м Махарши явился мне в виде Христа, не могу сказать, по какой причине, а потом как Мохаммед и другие великие души, тоже по необъяснимым причинам. Я потерял свою прежнюю личность на это время, потому что она потонула и потерялась в гигантской океанской волне нового состояния духовности. Я чувствовал, что все мое переживание похоже на сон, смутный, нереальный и таинственный, вопреки ощущению, что я все так же находился в бодрствующем состоянии. В меня вселился страх, будто нечто душит мое земное состояние бодрствования и отбирает у моего бывшего «я» чувство реальности и индивидуальности. Я почувствовал, что вследствие этого я могу оказаться навсегда привязанным к этой странной жизни в Тируваннамалае и буду навсегда потерян для моей матери, чьей единственной поддержкой я являлся.
И я стал кричать что-то вроде: «Вот банда грабителей, зовущихся сиддхами, и во главе их Рамана Махарши! Все они замышляют захватить души, которые приближаются к ним в бодрствующем состоянии, и тут же околдовать их этой своей жизнью сиддхов и добавить к своей группе! И раз моя мать, или кто-либо еще не в силах увидеть меня здесь или забрать меня обратно из их железных тисков, я должен сейчас же отправиться отсюда!»
Я также добавил, смотря на эту яркую ослепительную фигуру Махарши и обращаясь к нему: «И вот я, неспособный даже на несколько мгновений вынести этот свет. Как удивительно, что женщина, твоя мать, носила тебя в своем чреве девять долгих месяцев».
И в этом возбужденном состоянии, в этом исключительном напряжении, я продолжал выступать больше часа, прерывая свою речь неоднократными простираниями перед Махарши. После этого я бродил в округе с Кунджу Свами и Аруначалой Свами, в основном у Пали Тиртхама и Ченгам Роад часов до трех утра. Я чувствовал, что все попытки сбежать из ашрама будут тщетны, так как весь Тируваннамалай вызывал у меня то же самое подавляющее чувство, затопляя мою индивидуальность, что Тируваннамалай и Махарши заполняют все пространство и являются одним и тем же.
Я спросил Кунджу Свами, что он помнит о первом визите Муруганара.
Он ответил: «Мы не знали, в чем было дело. Он бессвязно бормотал и выглядел очень взбудораженным. Бхагаван попросил нас присмотреть за ним, потому что он, похоже, не мог позаботиться о себе. Даршан Бхагавана иногда оказывал шокирующее воздействие на новых посетителей. Мы знали, что с посетителем не могло произойти ничего плохого пока он был под защитой Шри Бхагавана, и поэтому я не особенно тревожился из-за поведения Муруганара. Ему просто нужно было, чтобы кто-то присмотрел за ним в течении несколько часов пока он не успокоится».
Возможно, «лекарством», которое давали Муруганару, была ганджа, поскольку среди садху, собравшихся вокруг Бхагавана, было несколько тех, кто регулярно принимал этот наркотик. Бхагаван часто выражал свое неодобрение такого поведения, но оно все-таки продолжалось на периферии ашрама.
Стих 339 из «Шри Рамана Саннидхи Мурай», по-видимому, касается этой волнующей первой встречи с Бхагаваном:
Для приходящих к Тебе, о Господь,
Милость Твоя как океан велика.
Когда я, готовый к служению, приблизился
К стопам Твоим, Ты, улыбаясь, взглянул
На меня, и в этот миг явил
Моему глазу ума
Видения разные, редкие, чудесные,
Прежде невиданные!
Во время той же самой поездки в Тируваннамалай, несколько дней спустя, когда я уже не принимал лекарства, оказавшее стимулирующий эффект, я снова сел перед Шри Бхагаваном и испытал похожее переживание. Снова фигура Махарши стала светиться, и мое чувство индивидуальности вновь потонуло. Вновь поднялись мои страхи, что если я останусь дольше в его присутствии, то буду потерян для моей матери. Поэтому я поспешил из ашрама в город и переночевал в доме одного из своих учеников.
В последующие месяцы я часто приезжал туда. Я слушал вопросы, которые люди задавали Махарши, и его ответы на них. Постепенно я подвергался его влиянию и мое мировоззрение менялось. После того, как моя мать умерла в 1924 году, я оставил работу в июле 1926 года приехал в Тируваннамалай, где и стал жить постоянно. С тех пор я здесь, и на сегодня написал более тысячи стихов о Бхагаване [35].
Этот рассказ настолько самоуничижительный, и я могу лишь сделать вывод, что в последнем абзаце Муруганар намеренно умаляет свое переживание и свои достижения.
Муруганар приехал к Бхагавану во второй раз около трех месяцев спустя, и в этот раз у него тоже было видение Бхагавана, окруженного светом. Он снова испугался, что, останься он в Раманашраме, он станет санньясином. Так как он был по-прежнему очень привязан к своей матери и боялся, что она останется одна, без чьей-либо поддержки, если он бросит свою карьеру ради жизни в Тируваннамалае, он сбежал оттуда уже через день и вернулся в Мадрас. Именно в этот его приезд Бхагаван вдохновил его писать стихи в той же манере и на ту же тему, что и Маниккавачагар более тысячи лет до этого. «Шри Рамана Саннидхи Мурай», одна из главных работ Муруганара, очень близка по структуре к «Тирувачакам», самой прославленной книге стихов Маниккавачагара.
В течение последующих трех лет Муруганар был постоянным посетителем Раманашрама. Он приезжал каждый раз, когда у него находилось свободное время, и был настолько привязан к тому, чтобы быть в присутствии Бхагавана, что зачастую оказывался физически неспособен сесть на обратный поезд. Он ждал на платформе вокзала, смотрел, как отходит поезд, и потом возвращался в Раманашрам. Когда его спрашивали об этом, он говорил, что его тело не могло шагнуть в поезд. После того, как это повторилось несколько раз, Бхагаван стал отправлять кого-нибудь на вокзал вместе с ним, чтобы заставить его сесть в вагон.
Хотя Муруганар в своем рассказе Нарасимхе Свами мало говорит о своих ранних годах жизни с Бхагаваном, есть другой источник, добавляющий новое измерение в историю о том, как он оказался в Тируваннамалае с Бхагаваном. В 1972 году жена Муруганара Минакши написала небольшой рассказ об этом периоде в ее жизни[36]:
Мой муж был учителем матери третьего Рани во дворце Раманатхапурам. После нашей женитьбы он служил тамильским видваном [пандитом] в Тирумалай Найаккар Махал, Мадурай. Потом мы оставили это место, приехали в Райапурам и поселились в Коллава Аграхарам. Мой муж стал тамильским пандитом в школе Нортвик, Райапурам.
Между тем мой отец (Дандапани Свами) принял санньясу и стал одним из близких преданных Шри Раманы Бхагавана. Позднее мой отец с позволения Бхагавана отправился в Палани, построил ашрам на улице Саут Гири и некоторое время жил там. Будучи там, он навестил наш дом в Райапурам. Во время этого визита он дал моему мужу копию «Акшараманамалай». Мой муж прочел стихи и, четыре дня спустя, сообщил мне, что собирается в Тируккажу Кунрам. Однако вместо этого он отправился прямо в Тируваннамалай.
Увидев Бхагавана, он почувствовал, будто все его тело горит. Он плакал и кричал, жалуясь на ощущение жжения, не зная, что это такое. Помощники Бхагавана подумали, что он сумасшедший. Один из них, Шри Рамакришна Свами, втер ему в голову сок лимона и вылил на него несколько ведер воды [37].
Он оставался там некоторое время, совершая тапас и получая даршан Бхагавана. Затем вернулся в Мадрас к своей работе, но интерес к ней потерял.
Потом стал ездить в Тируваннамалай каждые субботу и воскресенье в течение года. После первой годовщины [38] моей свекрови, не сообщив мне, он уволился с работы и отправился в Раманатхапурам.
Соседи отправили моему брату телеграмму с известием о моей проблеме, и он приехал навестить меня. Мы вместе пошли в школу и встретились с директрисой, английской леди. Она сказала, что он уволился с работы и уехал. Я стала плакать, а она утешала меня словами, что Бог мне поможет.
Потом я поехала с братом в Раманатхапурам, и Муруганар пришел к нам в тот же вечер, когда мы приехали. Я обхватила его стопы и заплакала. Я просила, чтобы он указал мне на мою вину, если она была, и по причине которой он оставил меня одну. Он не ответил мне. Затем я пошла к Рагхава Айенгару, товарищу Муруганара и одному из самых выдающихся тамильских филологов в городе, и рассказала ему о своей беде. Рагхава поговорил с моим мужем, но и его слова не возымели результата. Шри Муруганар уехал в Тируваннамалай, и я через десять дней отправилась следом. Шантаммал также приехала в ашрам. Я, плача, рассказала о всех своих страданиях Бхагавану, и он утешал меня. Я оставалась в ашраме шесть месяцев. В то время он был совсем небольшой. Чиннасвами, Бхагаван, Рамакришна Свами и Дандапани Свами обычно готовили еду. Я помогала им на кухне, и это было очень счастливое для меня время.
Каждый день Бхагаван давал мне десять стихов из работ Муругунара и просил читать их ему по памяти на следующий день. Я регулярно делала это. Иногда я помогала Бхагавану молоть муку для лепешек и т. д. Раз в неделю Бхагаван совершал обход вокруг горы с Кунджу Свами, Дандапани Свами, Рамакришной Свами, Шантаммал и другими. Я также присоединялась к ним. Во время прадакшины мы читали вслух «Акшараманамалай».
Бхагаван никогда никому не позволял бездельничать. Все преданные обычно сидели в холле, медитируя с закрытыми глазами. Я не знала, как медитировать. Когда я сказала об этом Бхагавану, он научил меня. Однажды я пришла в холл для медитации, украсив волосы цветами, и простерлась перед Бхагаваном.
Шантаммал увидела мои украшения и сказала: «Твой муж стал санньясином. Что это ты так вырядилась?»
Услышав это, я сняла все цветы, подошла к Бхагавану и, вся в слезах, склонилась перед ним. Взглянув на меня, он спросил: «Почему ты убрала все свои украшения?»
Я сказала, что так посоветовала Шантаммал.
Бхагаван немедленно позвал Шантаммал и спросил: «Что, разве у нее нет мужа? [39] Почему бы ей не украшать себя, если ей так хочется? Когда люди приходят в ашрам и берут в руки черпак