— Кэйт, идите и постарайтесь задержать Элен гам как можно дольше, ладно? — попросил Пул Мартину. — Ступайте же… Да, вот еще что…
Тут показались Резерфорд с Клемом Смитом. Они тащили бесчувственное тело Беннингтона. Голова его болталась из стороны в сторону, рот был широко разинут…
Адам Пул попытался сыграть роль ширмы, но это ему не очень удалось — Мартина все разглядела.
— Ладно, постарайтесь не обращать внимания, — кашлянул Пул. — Ступайте, побудьте с Элен…
— Кто-нибудь из вас умеет делать искусственное дыхание? — грозно спросил у актеров Резерфорд. — Я могу начать, но меня надолго не хватит!
— Я могу, — подлетел ассистент режиссера. — Я работал санитаром.
— Я тоже умею, — откликнулся Джейко.
— И я, — кивнул Пул.
— Тогда понесли его вон в ту комнату, там уже проветрилось…
Послышался стук, шарканье ног, хлопанье дверей.
Мартина присела к Элен и взяла ее за руку.
— Они делают ему искусственное дыхание, — пробормотала Мартина. — Доктор Резерфорд там…
Мисс Гамильтон кивнула с отрешенным видом. Лицо ее было совершенно бесстрастным, словно маска.
По театру гуляли страшные сквозняки, и Элен начала мелко дрожать.
— Погодите, сейчас я принесу ваше манто, — шепнула ей Мартина и побежала в гримерную. Она неслась почти вслепую по темному коридору… Схватив лёгонькую меховую шубку, Мартина так же бегом вернулась и закутала примадонну, как больного ребенка.
Откуда-то раздался голос Дорси:
— А где Гая? Куда она подевалась? Она что, все еще в «оранжерее»?
Мартина страшно удивилась, когда Элен вдруг, не меняя каменного выражения лица, ответила:
— Да, Гая там. Все в порядке.
Дорси помолчал, потом добавил тревожно:
— Бог мой, но ей там не стоило бы оставаться…
Послышались его удаляющиеся шаги. Перри Персифаль где-то рядом простонал, что еще немного — и его стошнит.
— Только вот вопрос — куда и чем! — с философской грустью говорил Перри, — ведь я почти ничего не ел…
— Как это — куда? Куда-нибудь у себя в гримерной… Уж там ты волен блевать куда заблагорассудится, — возмутился Клем Смит.
— Но ведь там полно газа! — возразил Перри. Послышались еще какие-то малоприятные звуки, после чего слабый голос Перри прошелестел:
— Ох, извините меня… Не дошел…
— Все-таки хотелось бы знать, что произошло, — произнесла Элен, все еще дрожа. — Мне надо поговорить с Адамом. Найди его, пожалуйста, Мартина.
Девушка только собиралась выйти на поиски, как дверь в коридор распахнулась и вошел Джон Резерфорд, а за ним Пул. Сняв пиджак, Резерфорд являл собой весьма живописное зрелище. Он был в белой крахмальной рубашке, черных брюках и широких красных подтяжках.
— Ну что тебе сказать, Элли, — начал Резерфорд. — Дело не из приятных. Мы делаем все, что можем. Кислородная подушка уже не помогает… Вообще-то во многих подобных случаях бывали счастливые исходы. Но это… это не очень удачный случай. В общем, у Бена не прощупывается пульс, ну и все такое прочее.
— Я хочу знать, что все-таки произошло, — медленно и раздельно выговорила Элен, в упор глядя на Адама.
Пул мягко ответил:
— Ну что ж, похоже на то, что после ухода со сцены Бен заперся и открыл газовую конфорку, не зажигая спичку… Когда Клем наконец отомкнул дверь, он застал Бена валяющимся на полу. Голова его была придвинута к плите и накрыта плащом… Как ты понимаешь, в этой позе Бену не потребовалось много времени, чтобы…
— Проклятый театр, — так же раздельно, как робот, произнесла Элен Гамильтон. — Этот проклятый театр…
Пул поморщился, словно желая возразить, но ответил только:
— Ты права в том, Элли, что обвиняешь средство, но ведь если уж он задумал это сделать, он всегда бы нашел как…
— Но почему? — Элен уронила голову на колени. — Почему он это сделал?
Резерфорд нечленораздельно выругался и вышел. Пул присел рядом с Элен и взял ее за руку. Мартина встала и собралась тоже идти, но Пул задержал ее:
— Постойте, Кэйт. Подождите здесь.
И Мартина покорно остановилась у двери.
— Сейчас нет времени гадать, что да почему, — тихо сказал Пул. — Пока что надо спасти его — а потом уж все остальное… Его еще можно спасти… Если нам это не удастся — вот тогда начнем задавать вопросы. Но в любом случае ты ведь знала, что с ним происходит, Элли… Он ведь распадался на кусочки… Его личность…
— Я должна была помочь ему… — Элен вздрогнула. — Но могла ли я? Я пробовала, пробовала много лет…
— Ну конечно, дорогая… Тут вот еще что… Если мы не сможем вывести Бена из этого состояния, придется известить полицию.
Элен Приложила ладонь к виску.
— Полицию? — Язык ее шевелился с явным с трудом. — Полицию?! Зачем нам нужна полиция, милый мой? Нет, нет, милый мой, нет! — вскрикнула она свистящим шепотом. — Ни за что! Полиция может подумать черт знает что!..
