную тишину.
Послышались крики, вопли, отряд превратился в кучу-малу. Пять-шесть лошадей сдали назад, сбросив наездников, и те разбежались кто куда, стараясь не угодить под копыта.
Один из всадников вскинул руки. В горле у него, заглушая крик, забулькала кровь. Он упал, зацепившись ногой за стремя, и лошадь поволокла его вверх по ущелью.
Наконец преследователи отступили, оставив после себя три трупа. Один был значительно больше остальных. Барнс понял, что одна из его пуль угодила в лошадь.
Животные метались, волоча поводья по земле, а люди, словно тени, сновали в поисках укрытия — куста, булыжника, чего угодно, что могло спасти их от свинцовой бури.
Лежа на животе, Барнс перезарядил револьверы. Сердито кашлянула винтовка, пуля отрикошетила от камня и улетела в лунную ночь.
Чей-то пистолет тявкнул, словно испуганный пес. Пуля с хрустом прошла сквозь можжевельник и впилась в землю. Заговорил второй пистолет, за ним третий. В воздухе стало многовато свинца.
Присев за самым крупным камнем, Барнс ждал. Пусть тратят патроны. Скоро поймут, что дырявить пустоту бессмысленно. Но сейчас им нужно вдоволь настреляться.
На шляпу ему упала срезанная пулей ветка, и Барнс стряхнул ее, дернув головой. Еще одна пуля вспорола землю в трех дюймах от его сапога.
Барнс мрачно подумал, что расклад получается невыгодный. Двадцать с лишним человек против двух револьверов. Где-то посередине между джекпотом и последней рубахой.
Выстрелы сменились шорохом. Враги выдвинулись к его позиции. Они взбирались на холм, чтобы зайти сверху.
Барнс ждал, поглядывая в темноту сквозь заросли можжевельника. В лунном свете появилась фигура. Враг двигался бесшумно, как привидение. Барнс поднял револьвер, но стрелять пока не стал. Тень застыла, шевельнулась, и револьвер сказал свое слово. Человек вскрикнул, выпрямился, упал на спину и остался лежать на склоне холма.
Снова загалдели пистолеты. Ветви можжевельника заплясали под градом пуль. Вжавшись в землю, Барнс чувствовал, как смерть дышит ему в затылок. Лицо засыпало песком. Одна из пуль обожгла локоть. Свинец с визгом рикошетил от камней и уносился в неведомые дали. Да, эти парни сильно рассердились.
Заметив еще одну тень, Барнс тут же вскинул револьвер и спустил курок. Тень пискнула, подскочила и превратилась в бегущего человека. Барнс снова нажал на спуск. Человек, сложившись пополам, плашмя упал на землю и скатился в овраг.
Снова подали голос револьверы, отплевываясь свинцом, и склон холма расцвел дульными вспышками.
В десяти футах от зарослей можжевельника был пересохший ручей, уходящий в овраг.
Револьверы умолкли. Преследователи ждали, когда цель начнет двигаться.
Барнс пригнулся, приготовился к броску, выскочил из укрытия и метнулся к ручью.
Раздался единственный выстрел, но Барнс уже нырнул в темноту, готовясь к встрече с твердыми булыжниками и острыми камушками.
Вместо этого он врезался плечом во что-то мягкое и податливое. Человеческий живот. Хозяин живота охнул, ругнулся и откатился в сторону.
Вскочив, Барнс увидел перед собой шерифа Игана.
Из-за столкновения тот выронил свой кольт и теперь надвигался на Барнса, подняв здоровенный кулак.
Стив замахнулся револьвером, принял удар в физиономию, оторвался от земли, пролетел пару футов и приземлился на каменистый склон. В голове у него взорвались разноцветные фейерверки. Барнс перевернулся и встал на четвереньки, стараясь отдышаться. В желудке стало пусто и холодно. Конечности ныли и отказывались слушаться.
— Что ж ты не пристрелил его, идиот? — прозвучал над ним грубый голос. Шериф что-то буркнул, и Карсон добавил: — Ну тогда я сам его пристрелю, клянусь Господом.
— И это, Карсон, будет ваша последняя выходка, — раздался третий голос. — Потому что я продырявлю вас на месте.
В ночи повисла ледяная тишина. Все затаили дыхание.
Наконец третий человек заговорил снова. Барнс вспомнил этот голос, хотя в голове у него был полный кавардак. Говорил юноша, не так давно подпиравший дверной косяк с «бульдогом» в зубах.
— Закон и порядок, Карсон. Мы оба за закон и порядок, верно? И сегодня все будет по закону, даже если для этого мне придется вас застрелить.
Скрипнула кожа. Карсон убрал пистолет в кобуру и сказал:
— Ну ладно, Хамфри, твоя взяла. Значит, закон и порядок. Будем его судить.
— Как будто ему это поможет, — добавил шериф.
Барнс почувствовал, что его грубо толкают сапогом.
— Давай вставай, — проскрежетал кто-то. — Считай, что тебе повезло. Пока что посидишь за решеткой.
4Козлы отпущения
Сидя в углу единственной камеры, Стив кисло смотрел на два зарешеченных окошка, за которыми светила луна.
