Каждый общественный строй имеет свои признаки, которые характеризуют только его. Возникает вопрос, что же это за «переходное» общество? Может быть, типа капиталистического «предбанника» или нечто иное, изобретенное этим кандидатом философских наук и специалистом по коммунистическому воспитанию молодежи?
Ну, тут уж не утерпел другой «теоретик» и «практик» разрушения социализма и строительства капитализма в одной, отдельно взятой стране — Е. Гайдар, тоже сбросивший маску правоверного коммуниста:
«Молодой капитализм, который мы строим, никогда не будет прекрасным, упорядоченным и благостным сразу. И новая буржуазия, она сначала будет такой, какая она есть…»
Неужели этому господинчику не известно, что даже ООН на своей конференции несколько лет назад признала современный капитализм «тупиковым направлением развития»?
В конце концов, в 1993 году Президент России собрался с духом и на заседании Конституционного совещания публично заявил, что «мы хотим изменить социально-политический строй страны», другими словами — осуществить реставрацию капитализма.
Но, пожалуй, ближе всего подошел к правильному определению происходящего у нас сегодня не кто-либо из продажных псевдоученых и политических лидеров, а кинорежиссер и писатель Станислав Сергеевич Говорухин, который констатировал:
«В стране происходит криминальная революция. Вернее, она завершается. Победой революции может считаться окончательное построение уголовно-мафиозного государства».
В эту формулу я, правда, внес бы одно уточнение: скорее, это не революция, а контрреволюция. Но это так, к слову.
Как известно, каждое общество имеет свои цели и соответствующие лозунги. По-видимому, сейчас расстрелянный в октябре 93-го года лозунг «Вся власть Советам!» меняется на «Вся власть Мафии!». Даже людям, далеким от вершин власти, видно, что Российское государство имеет огромнейший правоохранительный и репрессивный аппарат. Но у этих же граждан возникает недоумение по поводу его неспособности справиться с охватившей страну преступностью и подавить ее.
Сегодняшние преступники, мафиози всех мастей, далеко ушли от своих предшественников — воров-карманников и домушников. Ныне это — преступные кланы, имеющие четкие организационные структуры. Они диктуют свои порядки, новый стиль жизни. Убивают кого хотят и когда хотят, превращают представителей государственной власти в жалких марионеток в своих руках и т. д. и т. п.
И кажущееся бессилие властей, думаю, объясняется весьма просто: все криминальные нити ведут на «верх». Вот так и замыкается круг. Надо полагать, в известных «чемоданах» бывшего вице-президента были компрометирующие материалы не на уличную шпану. Напрашивается вывод, что предательство перестройки, предательство социалистической идеи практически ведет страну даже не к капиталистической системе и не к постиндустриальному обществу, о котором многие сейчас говорят, а к «переходному», то бишь мафиозно-криминальному.
Вот так сочетание предательского разрушения социалистической системы с крайне радикальными преобразованиями и привело государство к сегодняшнему его состоянию. Надо отдать должное авторам и исполнителям этих идей: они хорошо понимали, когда и что можно им было произнести, каким словесным флером прикрыть свой политический и нравственный блуд. Ведь где бы они были сейчас, удалось ли бы им облапошить 300 миллионов советских людей, а с ними и весь мир, если бы Горбачев с Яковлевым в 1985 году сказали открыто, что они хотят уничтожить Советский Союз и социализм, если бы Ельцин и его присные заявили заранее, что сделают Россию второразрядной державой, а подавляющую часть народа сбросят в пропасть нищеты и фактического бесправия?
Но в то время и я верил в перестройку. Перестройка для меня и была перестройкой, и оставалась ею, а перечисленные постулаты, ее конкретизирующие, заставляли действовать активнее. Именно нас, экономистов, действовать, ибо на девяносто процентов они касались экономической сферы. Горбачев призвал всех к соединению слова и дела. Слова — это по его, по партийной части. Наша задача — наполнить их содержанием.
В стране раскручивалась двенадцатая пятилетка; экономический эксперимент, начатый нами, развивался; на смену старой хозяйственной «гвардии» постепенно приходила новая. Кадры менялись во многих эшелонах руководства народным хозяйством. Все шло как задумали, и особых сомнений не возникало. Да и откуда бы им взяться, если, например, национальный доход в 1986 году по сравнению с предыдущим вырос на 4 процента, а прирост промышленного производства составил около 5 процентов, что на треть больше, нежели среднегодовой прирост в одиннадцатой пятилетке.
Понимаю, эти цифры мало что скажут широкому читателю. Но думаю, каждому все же ясно, что, во-первых, народное хозяйство в том году, пусть не гигантскими шагами, но весьма прилично двигалось вперед, а не назад. И, во-вторых, прошу вспомнить, что и магазинные прилавки 1986 года, и цены были вполне сопоставимыми со средней зарплатой. И общее настроение в том году — сравнили с нынешним? Верно говорят: ломать — не строить.
Именно поспешность, именно склонность политической власти и сопровождающих ее теоретиков к ненужным и даже вредным импровизациям, отсутствие очередности приоритетов — все это, быстро нарастая, сильнее и сильнее тормозило и искажало развитие экономики, нагромождало перед ней новые и новые трудности.
Впрочем, я об этом только что писал. Слишком наболело, потому и повторяюсь…
В июне 1987 года состоялся Пленум ЦК КПСС по коренной перестройке управления экономикой. Доклад, как всегда, делал Генеральный секретарь. Выделяю Пленум среди многих других только потому, что он подводил итог крупномасштабного экономического эксперимента 1984–1986 годов, начатого еще при Андропове. Пленум положил начало новому этапу реформирования экономики, повсеместному практическому воплощению разработок Совета Министров и его помощников-ученых, экономистов, производственников, руководителей отраслей и республик.
Все предложенные нами идеи легли в основу доклада, который означал по сути финиш теоретического и экспериментального этапа перестройки управления экономикой. Мне не нравилось в названии доклада слово «коренная», ибо корни-то — общественную собственность на средства производства, плановое управление народным хозяйством — как раз мы не рубили. Доклад не ставил под сомнение основанную на них социальную защищенность населения, не содержал каких-то разрушительных задач. Он намечал пути движения вперед, учитывающие новую ситуацию в жизни общества и вместе с тем — весь накопленный им опыт. Просто любовь к громким словам, как я уже писал, у нас неистребима, и их употребляют к месту и не к месту, не задумываясь, соответствуют ли они сути дела. Центральный Комитет партии одобрил нами задуманное и, как в то время повелось, определил, что осуществление перестройки управления экономикой является «общепартийной и общенародной» задачей.
Рассмотрение наших разработок на этом не закончилось — оно продолжилось в том же июне 87-го на сессии Верховного Совета СССР. Здесь доклад делал я и намеренно не употребил слово «коренная» в применении к перестройке управления народным хозяйством. Было подчеркнуто, что предлагаем мы ее лишь для современного этапа экономического развития страны. Подойдем к новому этапу — создадим и иную, более совершенную и приспособленную к нему систему управления экономикой. Верховный Совет поддержал решения партийного Пленума.
Этапы перестройки управления экономикой, спланированные моей командой, рассчитаны были на пять лет. Они тоже были утверждены на этой сессии Верховного Совета. Первый включил в себя скрупулезный просчет удач и, главное, недостатков экономического эксперимента, теоретическое его осмысление. В основном эти разработки были отражены в Законе о госпредприятии и пакете связанных с ним постановлений. Второй этап — практическое осуществление в масштабах всего народного хозяйства разработанного и экспериментально проверенного. Мы рассчитывали, что этот процесс продлится три года. И последний этап — подготовка перехода экономики на рыночные отношения. В нем, полагали мы, тоже должны быть свои этапы, первый из которых совпадал с началом тринадцатой пятилетки.
Итак, я рассказывал о замыслах поэтапного реформирования экономики. За всем этим стоял огромный труд множества людей. Всю первую половину 1987 года Совет Министров усиленно работал над подготовкой соответствующих предложений. В Правительстве было организовано несколько групп по созданию этих документов, учитывающих специфику различных областей экономики. Перечень наших предложений, которые затем оформлялись в виде проектов постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, рос по принципу снежного кома. Чем больше мы углублялись в проблемы, тем больше их появлялось.
В конечном итоге было подготовлено одиннадцать постановлений. Начинался их пакет проектом постановления о совершенствовании работы Совета Министров СССР по реализации экономической стратегии и заканчивался проектом постановления о совершенствовании деятельности республиканских органов управления. Двенадцатым, точнее первым по своей значимости, был проект Закона о государственном предприятии.
Мне нет необходимости останавливаться на анализе, задним числом, всех принятых решений. Скажу лишь о том, как их обсуждали. Больше всего споров было по проекту Закона о государственном предприятии. Его многократно обсуждали на Политбюро, над ним много месяцев работали в Правительстве. Именно здесь и проходили главные дискуссии. Спорили министры, директора заводов и организаций, спорили профсоюзы, отделы ЦК. Ни над одним документом до этого так не работал правительственный аппарат, да и глава Правительства тоже. Обсуждалась каждая фраза, взвешивалось каждое слово.
Не меньше споров по этому документу было и с Горбачевым. Я сразу понял, что его рассуждения абстрактны, оторваны от реальной действительности. Он практически предлагал ликвидировать существовавшие механизмы управления народным хозяйством, не создав абсолютно никаких иных!