м. Но легко приспосабливаются к звуковой коммуникации.
Солнце уже висело над самыми верхушками леса, подступали сумерки. Наверное, роллы успели донести Меткафу о том, что возле ограды засел чужак, и Меткаф поджидает, а может, и сам выйдет на охоту. Затея нарвать денег в саду теперь неосуществима — Дойлу и с одной-то роллой едва удалось справиться, а тут их целых пять.
Позади захрустела крапива, и он взвился на ноги. Что это, роллы опять открыли тропу? Или она сама открывается автоматически раз в сколько-то часов?
В том, что он предположил, была доля правды: тропа действительно образовалась. И по ней вперевалку брела ролла. Крапива раздавалась перед ней и смыкалась за ее спиной.
Ролла вышла на утоптанное место и остановилась перед Дойлом:
ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, ШАНТРАПА.
«Конечно, это не та ролла, которую я оставил в багажнике, — подумал Дойл. — Должно быть, одна из двух, не пожелавших участвовать в афере».
ТЫ БОЛЕН? — спросила ролла.
— Я весь ужасно чешусь, и зуб разболелся, и при каждом чихе голова раскалывается.
МОГУ ПОМОЧЬ.
— Ну конечно, ты сейчас вырастишь аптечное дерево с мазями, примочками, всякими там таблетками.
ПРОЩЕ ПРОСТОГО, — заявила ролла.
— Ну-ну, — буркнул Дойл и больше ничего не сказал.
До него вдруг дошло, что будет так, как сказала ролла, — проще простого.
Большинство лекарств имеют растительное происхождение, а по части выведения новых растений на Земле никто не сравнится с роллами.
— Да, тут вы на высоте, — с энтузиазмом заговорил Дойл. — Могли бы вылечить кучу болезней. Найти средство от рака, победить порок сердца. Даже от банальной простуды избавить нас раз и…
ИЗВИНИ, ПРИЯТЕЛЬ, НО МЫ НЕ СТАНЕМ РАБОТАТЬ НА ЛЮДЕЙ. ВЫ НОРОВИТЕ НАС ОБЖУЛИТЬ.
— Значит, ты точно из беглых, — обрадовался Дойл. — Вы раскусили Меткафа…
Но ролла не слушала его. Она слегка выпрямилась и будто увеличилась в росте. Ее губы сложились в кружок, горло задрожало по бокам, будто она пыталась запеть, но не раздалось ни звука.
Зато завибрировал воздух — сильно, резко, мучительно для нервов.
Это было сверхъестественное ощущение: ужас, поющий в тихих сумерках под шелест древесных крон, овеваемых западным ветерком, под шелковый шорох крапивы, под писк возвращающегося с дневного промысла в нору бурундука.
Из-за ограды прилетел топот неуклюже бегущих ног, и в полумраке Дойл увидел на склоне пять ролл.
Происходило что-то очень важное — Дойл сразу понял, что роллы сильно взволнованы. Стоявшее рядом с ним существо послало сигнал сбора, звук, слишком высокий для человеческого уха. И теперь сородичи, оставшиеся в саду, гурьбой валили на зов.
Как и прежде, пять ролл выстроились в шеренгу вдоль изгороди, их грудь запестрела символами — мерцающими загадочными буквами инопланетного языка. Точно так же заговорил и пришелец, стоявший по другую сторону ограды. Фигурки на его груди мельтешили так быстро, что казались живыми.
«Спорят», — догадался Дойл.
Пятеро пылко возражали одному, и было похоже, что обе стороны приводили очень серьезные аргументы.
И за этим наблюдал человек — случайный, ничего не понимающий очевидец семейной ссоры.
Роллы уже неистово жестикулировали, в сгущающейся темноте буквы вспыхивали все ярче.
С пронзительным криком пролетела ночная птица, и Дойл задрал голову, пытаясь ее разглядеть. При этом он заметил на северном краю сада, где небо было посветлее, цепочку бегущих людей.
— Берегитесь! — Еще не докричав, он удивился: с чего бы ему предостерегать ролл?
Его возглас возымел действие: пять инопланетян резко повернулись кругом.
В следующий миг они снова повернулись к изгороди. У всех появились на груди одинаковые наборы символов, как будто роллы внезапно пришли к согласию и закончили спор.
Раздался скрип, и Дойл вскинул взгляд. На фоне неба было видно, как старый дуб медленно клонится к ограде, словно под нажимом невидимой исполинской руки.
В изумлении Дойл смотрел, как ускоряется крен. Сейчас дерево упадет на ограду и сокрушит ее, а значит, пора убираться отсюда.
Он сделал шаг назад, намереваясь развернуться и побежать, но нога не ступила на твердую землю. Напрасно Дойл пытался сохранить равновесие, у него не было ни единого шанса. Он опрокинулся и втиснулся в узкую полость, и услышал нарастающий шум падающего дерева, и треск ветвей при его ударе оземь, и протяжные стоны, а затем и резкие щелчки лопающейся под его тяжестью проволоки.
Дойл лежал, боясь шевельнуться.
Он понял, что очутился в узкой канавке. Ее глубина едва ли превышала три фута, но он упал неудачно — в середину спины больно давил то ли камень, то ли корень.
Над собой он видел массу веток и листьев — дуб накрыл канаву своей вершиной. И с ловкостью, казавшейся невероятной, в этой гуще сновала ролла.
Со склона, из-за раздавленной изгороди, донеслись крики мужчин и топот бегущих ног.
