Посоревнуемся, у кого язык длиннее?
Кирис на всякий случай отступил назад.
За пять дней, что он провел на авиабазе, он успелболее-менее обвыкнуться. Окружающее больше не вызывало у него перманентноеотпадение челюсти. Солдаты, тренирующиеся на полосах препятствий, вертолеты исамолеты, стоящие в ангарах и вдоль ВПП, патрульные субмарины у пирсов, закрытыедля него, но хорошо видные сквозь сетчатую ограду - все по-прежнему оставалосьновым и интересным, но первый шок уже прошел. Жил он в казармах, где длявольнонаемного гражданского персонала отвели несколько комнат. В своей онобитал один: большинство предпочитало ежедневно ездить домой в город наслужебных автобусах. В свободное время Кирис нехотя читал учебники, вместе списьмом от отца доставленные из дома отчужденно держащейся теткой в строгомделовом костюме. Сопровождающий солдат косился на нее со странной смесьюнапряженности и интереса.
Настроение у него держалось средней паршивости. С однойстороны, перемена обстановки, а тем более неплохо оплачиваемая работа вызвалиновый прилив интереса к жизни. С другой - он заперт здесь надолго, непонятнонасколько, о чем его сразу предупредили в канцелярии: для выхода за пределыбазы требовалось разрешение, которого ему не дали. Тюрьма, пусть даже большая,комфортабельная и интересная, все равно оставалась тюрьмой.
Но жалеть себя и хмуриться времени, в общем, не оставалось.Лейтенант Мария Каллавиро, похоже, решила принять на себя полнуюответственность за его будущее. На второй день сразу после завтрака за нимявился здоровый сержант-спецназовец из первой роты и, проигнорировав возмущениеначальника бригады уборщиков, ухватил Кириса за плечо и потащил за собой.Следующие пару часов Кирис провел на физических тренировках вместе с бойцами.Высунув на плечо язык, он бегал за ними вокруг взлетной полосы, корячился подколючей проволокой, перелезал через стенки и карабкался по канатам. Странно:вроде бы мышцы у него уставали и не так сильно, но вот сердце колотилось какгорошина в погремушке, а в глазах темнело от недостатка воздуха.
Потом его милостиво отпустили - но сразу после обеда Мариянашла его в ангаре, где он сосредоточенно выметал от мусора и грязи указанныйучасток, и увела в его собственную комнату. Там она усадила его за стол, ткнулапальцем в стопку учебников и коротко спросила:
- Какой?
- Что - какой? - не понял Кирис.
- Предмет какой сдаешь первым? Конец семестра, у вас тесты,я школу еще помню. Какой?
- Ну, естествознание...
- Зашибись.
Мария выдернула учебник из стопки и шлепнула перед ним настол.
- Значит, сидишь и готовишься. Два часа минимум. Учти, янайду, у кого проверить. Слушай, парень, - она присела перед ним на краешекстола, - я не знаю, что в тебе нашли паладары, и мне плевать. Эйлахо ты илинет, ты все равно представитель человечества. И я не хочу, чтобы ты позориллюдей перед ними. Начнешь заваливать тесты, не посмотрю, что сопляк - наваляютак, что встать не сможешь.
Наверное, взгляд, которым Кирис одарил ее невысокую фигурку,оказался слишком скептическим, потому что она вдруг ухватилась за кисть егоруки, и от резкой боли в вывернутых и стиснутых пальцах он, охнув, с размахаприпечатался щекой к столу.
- Прежде чем подумаешь про меня что-то еще раз, малыш, -ласково сказала ему Мария, - вспомни, что я занимаюсь ринье с пяти лет, и даже братец,чемпион базы, мне один раз из трех сливает. Так меж глаз заеду - мозги из ушейвытекут, понял? А теперь учись. С твоим начальством я улажу.
И стремительно вышла из комнаты, хода пута, оставив егопотирать саднящую щеку!
С начальством она действительно уладила. Когда два часаспустя Кирис с облегчением отложил учебник и вернулся в ангар, начальникбригады хмуро сказал ему:
- С лейтенантом Каллавиро спорить, что против ветра ссать.Но и от работы отлынивать нехрен. Участок тебе выделен, домой ты не ездишь, такчто крутись как знаешь.
И пришлось крутиться. Так и повелось: утром физическиенагрузки, днем учеба, вечерами сержант Джорджио Каллавиро взялся натаскиватьего по ринье вместе с остальными бойцами четвертой роты, а подметать и чиститьприходилось в перерывах и едва ли не до полуночи. Работы хватало: ветер нес сприбрежных пляжей пыль и мелкий песок, быстро покрывавшие полы ангаров, аавиатехники страшно злились, когда на их драгоценные инструменты и агрегатысадилась хотя бы мелкая соринка. Так что до кровати Кирис доползал с трудом итут же проваливался в сон без сновидений, с большим трудом разбиваемый утромдешевым механическим будильником. Мускулы саднили, сбитые колени и костяшки неотставали, а башка шла кругом. Однако сегодня утром он умудрился аж на двадцатьсемь баллов сдать семестровый тест по естествознанию какому-то специальноприехавшему из города незнакомому учителю. С учетом того, что на тестах по немуон по жизни больше пятнадцати-семнадцати баллов не набирал, результат тянулпочти на профессорский, и сейчас Кирис ходил даже с чувством некоторойгордости. Вот уж никогда не подумал бы, что от учебы можно получать моральноеудовлетворение!
Интересно, зачем Мария явилась сейчас? Чтобы снова отправитьего за книги? Вот нифига себе, сразу после теста? Он не человек, что ли, правана отдых не имеет?
- У нахальных баб языки всегда длиннее, чем у мужиков, -усмехнулся тем временем механик, отирая пот со лба. - Я с тобой, дэр лейтенант,лаяться не стану. Нужно что? Или просто делать нечего?
- Не к тебе пришла! - отрезала Мария. - Эй, малыш! Куданамылился? Ну-ка, стой!
Потихоньку отступавший Кирис понуро замер в нескольких шагахот стойки самолетного шасси, за которой намеревался спрятаться. Мария подошла кнему и с размаху ткнула кулаком в живот, так что он охнул от боли.
- Слышала, как ты тест сдал. Не гений, но и не полный завал.Молодец, справился. Сегодня отдыхай, а с завтрашнего дня снова за книжки.Ничего, мы еще из тебя человека сделаем, ни перед какими паладарами стыдно небудет.
И, отвесив ему подзатыльник, Мария ушла так же неслышно, каки появилась.
- Ну, баба! - восхищенно сплюнул дядька ей вслед, пощипываяусы. - Женить бы ее только, а то без мужика совсем бешеная. Эй, парень, апаладары при чем? Ты к ним каким боком?
Кирис подавил тяжелый вздох. Рассказывать что-то о себепосторонним совершенно не тянуло. Он слегка пожал плечами и пошел к своемусовку.
- Ну ладно, не хочешь говорить, так помалкивай, - дядькатоже пожал плечами. - Тем более...
Тут он, видимо, как-то неудачно налег на отвертку, потомучто та сорвалась, и механик ударился рукой о металл. Следующие полминуты онсквозь зубы выговаривал такое, что Кирис даже заслушался, безуспешно пытаясьзапомнить наиболее впечатляющие обороты. "Ходер гхаша каццо в жопу через левоеколено" среди них выглядел наиболее невинным. Закончив ругаться и посасывая сбитуюкостяшку, механик какое-то время осматривал двигатель, потом снова поманилКириса.
- Ну-ка, иди сюда, парень. Еще раз поможешь. Давай, давай,не жмись. У тебя глаза молодые, зоркие, в отличие от моих стариковских, тебепроще.
Кирис нехотя приблизился.
- Значит, гляди сюда, - механик взял отвертку с длиннымкрестовым жалом и ткнул ей в небольшое отверстие в корпусе. - Задача: снятькожух с передней части движка, чтобы заменить щетки в левой сборке. Кожухфиксируется несколькими шурупами. У того, что здесь, шлиц сорвали, когдазатягивали, теперь толком не откручивается. Приглядись как следует, попадиотверткой и скрути, только аккуратнее, чтобы окончательно щели не сбить.
Одно из двух: либо послать его подальше (неудобно, все-такипожилой человек), либо помогать. Кирис взял отвертку и одним глазом заглянул вуказанную щель. Оттуда остро воняло смазкой и чем-то паленым. Плоский шлицшурупа ему удалось разглядеть только после долгого напряженного вглядывания. Онпопытался дотянуться туда отверткой, но его собственная рука тут же закрылаостатки света, и прорезь в шлице пришлось нащупывать вслепую. Он попыталсяпровернуть шуруп, но отвертка тут же соскользнула: прорези оказалисьосновательно разрушенными предыдущими попытками. Стиснув зубы, он вставилотвертку еще раз, изо всех сил навалился на рукоятку и медленно, чтобы не срывалось,принялся ее поворачивать. Похоже, шуруп поддавался, хотя и сопротивляясь. Паруминут спустя, взмокнув от пота, Кирис все-таки выкрутил его и достал, прилипшийк магнитному жалу отвертки.
- Молодец, - одобрительно сказал механик. - Не в первый раз синструментом работаешь?
- Ну... - замялся польщенный похвалой Кирис. - У соседа водворе старая тачка есть, еле ползает. Он ее во дворе чуть ли не каждый деньчинит. Помогал иногда.
- Правильное дело. Ну, давай дальше снимать. Теперь вотздесь выкручивай: если начнешь в другом месте, все перекосится под собственнойтяжестью, и оставшиеся шурупы заклинит.
Вот привязался! Почему он вообще должен возиться с долбанымкаром, когда у него своих дел хватает? Однако, следуя указаниям дядьки, онвсе-таки выкрутил оставшийся крепеж, и они вдвоем с заметным усилием сняли хотяи легкую, но все время за что-то цепляющуюся часть внешнего кожуха.
- Вот здесь статор, здесь ротор, - пояснил механик, хотяКирис ни о чем его не спрашивал. - Ротор трехчастный - знаешь почему? Ох, неуч!Что вам только в школе рассказывают? Потому что у двухчастного ротора двемертвых точки, в которых движок не заводится, а у трехчастного таких нет.Неужто на физике не учили? Вот здесь щетки. Снимай.
Постепенно Кирис увлекся процессом. Несмотря на своюгрубовато-безапелляционную манеру, механик оказался толковым инструктором. Покаони меняли щетки сначала в левой, а потом и в правой сборке движка, он успелрассказать про его конструкцию, объяснить, как вращение обоих роторовпередается колесам, показать способ быстрой замены аккумуляторов... Время летелобыстро, и когда они закончили ставить левое крыло, Кирис с удивлением заметил,что часы на административном корпусе, просматривающиеся через ворота ангара,показывают уже половину пятого. Он почувствовал даже сожаление, что все уже