Из другого угла доносился глубокий размеренный храп. Похоже, храпел не один человек, а несколько. Прислушавшись к монотонному звуку, Барнс сделал вывод, что заключенные мирно спят.
Удивительно, что у них такой спокойный сон. Как можно спать, когда знаешь, что тебя скоро вздернут?
У Барнса болел локоть — там, где оцарапала пуля, — и все еще подташнивало, однако он сделал то, ради чего остался в ущелье. Прикрыл девушку по имени Энн.
И еще удивительно, что его спас газетчик. Если бы не этот парень, Карсон бы хладнокровно спустил курок.
Барнс покачал головой. Он ничего не понимал. По крайней мере, теперь ясно, что Карсон в сговоре с шерифом. Но как они сумели одурачить весь город? Похоже, жители действительно верят, что эти двое защищают закон и порядок.
В углу камеры сопят скотокрады. Весьма неглупый ход. Шериф трудится не покладая рук, и его точно переизберут. Еще и виселицу поставили, а это куда культурнее, чем развешивать преступников на деревьях. Пусть люди думают, что дела в городе пошли на лад.
В углу кто-то заворочался, и Барнс вдруг понял, что больше не слышит размеренного храпа.
— Эй, амиго, — прошептал человек, — а тебя за что?
— Застрелил кое-кого, — объяснил Барнс.
— Плохо дело, — сказал незнакомец. — Вот нас, к примеру, повесят за пару коров.
Он вышел в пятно лунного света и остановился перед Барнсом. Другие последовали за ним и присели на корточки. Всего их было четверо.
— Кого ты застрелил? — спросил человек.
Барнс помотал головой:
— Сам не знаю. Я тут мало с кем знаком.
— Надеюсь, что шерифа.
— Не шерифа, — ответил Барнс. — Его я только стукнул. Револьвером по лицу.
— Слышали? — обратился человек к остальным троим. — Он врезал шерифу. Прямо в свиное рыло.
— Расскажи-ка ему, Рамон, — сказал кто-то.
— Молчи! — шикнул Рамон.
Он присел на корточки, и Барнс наконец-то увидел его немытую хищную физиономию. Стоит отвернуться, и такой человек запросто перережет тебе горло.
— Нравится здесь сидеть? — спросил Рамон.
— Не особенно, — осторожно ответил Барнс.
Рамон поводил грязным пальцем по пыльному полу и задал следующий вопрос:
— Знаешь, как отсюда выйти?
— Пока нет, — ответил Барнс, — но узнаю.
— Сколько дашь, чтобы сбежать?
— Нисколько. — Стив насупился. — У меня нет денег.
Рамон старательно водил пальцем по полу. Похоже, рисовал какой-то узор.
— Видел здешних жителей? — спросил он.
Барнс кивнул.
— А человека со шрамом на лице? Его видел? Может, он называет себя Гандерсон. А может, и не Гандерсон.
— Что с ним не так? — спросил Барнс.
— Это он нас надоумил, — сердито прошипел Рамон. — Пришел и говорит: тут, мол, угнать коров — раз плюнуть. Ну мы и угнали. Потом этот Гандерсон ушел, а вместо него явился шериф. — Рамон провел указательным пальцем по кадыку и сымитировал звук, какой бывает, если распороть человеку горло. — Мы считаем, это он нас сдал, — заключил он. — Как думаешь, он все еще в городе? — Рамон наморщил лицо и стал похож на бладхаунда. — Что-то здесь нечисто. Судья запретил нам рассказывать про этого Гандерсона. Ни слова не дал промолвить. Может, судья знает этого Гандерсона и не хочет, чтобы у него были проблемы?
— Он рыжий? — спросил Барнс. — На лице шрам, а на левой руке не хватает пальца?
— Да, это он. Ты его видел.
— Вчера он хотел меня убить, — сказал Барнс.
— А вместо этого ты сам его убил, правда?
— Ну конечно, — кивнул Барнс.
Рамон с облегчением выдохнул и повернулся к остальным:
— Слышали? — Он снова взглянул на Барнса. — Его звали Гандерсон, да? Точно?
— Нет, его звали Кагель, — ответил Барнс. — Но какая разница? Раньше я был с ним знаком. Тогда его звали Тейлор.
— Многовато имен для одного человека, — заметил Рамон.
— Ясное дело, он вас подставил, — сказал Барнс. — Помог Карсону. Лысому нужны были козлы отпущения: свалить на них все, что он вытворял на равнине, чтобы выгнать фермеров. Поэтому Кагель, или Гандерсон, или как его там, подговорил вас украсть коров, и вы оказались крайние. Сделал это по указке Карсона.
— Обманул? — Рамон прищурился.
— Вот именно, — подтвердил Барнс. — Карсон воровал скотину, жег дома и убивал людей. А вас повесят за его грехи.
Рамон покачался на носках и усмехнулся.
— Нет, не повесят. У нас все схвачено. — Он выпрямился. — Иди сюда.
Он переместился к стене напротив. Барнс последовал за ним. Остальные трое наступали ему на пятки. В углу стоял упаковочный ящик. Рамон ткнул в него пальцем: