его лишь пятнадцать минут. Пятнадцать минут я вполне могу продержаться. Хотя и с трудом.
Я понимаю, что что-то произошло. В течение всего брифинга, Сью смотрит на всех, кроме меня.
Когда последний из моей команды покидает мой кабинет, я уже нахожусь в состоянии повышенной тревоги. Сердце колотится, и голова становится какая-то ватная.
— Где Элли? — спрашиваю я Сью, как только мы остаемся одним.
— Она уволилась по собственному желанию.
— Что значит уволилась по собственному желанию?
— Взяла и уволилась. Свалив на меня всю свою работу, — Сью в ярости и даже не пытается это скрыть.
Вот черт. Я задаю, похоже, самый глупый вопрос на свете.
— Почему она вдруг уволилась?
— Ты серьезно? Мы будем это обсуждать?
— Да, бл*дь, Сью. Почему?
— Ну, она написала, что ей необходимо вернуться в университет как можно раньше.
— Это полный бред.
— Да, я знаю. Может ты сообщишь мне, что происходит на самом деле.
Его заявление убивает меня, это я испортил всю практику Элли, и мне необходимо найти способ как-то все исправить. Сыграть со Сью начистоту — это первый шаг.
— Я встречаюсь с Элли Монтагью.
— Господи.
— Благодарю, я рад, что ты рад этому, что я, наконец, нашел особенную женщину.
— Вот из-за чего она ушла.
— Скорее всего.
— Господи.
— Ты уже это говорил.
— Получается, что она точно ушла не по собственному желанию. Она заканчивает интернатуру в университете. Нет, я ни черта не рад этому, потому что она умная и нам чертовски повезло заполучить ее, хотя бы на два месяца, раньше у нас таких не было, но похоть взяла верх.
Он должен на меня молится, что нас разделяет стол.
— Это не так.
— Ой, я тебя умоляю, Гэвин. Ты думаешь, я слепой…
— Это. Не. Так.
Он прикусывает нижнюю губу вместо ответа.
Я не собираюсь ему ничего объяснять, но я доверяю ему несмотря на то, что он настолько бездушен к людям. И прежде, чем он узнает о нас из каких-либо других источников, я ловлю себя на мысли, что для меня это неизбежно — он должен узнать правду лично от меня.
— Это не твое дело, но похоть к ней появилась в первый же ее рабочий день. И так как я шесть недель сдерживался и пытался себя отговорить, делал все, что в моих силах, чтобы не связываться с ней, но в какой-то момент я понял, что ее люблю.
Тишина заполняет комнату, как только слова слетают с моего языка. Сью ошалело смотрит на меня. Я прекрасно его понимаю. Я впервые признался в своих серьезных чувствах, даже самому себе, не говоря уже о ком-то.
И я, бл*дь, сказал это Сью, а не Элли.
Мать твою.
К счастью, Сью довольно быстро приходит в себя.
— Так это не подсудное дело?
— От Элли? Нет.
— А от кого-то еще?
— Это уже твоя работа, о которой стоит побеспокоиться. Я ставлю тебя в известность, чтобы тебе было что сказать, когда наши отношения станят публичными.
— И когда это будет? Ты планируешь тайно жениться в Ниагара-Фолс? (Ниагара-Фолс – провинция Онтарио, Канада)
— Мы еще не говорили о свадьбе.
— Надеюсь, что не говорили.
— Я хочу, чтобы все двигалось немного медленно. Я советую тебе хорошо подготовиться, хотя бы потому, что я не собираюсь отрицать к ней своих чувств, если меня спросят. Я не собираюсь лгать, Сью.
— Твои принципы иногда чертовски раздражают.
Тем же днем, вместо того, чтобы выяснять отношения с женщиной, которую я люблю, мое сердце замирает каждый раз, когда я думаю о ней, я нахожусь в самолете и лечу домой в Ванкувер, отвергнув уйму рабочих сообщений. И впервые, с тех пор, как я стал премьер-министром, я раздосадован сам на себя, как черт, в связи с выполнением своих служебных обязанностей.
По крайней мере, я проведу эти выходные с Максом. К семи он должен быть уже у меня — с пиццей и пивом. И мы проведем вечер, ему предстоит выслушать мой горестный рассказ.
Между тем, отношения между Лакланом и мной по-прежнему остаются немного натянутыми. У меня и в голове не было, что он положил на Бет глаз, и она относится к нему с… трепетом. Если бы я хотя бы предполагал, то уж точно бы, не пригласил его в наши сексуальные кинки игры третьим.
За время всего перелета я читаю свою будущую речь. На самом деле, я очень сильно буду скучать по «изящным» правкам и тону, который Элли придавала моим речам.
Когда мы приземляемся в Ванкувере, я сажусь за руль, мне кажется, если я буду вести машину, наш разговор пройдет легче. Я хочу поговорить с Лакланом, за рулем я буду больше сосредоточен на дороге.
— Почему ты не сказал мне, что кое-что имеешь к Бэт?
— При всем моем уважении, это не ваше дело.
— Это мое дело. В один миг подставить под удар профессионализм, по крайней мере, двух и даже трех человек, поэтому это стало моим делом. Когда я попросил тебя принять участие в сессии со мной и Элли, я почему-то подумал, что тем самым не поставлю тебя… в затруднительное положение.
— Так и есть. Я один. Ни с кем не встречаюсь. Черт, у меня даже нет друзей, обладающих определенными привилегиями.
— Тогда, что для тебя значит Бет?
— Не ваше дело, — его подбородок напряжен, глаза говорят: «Не лезь туда, куда не просят!»
— Ладно, давай во всем разберемся. Мой начальник службы безопасности имеет свой интерес к моему личному ассистенту, но при этом участвует в сексе втроем со своим боссом и подругой босса, которая случайно оказывается стажером. Чувствуешь, куда я веду?
— Как я и уже говорил — не вижу смысла тратить время на сожаления.
— Так ты сожалеешь?
— Не совсем. Я смирился со своим выбором и тем, как он отражается на мне, и отражается на тех, кто рядом со мной. И скажу честно, если бы вы спросили, повторил бы я? Не уверен, что я отказался бы.
Я удивлен. Лаклан, однозначно, видел расстроенный взгляд Бет, как и я. Его ответ заставляет меня задаться вопросом — он вообще понимает, что она тоже испытывает к нему какие-то чувства?
— Что теперь?
— Мы двигаемся вперед.
Я согласен с ним, поэтому предлагаю оливковую ветвь.
— Вечером приедет Макс с пиццей и пивом. Хочешь присоединиться к нам?
Он медлит секунду.
— Да, на пиццу с удовольствием, но я все еще технически на дежурстве, так что пиво пропущу.
— Отлично. Какую пиццу ты любишь?
— Я любитель мяса.
— Знаешь, а я даже не удивлен! Я позвоню Максу, как только мы доберемся до дома.
Макс приезжает после семи, нагруженный тремя большими коробками пиццой и половинкой упаковки с пивом.
— Серьезно, только шесть бутылок?
— Поскольку пьем только ты и я, и тебе завтра работать.
Я вздыхаю и направляюсь в гостиную.
Макс садится в кресло и открывает коробки с пиццей.
— Эй Лаклан, вопреки моему профессиональному здравому смыслу, я привез тебе еду, которая зашлакует твои артерии.
Лаклан широко улыбается, открывая коробку и доставая большой кусок пиццы, пальцем разрывая тянущиеся горячие волокна сыра, положив их кусок.
— Это именно то, что мне нужно, сырная, мясная вкуснятина, — он откусывает большой кусок. Сыр прилипает к его подбородку, большим пальцем он поддевает его и опускает в рот.
Я обалдело наблюдаю за этим зрелищем, до конца не понимая — то ли мне противно, то ли я впечатлен.
— Ты ешь как свинья.
Он указывает мне на свой кусок, прожевывая.
— Может принести вам нож и вилку, премьер-министр?
— Пошел ты, Лаклан, — и тут мы начинает отрываться.
Макс уже развалился в кресле, посмеиваясь, потягивает пиво, закусывая пиццей.
— Макс, ты знаешь, что вся наша хоккейная команда состоит из кинки? — при первой возможности сообщаю я, поскольку мне не хотелось говорить ему об этом по мобильному телефону.
— О, в самом деле? — Он смотрит на Лаклана, который утвердительно кивает, продолжая пачкать свое лицо, словно он ждал эту пиццу целый год. — Тогда я еще больше рад переезду. Расскажи мне все об этой теме в Оттаве. Приличные клубы есть?
Лаклан заглатывает пиццу и запивает колой.
— Есть клубы, но доступ в них недостаточно ограничен, не обеспечивает должную конфиденциальность. Поэтому, я не считаю их подходящими для высокопоставленных лиц, таких как, ближайший друг премьер-министра и одного из самых завидных женихов, у вас определенно высокий статус в обществе. Иногда бывают частные вечеринки. Но они очень выборочные и не совсем удачные.
— Тогда как же удалось высокопоставленным кинки найти друг друга?
— В основном, за счет связей. Людей, предпочитающие одни и те же вещи.
— Или же хоккейной команды.
— Да. Или это.
— А что если сделать секретную темницу в недрах здания парламента, где соберутся все кинки политики, чтобы, наконец, вывесить свои фейковые флаги?
— Боюсь, что нет.
Я вспоминаю эпизод из «Западного крыла», в котором Лео узнает, что на встрече анонимных алкоголиков присутствуют известные политики и многие из администрации кабинетов. Идея создания на Парламентском Канадском холме клуба Анонимных Кинки щекочет мне нервы, но я сдерживаю свой смех. Мне хочется понаблюдать со стороны, чем закончиться этот разговор. («Западного крыла» (англ. The West Wing) — американский телесериал, созданный Аароном Соркиным и шедший на телеканале NBC в 1999—2006 годах. За это время было отснято семь сезонов. В центре сюжета — работа вымышленной администрации президента США от партии демократов Джосая Бартлета, которого сыграл Мартин Шин. – прим. пер.)
— Итак... если я построю темницу в своем новом доме и познакомлюсь с нужными людьми...
— Вы, наверное, станете очень популярным в определенных кругах Оттавы.
— А я знаю нужных людей?
Лаклан фыркает.
— Вы играете в хоккей, там их достаточно. Вы будите на вес золота.
Я тронут тем, что Лаклан доверяет мне и Максу, и открыл доступ в свой внутренний круг. Фактически, Макс для него чужестранец, несмотря на то, что его тщательно проверили, и у него в шкафу нет припрятанных скелетов.