Дверь в тамбур перед сценой отворилась, и Дорси ввел Гаю Гейнсфорд. Гая уже давно разгримировалась, на ее лице застыло смешанное выражение злорадства и полной растерянности. Прежде чем мисс Гейнсфорд смогла заговорить, она страшно закашлялась.
Дорси деликатно спросил:
— Ничего, если Гая подождет здесь?
— Господи, ну конечно, — ответила Элен.
Дорси вышел в сопровождении Пула, который бросил через плечо, что еще вернется.
— Дорогая, я знала, — прошептала Гая. — Я предчувствовала. Я чувствовала запах задолго до того, как он открыл конфорку. В этом театре притаилось нечто. Нечто ужасное, мрачное… — она снова закашлялась. — О господи, как же меня мутит…
— Гая, что ты такое говоришь? — резко оборвала ее Элен Гамильтон.
— Я говорю о Судьбе. О том, что висело над всеми нами. Я ничуть не была удивлена. Я была уверена, что сегодня вечером что-то случится…
На губах Элен заиграла ироническая усмешка.
— Уж не хочешь ли ты сказать, милочка, что сидела у себя в комнате, тихо плакала и вдруг тебе явилось откровение Господне? И тогда ты подняла к небу свой пальчик и стала прорицать?
— Милая тетя, но… Ох, извините, Элли, но ведь разве все это неудивительно? Ведь ничего не случается просто так, вы согласны? А я чувствовала, в чем дело…
Элен слабо махнула рукой. Гая постояла еще немного и вдруг как подкошенная пала на колени рядом с ней.
— О Боже! — простонала она. — Но ведь мы с вами вместе в этой беде, правда? Ведь он… Он был моим дядей — и вашим мужем…
— Это верно, — согласилась Элен, и уголки ее губ снова саркастически искривились. Она взглянула на Мартину поверх головы Гаи, и щека ее еле заметно задергалась в тике. Гая приложилась лбом к руке Элен, но рука тотчас же убралась…
Повисла долгая пауза. Мартина сидела в уголке и думала, что помочь она ничем не может. И не ее это дело. Она вдруг почувствовала себя совсем чужой здесь. Там, за сценой, гулко переговаривались чьи-то голоса, стучали двери… Гая Гейнсфорд, наконец осознав, что слишком затянула сцену соболезнования, поднялась на ноги и переместилась на кушетку.
Время тянулось в молчании. Элен прикуривала сигареты одну от другой, Гая вздыхала через равные промежутки времени, причем раз от разу все более скорбно. Мартине даже показалось, что Гая испытывает странного рода триумф — просто оттого, что ее предсказания сбылись…
На аллее перед театром послышался звук подъехавшей машины, и несколько человек прошли в служебные помещения через черный ход.
— Это еще что такое? — очнулась Элен Гамильтон. — Кто это? Где Джейко?
— Я пойду поищу, — вызвалась Мартина.
Она нашла Джейко в проходе перед сценой; там же были Перри Персифаль и Дорси. Перри говорил измученно:
— Ну конечно, конечно, я понимаю, что вечеринки никакой не будет, но уж если я не могу быть полезен здесь, почему я не могу пойти домой?
— Тебя все равно вызовет полиция, если ты уйдешь, — заметил Джейко в ответ и тут разглядел в полутьме Мартину. — Что такое, дитя мое? — спросил он. — Почему ты здесь? Печально, конечно, печальный эпилог всей истории, да… Ну да ладно, что случилось-то?
— Кажется, мисс Гамильтон хочет вас видеть.
— Ну ладно, сейчас приду. Ну и вечерок сегодня выдался!..
Он взял ее под руку, и они вернулись в тамбур, где в обществе Гаи страдала Элен Гамильтон.
— Ну что там, Джейко? — спросила примадонна.
Француз молчал.
— Джейко! — взвизгнула Элен, теряя остатки своего шарма. — Да отвечай же, чертова кукла! Что же произошло? Ну! Что с Беном?
Джейко осторожно прикоснулся рукой к лицу Элен, к ее волосам…
— Увы, это все-таки случилось, — наконец сказал он. — Мы все старались как могли, но ему уже невозможно было помочь. Он ушел…
Гая Гейнсфорд посчитала это командой к большому парадному плачу и разрыдалась в полный голос, а мисс Гамильтон только уткнулась головой в плечо Джейко и сказала бесцветным, механическим голосом:
— Джейко, милый, помоги мне хоть что-нибудь почувствовать… У меня внутри нет ничего. Сделай так, чтобы я хотя бы его пожалела.
Лицо Джейко, потное, морщинистое, карикатурное, напоминало застывшее изваяние с острова Пасхи…
Глава 7Несчастье
Клем Смит позвонил в полицию, как только доктор Резерфорд с видом знатока заявил, что Беннингтона уже невозможно реанимировать. Через пять минут в дверь служебного входа театра постучали. Прибыли сержант и констебль. Они в сопровождении Резерфорда прошли в гримерную к Беннингтону и оставались там некоторое время.
Пока полиция исследовала место происшествия, актеры, негромко переговариваясь, прикидывали, куда бы им приткнуться. В конечном счете все сошлись на «оранжерее». Клем Смит заметил, что там теплее всего, а это немаловажно, учитывая распахнутые повсюду окна. Кроме того, он несколько цинично добавил, что, поскольку запаха газа уже не чувствуется, он не видит причин, отчего бы не зажечь огонь — согреться, покурить, сварить кофейку и так далее. Перри Персифаль и Гая Гейнсфорд открыто возмутились таким неуважением к только что умершему собрату. Дорси взял под ру