чувствовал. Просто грязный каменный пол стремительно рванулся ему навстречу, апотом новые и новые толчки посыпались ему на спину.
Мир стал звонким и глухим одновременно. Он осознавал, чтовокруг кричат люди, что-то дребезжит и грохочет, но ему стало совершенно всеравно. Воздух отказывался протискиваться в легкие, но он не чувствовал ничего,кроме равнодушного удивления. Дышать, в общем-то, и не хотелось. Смысла криковон не понимал. Кажется, его звали по имени - а может, и нет.
А потом он вдруг почувствовал, что где-то рядом горько иотчаянно плачет Фуоко. На него навалились ощущения тех памятных ночей вособняке Деллавита: ее жаркое дыхание, упругая кожа под ладонями - и странное,непередаваемое ощущение счастья и вечности, что накатило на него в моменткульминации. Только сейчас оно казалось не счастьем, а чем-то совершеннопротивоположным. Фуоко плакала, плакала, плакала, эманации неминуемой смертивдруг навалились на него, туманя дыхание, и он потянулся к ней, говоря: Фучи,видишь, со мной все в порядке? Не плачь! Я же не умираю... Его переворачивало инесло в каком-то непонятном направлении, солнце било в широко раскрытые глаза,не вызывая никаких неудобств, а потом его ребра вдруг резко расширились, и влегкие хлынул воздух - свежий и сладкий, словно после долгого удушья. Голосапо-прежнему кричали что-то непонятное, под спиной дергалось твердое искользкое, и кончики пальцев ног вдруг пронзила страшная, непередаваемая боль,быстро поднявшаяся вверх и затопившая сердце.
И солнце погасло.
Когда он пришел в себя, он лежал на жесткой кушетке безподушки, с запрокинутой головой, голый, прикрытый лишь тонкой простыней. Вгорле першило.
- Пить... - пробормотал он плохо повинующимся языком. - Пить...
- Он очнулся! - гулко, как в тазик, сказал мужской голос. -Ребята, чтоб меня гхаши живьем сожрали - он очнулся!
- Эй, парень! - загрохотал другой голос. - Ты меня слышишь?Как тебя зовут? Зовут как, спрашиваю? Отвечай! Имя?!
- Кир... - пробормотал Кирис. Язык саднило, словноприкушенный, а тело казалось ватным. - Кирис Сэйторий... Пить!
- В сознании! - изумленно проговорила какая-то женщина. - Онв самом деле в сознании! Кирис! Ты меня слышишь? Понимаешь? Можешь глазаоткрыть?..
Кирис с трудом разлепил веки, которые резало словно отпопавшего песка. Над ним склонились три фигуры в белых халатах, лица казалисьнеразличимыми, словно не в фокусе. Впрочем, зрение постепенно возвращалось. Онпошевелился, устраиваясь поудобнее.
- Где я? - прошептал он.
- В госпитале, - проинформировал мужской голос. - Тыпомнишь, что с тобой случилось?
- Трубы... сверху посыпались... со стеллажа...
Он напрягся, пытаясь сесть, но его тут же ухватили за руки иза ноги.
- А ну лежать! - скомандовали ему. - И не дергаться!
- Кирис, я тебя сейчас немножко поколю, - сообщила женщина.- А ты мне говори, чувствуешь или нет.
С него сдернули простыню, и он машинально попыталсяприкрыться - но его руки так и не отпустили. Тут же в большой палец ногитихонько кольнуло.
- Чувствуешь? - переспросила женщина.
Кирис кивнул.
- А так?
От страшной боли в пальце другой ноги Кирис взвыл в голос,забившись в удерживающих его руках. Тело заболело сразу в десятке мест -голень, колено, мошонка, левое подреберье, под правой лопаткой. Казалось, что внего вбивают раскаленные гвозди. Впрочем, ощущения тут же прошли, и он, тяжелодыша, обмяк.
- Не надо больше... - шепотом попросил он. - Больно. Везде.
- Кирис! - встревоженно позвала женщина. - Тебе и в самомделе так больно? Я едва коснулась твоего пальца спичкой.
- Больно... - снова прошептал Кирис.
- Странно. Кир, ты ведь у нас сильный мальчик, верно?Сильный и храбрый, да? Давай попробуем еще раз. Если снова станет больно, тутже прекратим, обещаю. Готов?
Кирис не успел ничего ответить, как что-то снова кольнулоего в многострадальный палец. Он рефлекторно разинул рот в спазматическом вопле- и замер.
- Нормально, - сказал он уже в голос. - Не больно.
- Но чувствуешь?
- Да.
- Ничего не понимаю... - задумчиво сказал мужчина. Зрение у Кирисауже восстановилось, и он уже вполне разбирал лица. Тетка в белом халатеказалась довольно пожилой, первый мужчина носил густую бороду с усами,маскирующие возраст, а второй выглядел молодым. Сейчас говорил бородатый. - Нупросто ничего. Так не бывает. А, Абеллина?
- Не бывает, - согласилась тетка. - Тридцать лет неврологомработаю, всякого навидалось, но с таким впервые сталкиваюсь. Я думала, он невыживет.
- На рентгене с позвонками все в порядке, - напомнилмолодой.
- Неважно. Ты же сам видел, у него все признаки тяжелогоушиба спинного мозга с аксональными разрывами на уровне шестого и седьмогошейного. Я вообще не понимаю, почему он все еще дышит.
- Абеллина! - напомнил бородатый, глазами указывая наКириса. Тот невольно дернулся. Что значит "почему все еще дышит"?
- Ох, язык мой... Кир, - тетка склонилась над Кирисом. - Тыменя хорошо понимаешь? Хорошо слышишь?
- Да...
- Кир, давай мы еще немного тебя поколем, а ты сообщай, чточувствуешь. Только не двигайся, пожалуйста.
Следующих минут пять его действительно кололи со всехсторон. Обычно уколы оставались легкими, но иногда отдавали резкой болью, ксчастью, куда более слабой, чем в первый раз. Боль ни разу не повториласьдважды: второй укол воспринимался нормально. В нескольких местах обнаружилосьонемение кожи, где он не чувствовал вообще ничего, но в одном оно прошло еще дотого, как тетка закончила обследование.
- Ничего не понимаю, - повторила тетка, закончив. - Кир, какты себя чувствуешь? Какие-то необычные ощущения? Нет? Попробуй поднять левуюногу и подержать на весу, только осторожно.
Кирис послушно поднял сначала левую, потом правую ногу,потом руки. Ватность в теле стремительно проходила, зато начала саднить кожа назатылке и шее. Судя по ощущениям, там у него сидели солидные гули. Потом емупозволили аккуратно подняться и заставились выполнять глупые упражнения - поднимисьна носки, достань пальцем до носа, наклонись назад... Он чувствовал себя крайне неуютно,кривляясь голым, но не посылать же их подальше? В конце концов ему позволилизавернуться в простыню и присесть на край кушетки, пока вся троица тихосовещалась в другом конце комнаты, которая по рассмотрению оказалась чем-товроде процедурного кабинета. От стеклянных шкафов резко пахло медикаментами, ана светящемся настенном экране висели темные, в светлых разводах, рентгеновскиеснимки.
- Ну, Кир, - наконец подошла к нему женщина и усаживаясь, -перепугал же ты нас. Ты помнишь, что произошло после того, как упали трубы?
- Нет.
- Тебя привезли сюда, в госпиталь, без сознания. Ты дышал, сердцебилось, но тем все и ограничивалось. У твоего тела полностью отсутствовалиреакции... м-м, довольно сложно объяснить. В общем, мы были уверены, что тыумрешь или останешься парализованным на всю жизнь. А ты очнулся и даже вполненеплохо себя чувствуешь. Кир, малыш, мы представления не имеем, как тывыкарабкался. Ты знаешь что-нибудь о себе? Что-то необычное? Что отличает тебяот других людей?
Эйлахо я, чуть не ляпнул Кирис. Он молча покачал головой.
- М-да... - женщина переглянулась с коллегами. - Ну что же, поздравляюс возвращением в мир живых. Из госпиталя мы тебя сегодня не отпустим, побудешьпока что под нашим наблюдением. Хотя бы денек-другой. Освобождение от работыполучишь, не волнуйся. Кому из родственников сообщить о случившемся?
- Никому. Только... - Кирис заколебался. Стоит ли оповещатьсержанта Каллавиро? Тот вроде бы приставлен к нему опекуном.
- Тут какой-то здоровяк в сержантском звании ломился, -сказал молодой. - Второй сержант. Все требовал тебя показать, еле утихомирили.Парень, ты его знаешь?
- Да. Ротный сержант Джорджио Каллавиро, четвертая рота. Емускажите.
- Хорошо, сейчас пошлем кого-нибудь, - кивнул бородач. - Атеперь перебирайся в кресло. Ходить своими ногами дальше туалета мы тебе покачто не позволим, так что прокатим с ветерком.
Ну вот. Теперь его, похоже, совсем за инвалида держатьстанут. Со вздохом Кирис перебрался в кресло-каталку, подкаченное молодым, иустроился в нем поудобнее.
И в тот момент, когда он ерзал задницей по твердой клеенке,на него накатило снова. Он вновь почувствовал, что где-то рядом находитсяФуоко, и несет от нее совсем уже вселенской тоской и безнадежностью. Такойстрашной тоской, что он снова задохнулся и вцепился в подлокотники.
- Эй, парень! - встревоженно ухватил его за плечо бородач. -Тебе плохо?
- Нет, все... нормально. Просто показалось...
- Показалось что?
- Ничего. Так.
- Ну, смотри, - с сомнением сказал тот. - Вака, ты от насничего не скрывай, даже самые глупости. Понимаешь, самые странные инезначительные ощущения могут оказаться важными симптомами. Ты же хочешьостаться здоровым? Не держи язык за зубами.
Кирис покорно кивнул, и кресло покатилось по полу в сторонудвери.
Фучи, где ты? Я в самом деле тебя ощущаю? Или у меня простоглюки пошли после удара по башке?
Фучи, если ты и в самом деле хреново себя чувствуешь, погодинемного. Я очухаюсь немного и найду тебя. Просто потерпи, ладно?
01.38.1231. Кайтар, Барна
Особняк Деллавита располагался в незаселенной части холмов,и здесь заканчивалась дорога от города. Ни у кого, тем более у худенькой бедноодетой девчонки, не могло иметься ни малейшего повода, чтобы прийти сюда своимисобственными ногами. Тем не менее, девчонка, возникшая словно из ниоткуда, подошлак ажурным кованым воротам и уверенно нажала кнопку звонка.
Переглянувшись с напарником, Лоха Пасиоваре поднялся изкресла перед пультом и вышел из помещения охраны.
- Что тебе, вака? - осведомился он лениво.
- Я Карина Мураций, известная также под именем РисыСереновой. Я паладар и ректор международного университета "Дайгака", - девочкаподняла ладонь, и на ней проявилась цветная картинка: раскрытая книга с