И только сейчас Дойл впервые задумался о том, как же это может быть, чтобы деньги росли на деревьях. В разговоре с Мейбл он брякнул мимоходом — и она не стала спорить, — что ботаники способны вытворять любые чудеса. Конечно, это не совсем правда, ведь ботаники только изучают растения, выясняют о них все, что можно выяснить. А уж переделкой растений занимаются другие спецы, как бишь их… био-кто-то-там. Они вывели траву, способную расти в тех местах, где прежде выживал лишь чертополох. Кукурузу, дающую початков больше и числом, и весом. Пшеницу, устойчивую к болезням, и уйму тому подобного. Но создать дерево, у которого вместо листьев — самые настоящие деньги? Это представляется, мягко говоря, нереальным.
Солнце припекало спину сквозь подсыхающую ткань рубашки. Дойл глянул на часы: около трех.
Он снова всмотрелся в сад и теперь заметил движущиеся среди деревьев фигурки. Не мог их толком различить, как ни напрягал зрение, но все же был почти уверен: это роллы.
Дойл двинулся вниз по склону к растительной полосе. Полз по траве очень осторожно, не поднимая головы. Это путешествие он предпринял в надежде договориться — хоть о чем-нибудь — с Меткафом. Добраться до него, застигнуть врасплох и выложить убойный козырь.
Вспомнилась Мейбл — как она там справляется? — но Дойл отогнал тревожную мысль: сейчас и без того есть о чем беспокоиться. К тому же Мейбл сама не промах, вполне способна о себе позаботиться.
Он перебрал в уме альтернативные варианты на тот случай, если не удастся обнаружить Меткафа, и, конечно же, наиболее заманчивым казался набег на сад. Хотя, если подумать, что это даст? Ведь Дойл не прихватил полученного от Мейбл мешка из-под сахара…
И как быть с оградой? Впрочем, эту мысль Дойл тоже прогнал. Вот доберется до ограды, тогда и поищет способ через нее перебраться.
Он по-пластунски полз в траве. Пожалуй, можно гордиться собой: уже почти добрался — и никем не замечен. В полосе будет проще двигаться, растения там довольно высоки, позволят благополучно подкрасться к изгороди.
Он достиг полосы и упал духом, разглядев, что это за растения. Крапива! Да какая длинная и крепкая! Он в жизни не видал столь густых зарослей крапивы.
Дойл осторожно протянул руку — и обжегся. Моментально на пальцах вспухли мертвенно-бледные волдыри. Дойл сидел и потирал их, пригорюнившись.
Потом рискнул приподняться и взглянуть по-над крапивой. По склону к ограде шла ролла. Теперь уже не могло быть сомнений в том, кто ухаживает за садом.
Дойл поспешил залечь, надеясь, что ролла не успела его заметить. Солнце припекало, ужаленная крапивой рука горела огнем, и было непонятно, что труднее сносить — крапивные ожоги или комариные укусы.
Вдруг он заметил, что трава впереди всколыхнулась, как под порывистым ветром. И это странно — ветра и в помине нет!
А крапива все колыхалась, и вдруг она подалась в стороны, склонилась так сильно, что легла на землю, образовав между Дойлом и оградой прямую тропку.
Сразу за изгородью стояла ролла. На ее плоской, как грифельная доска, груди сияли буквы:
ШАНТРАПА, ПОДОЙДИ.
Дойл молчал в смятении и не двигался. До чего же паршиво, что его обнаружила эта мелкая дрянь! Зря он претерпел такие муки. Все пошло прахом, какая теперь внезапность…
Вот и другие роллы потянулись к ограде. А первая знай себе стоит, и на груди светится приглашение.
Буквы замерцали и погасли, но крапива не поднялась, тропинка не исчезла. Четыре роллы подошли к изгороди встали рядом с первой, образовав зловещую шеренгу. Первая просигналила:
У НАС ПРОПАЛИ ТРИ РОЛЛЫ.
А на груди у соседней засветилось:
ЗНАЕШЬ ЧТО-НИБУДЬ О НИХ?
Третья добавила:
МЫ ХОТИМ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ.
А четвертая попросила:
ШАНТРАПА, ПОДОЙДИ, ПОЖАЛУЙСТА.