Дойл съежился в своей канаве, радуясь тому, что сумерки и упавшее дерево надежно скрывают его.
По-прежнему давил то ли камень, то ли корень, и Дойл завозился, пытаясь избавиться от помехи. Он заскользил вбок и протянул руку в поисках опоры. Ладонь наткнулась на бугорок — похоже, песчаный.
В следующий миг Дойл замер. Совсем рядом с канавой среди дубовых веток и крапивы он увидел пару ног, а над ними в темноте смутно вырисовывалось туловище.
— Они в эту сторону рванули, — проговорил мужчина. — Прямо в лес. Нелегко будет там их разыскать.
Ему ответил голос Меткафа:
— Билл, во что бы то ни стало надо найти. Мы не можем их отпустить.
После паузы Билл сказал:
— Не возьму в толк, что это на них нашло. Раньше они выглядели довольными.
Меткаф с горечью выругался:
— А все чертов фотограф. Как же его имя? Я видел этого парня на дереве, ему тогда удалось удрать. Зато теперь не получится. Не знаю, что вообще происходит, но в одном уверен: без него не обошлось. Он где-то здесь прячется.
Билл чуть сдвинулся, и Меткаф добавил:
— Если увидишь фотографа, ты знаешь, что делать.
— Конечно, босс.
— Он среднего роста, на вид не слишком умный.
Меткаф и Билл уходили. Дойл слышал, как они хрустят крапивой и ругаются, ожегшись.
Его пробрала дрожь.
Надо сматываться, и медлить с этим нельзя, потому что скоро взойдет луна.
С Меткафом и его людьми невозможно договориться, они не станут рисковать, слишком уж высоки ставки в игре. Если обнаружат Дойла, то наверняка пристрелят.
Но теперь все отправились ловить ролл, а значит, можно пробраться в сад. Хотя не исключено, что Меткаф оставил там сторожей.
Дойл поразмыслил над этой идеей и отказался от нее. На самом деле остался только один вариант: как можно быстрее добраться по сухому руслу до машины.
Он осторожно вылез из канавы. Несколько минут прождал, съежившись среди ветвей: напряженно вслушивался. Тишина.
Дойл двинулся по тропке, протоптанной Меткафом и его людьми. Крапива, хоть и прибитая к земле, ухитрялась обжигать.
Преодолев ее, Дойл припустил к лесу.
Впереди раздался крик, пришлось резко свернуть. Дойл достиг кустов и забежал за них — и тотчас услышал новые вопли, а затем с коротким промежутком грянуло два выстрела.
А в следующий миг Дойл увидел то, что бледным призраком двигалось над макушками деревьев, вздымалось из леса в небо, играя красноватыми отсветами ранней луны.
С «призрака» свисала извилистая веревка, очень похожая на лиану, и на нижнем ее конце корчилась и тонко кричала фигурка, очень похожая на куклу. «Призрак» был широк в основании и заужен к вершине; его силуэт напоминал рождественскую елку.
Даже издали было видно, что сходство здесь не только в силуэтах.
Внезапно Дойл сообразил, в чем заключается это сходство. Ему вспомнилась огромная растительная пробка в русле ручья. И сразу же стало ясно, что за «рождественская елка» растет прямо у него на глазах.
Подобно тому как человеку подчинились металлы, роллам покорились растения. Эти существа способны создать денежное дерево и защитный крапивный пояс вокруг фермы, они могут повалить дуб, не прикасаясь к нему. Умельцам, которым подвластны такие чудеса, не слишком трудно вырастить даже космический корабль.
А корабль все двигался, медленно клонясь к гряде холмов, и кукольная фигурка по-прежнему дергалась и вопила на конце лианы, но с земли ее крики казались далеким плачем.
В лесу кто-то воскликнул:
— Это же босс! Билл, сделай что-нибудь! Это босс!
Но было совершенно ясно, что Билл не в силах помочь Меткафу.
Дойл выскочил из кустов и побежал. Вот он, момент, когда можно рвануть к машине. Недруги вопят в панике и смотрят, как хозяин болтается в небе. Наверное, эта лиана — оторвавшийся от якоря канат, выращенный точно так же, как и все остальное. Впрочем, вспомнив, как искусно был сплетен барьер на сухом русле, Дойл усомнился, что на корабле ролл какая-нибудь деталь могла оторваться без ведома хозяев.
Несложно было догадаться: Меткаф заметил, как роллы поднимаются на борт, и ринулся к ним, выкрикивая угрозы и стреляя. В этот момент корабль резко стартовал, и канат обвился вокруг лодыжки.
Дойл бежал среди деревьев. Вдруг земля ушла из-под ног, и он покатился по склону. Встал, споткнулся, опять свалился, кое-как поднялся и наконец налетел на дерево, которое спружинило и отшвырнуло его назад. Он ударился так, что из глаз посыпались искры.
Дойл сидел на земле, плакал от боли и ощупывал лоб, не сомневаясь, что череп треснул.
Но нет, череп цел и вроде даже лицо не в крови. Только на носу ссадина и распухает губа.
Он встал и двинулся дальше — медленно, ощупью. Хоть и висела в небе луна, под кронами деревьев царила чернильная мгла.
Вот и русло высохшего ручья. Дойл пошел по нему.
Он спешил, как только мог, поскольку помнил, что в машине ждет Мейбл. Ждет и волнуется за него — должно быть, с ума сходит от страха. Он ведь обещал вернуться до темноты.
Дойл достиг плотины из переплетенных растений и едва не сорвался с нее на камни.