– Пан! – пытаясь обнять сапоги Барковского, с надрывом закричал Алексей. – Пан, не убивай! Я все скажу! Все!
– Да уберите вы его наконец, – пятясь назад и расстегивая кобуру, раздраженно приказал Барковский.
– …Я тебе половину отдам!.. На всю жизнь хватит!.. И внукам хватит!..
Алексея схватили за ноги, оттаскивая от пана.
– Все отдам! – протягивая руку к полковнику, истошно завопил Алексей. – Все тебе!.. Там же миллионы!
Барковский взглянул заинтересованно. Сделал знак. Алексея подняли на ноги, подтолкнули к пану.
– Что вы там кричали? Только быстро! Вы меня опять задерживаете.
– Там большие ценности, – сказал Алексей.
– Где?
– Это разговор без свидетелей. – Барковский дернул щекой. Все, кто стоял поблизости, отошли.
– Итак? – спросил Барковский.
– Я работал при мастерской Арона Шехтера…
– Что из того?
– Мне известно, где его коллекция.
– Молодой человек, Шехтер был очень богатым антикваром. Но то, что вам может быть известно, где его коллекция, это, простите, сказки. У вас все?.. – Он посмотрел на часы.
– Я могу доказать, что я знаю… Я узнал это случайно от его конфидента.[24] Шехтер погиб при бомбежке Варшавы. А с его конфидентом мы встретились, когда бежали от немцев.
– Опишите внешность Шехтера, его привычки. Быстро!
– Седой, бритый, маленького роста. Всегда в вязаном жилете и шграймеле.[25] Нас всегда называл щинкерами…
– Так-так… А кто был его конфидентом?
– Пан Шеляг.[26]
– Это прозвище. Назовите имя.
– Его так называли за пристрастие к нумизматике. Настоящее имя было Самуил Юркевич.
– Было?
– Он умер.
– После того, как открыл вам, где находится коллекция антиквариата? – Барковский снова посмотрел на часы.
– Пан! – Алексей понял, что нужно продавать легенду до конца. – В коллекции чаша польского подскарбия[27] времен Батория, картины, принадлежавшие лично Брюлю,[28] полотна старых голландцев, некоторые египетские древности…
– И Юркевич рассказал вам, где все это, из-за большого расположения?
– Тогда казалось, что ничего уже невозможно…
– Следовательно, поделившись с вами тайной хранилища коллекции, он вынужден был умереть. – Этот момент понравился Барковскому. – Теперь понятно, зачем вы рветесь туда. Но даже если все это правда и сети смогли уцелеть, взять их вам будет трудно.
– А с вашей помощью…
– С моей?!
– Почему бы и нет! – Алексей перешел на деловой тон. – Вы мне жизнь, помощь, я вам – половину богатства.
– Три четвертых, – холодно и твердо заметил Барковский. – Причем я сам определяю, что вам дать. Хотя, у меня нет никакой уверенности, что вы не лжете. А посему расскажите, где именно находится коллекция в настоящий момент. От этого сейчас зависит ваша судьба.
– Пан! Мне бы не хотелось повторять ошибок Юркевича. Да и не найти вам без меня тайника.
– А мы вас попытаем…
– Варшава в руинах. Вы плохо знаете окраины…
Барковский, заложив руки за спину, задумчиво прошелся.
– Хорошо, допустим, что все так и есть. – Полковник щелкнул пальцами, подзывая Чеслава. – Этот пойдет с нами. Ровень пусть глаз с него не спускает.
– Нет, – отшатнулся Алексей.
– Что «нет»? – недоуменно посмотрел на него Барковский.
– Я лучше здесь останусь, подожду…
– Боитесь? – усмехнулся Барковский. – Не бойтесь! Там не будет опасно. А мне спокойнее, когда вы рядом. Будет время – поговорим подробнее. Если солгали – в трясину. Идите…
Барковский проверил пистолет, вытащив и снова вставив обойму. Передернул затвор, досылая патрон.
– Пан пулковник! – рядом стоял Кравец. – Вы собираетесь уходить?
– Да, и как можно быстрее. Мы потеряли много времени.
– Я не про то. Вы же не вернетесь сюда?
– Что вам, собственно, нужно?
– Мне кажется, что встреча с герром Ланге не принесет удовольствия ни вам, ни ему. Вы не сможете дать сведений ни о войсках москалей, ни о «линии Сталина», ни о других вещах, интересующих наших немецких друзей.
– Что же хотите вы?
– Я боюсь, – бесстрастно продолжал Кравец, – что вам нечего будет рассказать герру Ланге. Разве как попал к русским его резидент-инспектор?! Или пан пулковник желает поведать, как нас обложили в болотах русские?
– Долго мы будем вести этот беспредметный разговор? – с непроницаемым лицом поинтересовался Барковский. – Встречи с вашими друзьями – моя проблема. Я давно знаю, что вы работаете и на Ланге, и на Келлера. Что нужно лично вам?
– Кравец – скромный человек… и не может, как пан пулковник, отсидеться где-нибудь на далеком фешенебельном курорте…
– Я теряю время и терпение…
– …Могу вам помочь в некоторых вопросах. Если, разумеется, вы поможете мне. Тогда нам не придется лишний раз беспокоить герра Ланге.
– В вашей помощи подобного рода я не нуждаюсь.
– Вы можете пожалеть об этом и очень скоро. – Кравец решил не говорить о своих догадках. – Я с вами в Мокрый Бор не пойду. Кое-что в Живуни надо проверить. Но договориться, если все будет нормально, нам все же нужно!
– Хорошо! Ждите нас на перекрестке троп. Там и поговорим.
Барковский, не прощаясь, повернулся и широким шагом пошел догонять уже вышедший отряд. Чеслав с ранцем из телячьей кожи за спиной побежал за ним. Пан сказал тихо Чеславу:
– После Бора уходим. Мальчишку этого возьмем с собой. Кравца уберешь сразу, как он появится.
…Кравец, проводив взглядом ушедших, направился в другую сторону. Ему надо было подготовиться к разговору с Барковским. Для этого нужен ключ сопляка, вряд ли его исчезновение случайность. Заодно будет время подумать, как можно нажать на полковника. Имея так много, он пока не хочет делиться с ним, с Кравцом. Да ведь господь велел делиться…
7.18. Живунь
…Нестор решил свить себе гнездо. Там будет тепло и уютно.
Место для гнезда он облюбовал в дальнем конце сада, за подвязанными кустами малины, у старого сарая.
У Нестора было хорошее настроение. Как обрадовалась сестра, когда он передал ей ключик от этого странного парня, который в самый дождь и темень мог заставить солнышко светить всего двумя движениями руки. Василинка обещала, что и он скоро сможет так сделать. Не просто сказала об этом – спела! Раз Василинке хорошо, то и Нестору радостно. Он знает, что сделает. Вот сплетет гнездо, летать научится. Полетит на небо, выберет облачко побелей да посуше и принесет сестренке. Пусть на зиму красивая шуба будет.
Нестор начал заботливо выкладывать дно гнездышка. Работал аккуратно, старательно, но торопливо, твердо решив к вечеру взлететь.
Он мурлыкал что-то приятным, густым, слегка осипшим голосом. Сипел давно – с детства в любую погоду в лесу или по деревне бегает. Нестор так увлекся своим делом, что не слышал как сзади к нему подошел человек. Это был Кравец.
Грязный, вымокший, усталый и злой, в руках он держал карабин. Ему сейчас нужны были данные. А для этого нужен был Нестор. Кравец отер вспотевший под фуражкой лоб, посмотрел на «творение», покачал понимающе головой и вдруг резко спросил:
– Где ключ?
Он знал, что такой прием действует безотказно. Если не ответит, так хоть замешательство появится. Это половина успеха.
Нестор распрямился, ласково посмотрел на Кравца и неторопливо доверительно сказал:
– Я еще не сделал… – Кравец растерялся.
– Чего не сделал?
– Вот сделаю, – продолжал Нестор, не слыша вопроса, – вместе летать будем. Полетишь?
Кравец зло сплюнул.
– Куда, дурень?! Ключ где? Ключ, что дал тебе этот парень на острове? Куда ты его дел?
Нестор, глядя на бывшего жандарма, вытер грязной ладонью выползшие из носа сопли и заулыбался.
– А как полетим, так красочку захватим. Разрисуем вместе. Большое солнышко уйдет – зима приползет. А Нестор свое солнышко возьмет, холод спрячется под деревом – опять лето будет!
Он снова нежно взглянул на Кравца, доверительно потянулся к нему, затянул вполголоса своим сипловатым басом церковный гимн. Кравец не выдержал, схватил за руку, повернул к себе.
– Где ключ, скотина ты этакая! Давали тебе ключ или нет?
Легко высвободившись, Нестор тихо ответил:
– Ага…
– Где он? Кому отдал?!
Нестор радостно улыбнулся:
– Зима выползет, а у меня гнездо есть! Прилетай!
Кравец еще раз с чувством сплюнул. Он был взбешен.
Разве от этого ненормального чего-либо добьешься? А главное, к нему вкралось сомнение. Может, и не было здесь ключика? Попробуй этому идиоту втолкуй, куда и что передать.
Расспрашивать Нестора он дальше не стал. Между подвязанных на зиму кустов медленно пошел к дому, на двор. Он размышлял. Размышляя, покусывал кончик тонкого уса.
От раздумий его отвлек громкий лай.
Кравец поднял голову. Огромный черный пес злобно ощерился, стоя на крыльце рядом с хозяином. Филипп! Крутой мужик. И смотрит недобро своими черными цыганскими глазами.
Хозяин положил на холку пса ладонь. Тот затих, хотя до конца не успокоился. Шерсть на загривке грозно топорщилась, он глухо и зло рычал. Кравец был не из пугливых, но карабин перехватил поудобнее.
– Hex бензе похвалены Езус Кристус![29] – поздоровался он с лесником. – Уйми кобеля своего. Вон как глазищами сверкает.
– Hex бензе… – равнодушно отозвался Филипп. На просьбу он не обратил внимания.
«Чертова семейка, – подумал Кравец, – один от дурости слушать ничего не хочет, другой и вовсе в своем лесу одичал. Сразу и не поймешь, кого больше бояться. То ли пес первым в горло вцепится, то ли хозяин».
– Я смотрю, не отобрала новая власть ружьишко-то? – Кравец кивнул на двухстволку, которая висела на плече Филиппа.