Лежавший в траве Дойл поднялся на четвереньки.
А вдруг это ловушка?
Что ему может дать разговор с роллами?
Но нельзя же убраться восвояси, не воспользовавшись этим крошечным шансом. Нет другого выбора, кроме как идти до конца.
Он встал и заковылял по тропинке с самым невозмутимым видом, на какой только был способен.
Подойдя к ограде, опустился на корточки, почти сравнявшись с роллами по высоте.
— Мне известно, где одна из пропавших ролл, — сказал он. — Насчет остальных ничего сказать не могу.
ТЫ ЗНАЕШЬ, ГДЕ ТА РОЛЛА, ЧТО БЫЛА В ГОРОДЕ С МЕТКАФОМ?
— Точно.
СКАЖИ НАМ, ГДЕ ОНА.
— Предлагаю сделку.
Сразу все пять ролл изобразили:
СДЕЛКУ?
— Прежде чем я скажу, где она, вы мне позволите кое-что сделать. Ночью пустите в сад на один час, а потом выпустите. И Меткаф не должен об этом узнать.
Роллы сгрудились и засовещались, у каждой на груди замельтешили непонятные Дойлу символы, которые он уже видел в городском саду Меткафа.
Затем роллы повернулись к нему и выстроились в линию, плечом к плечу.
МЫ НЕ МОЖЕМ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО ЗАКЛЮЧИЛИ ДОГОВОР. МЫ ВЫРАЩИВАЕМ ДЕНЬГИ, А МЕТКАФ ИХ РАСПРЕДЕЛЯЕТ.
— Я не стану распределять, — клятвенно пообещал Дойл. — Честное слово, не стану. Оставлю их себе.
НЕ ПОЙДЕТ, — отрезала ролла номер один.
— Этот ваш договор с Меткафом… Как вышло, что вы его заключили?
В БЛАГОДАРНОСТЬ, — ответила ролла номер два.
— Благодарность? Меткафу? Вам самим-то не смешно?
ОН НАС НАШЕЛ, СПАС И ЗАЩИТИЛ. МЫ СПРОСИЛИ, ЧТО МОЖЕМ ДЛЯ НЕГО СДЕЛАТЬ.
— А он ответил: «Ну-ка, вырастите для меня деньжат».
ОН СКАЗАЛ: ПЛАНЕТЕ ТРЕБУЮТСЯ ДЕНЬГИ. ОНИ ДЕЛАЮТ ЛЮДЕЙ СЧАСТЛИВЫМИ. БЕДНОЙ ШАНТРАПЕ ВРОДЕ ТЕБЯ БЕЗ НИХ ПЛОХО.
— Ну ничего себе! — ахнул потрясенный Дойл.
МЫ ИХ ВЫРАЩИВАЕМ, А ОН РАСПРЕДЕЛЯЕТ. МЫ СДЕЛАЕМ ВАШУ ПЛАНЕТУ СЧАСТЛИВОЙ.
— Ну прямо компашка миссионеров!
ПРИЯТЕЛЬ, МЫ ТЕБЯ НЕ ПОНЯЛИ.
— Миссионеры — это те, кто творит добро.
ДА, МЫ ТВОРИМ ДОБРО.
НА МНОГИХ ПЛАНЕТАХ.
ПОЧЕМУ БЫ НЕ ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ И ЗДЕСЬ?
— Но деньги-то тут при чем?
МЕТКАФ СКАЗАЛ, НА ПЛАНЕТЕ ЗЕМЛЯ ВСЕГО ВДОВОЛЬ, ВОТ ТОЛЬКО ДЕНЕГ ВЕЧНО НЕ ХВАТАЕТ.
— А что насчет двух других исчезнувших ролл?
ОНИ НЕ СОГЛАСИЛИСЬ И УШЛИ. МЫ ОЧЕНЬ БЕСПОКОИМСЯ О НИХ.
— Не согласились выращивать деньги? Наверное, предпочли бы выращивать что-нибудь другое?
ОНИ СКАЗАЛИ, ЧТО МЕТКАФ ОБМАНЫВАЕТ НАС. А МЫ СКАЗАЛИ, что НЕПРАВДА, ОН ОЧЕНЬ БЛАГОРОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК.
«Ага, нашли благородного, — хмыкнул Дойл. — Что за болваны…»
МЫ ПОГОВОРИЛИ С ТОБОЙ, А ТЕПЕРЬ ПРОЩАЕМСЯ.
Они дружно, будто по команде, развернулись кругом и двинулись вверх по склону, к саду.
— Эй! — завопил Дойл, выпрямляясь.
Услышав хруст за спиной, он крутанулся на месте. Крапива поднималась, скрадывая тропинку, отрезая ему обратный путь.
— Эй! — снова выкрикнул Дойл, но роллы никак не отреагировали.
Он стоял на крошечном утоптанном пятачке, прижатый к ограде, а перед ним высилась крапива — крепкая, жесткая, лоснящаяся под ярким солнцем, ростом ему по плечо.
У этой защитной полосы ширина не меньше сотни ярдов, ее нипочем не преодолеть. Как ни пинай крапиву, как ни утаптывай, она все равно ухитрится превратить твою кожу в один сплошной волдырь.
«А действительно ли мне хочется убраться отсюда?» — спросил себя Дойл.
Ведь и правда, все не так уж и плохо. Лучше, чем было раньше. Удалось пройти через крапиву. Конечно, было бы еще лучше, если бы эти чертовы роллы не пристали к нему со своей болтовней.
Да, решил он, нет смысла продираться сквозь жгучие заросли. Пару часов спустя пришлось бы возвращаться к ограде.
Но через нее нельзя перелезть, пока светло. И нельзя дождаться темноты в каком-нибудь укрытии.
Он хорошенько рассмотрел ограду и убедился, что она не из легкопреодолимых. Прочная сетка-рабица, поверху три ряда колючей проволоки на торчащих наружу кронштейнах.
Сразу за оградой — старый дуб, и будь у Дойла веревка, он бы сделал аркан. Но веревки нет. Как же перелезть через проклятую изгородь?
Дойл опустился на корточки и дал волю отчаянию. Он весь изгрызен комарами, изжален крапивой. И к такому солнцепеку непривычен. А тут еще эта стреляющая боль в молярном зубе, верхнем слева… Полный набор удовольствий.
Он чихнул, да так, что аж заныло в висках. Полыхнула боль и в зубе.
Должно быть, это чертова пыльца, решил Дойл.
«А ведь я в жизни такой крапивы не видывал», — подумал он, с опаской оглядывая заросли.
Более чем вероятно, что над ней потрудились роллы. Эти тварюшки — отменные растениеводы. Они вывели денежные деревья, а значит, им по плечу любые другие ботанические чудеса. Дойл вспомнил, как раздалась перед ним крапива. Конечно же, она это сделала по воле роллы, ведь не было ветра, да и какой ветер смог бы повалить траву разом и вправо и влево?
Таких существ, как роллы, на Земле никогда не водилось. Да они и сами упомянули о добре, которое творили на других планетах. Но как бы ни преуспевали роллы на иных мирах, здесь их обвели вокруг пальца.
Благодетели, подумал он. Возможно, миссионеры с какой-то далекой планеты, из неведомых пространств. Пилигримы, посвятившие себя святой цели. Добрались в конце концов до мира, имеющего крайне мало общего с другими, — и сели в галошу.
Они хоть понимают, что такие деньги? Они хоть догадываются, что за лапшу навешал Меткаф им на уши?
Едва роллы прилетели сюда, их угораздило встретить не кого-нибудь, а Меткафа, и тот мигом подцепил наивных пришельцев на крючок. Меткаф не просто один из миллиардов населяющих Землю людей, он представитель организации, имеющей очень долгий опыт извлечения выгоды из подобных ситуаций. Одиночка тут не справился бы, не смог бы удержать ролл в узде. Лишь преступным организациям вроде той, которую возглавляет Меткаф, давно усвоившим науку выживания, под силу решить задачу сохранения необходимой секретности.
Да, ролл одурачили — и все же они не безнадежные глупцы. Выучили язык, причем не только устный, но и письменный, а это говорит об уровне интеллекта. Возможно, они даже умнее, чем кажется на первый взгляд, поскольку не пользуются звуками в будничном общении друг с друго