В памяти тут же всплыли добрые укоряющие глаза земляного дракончика. Очень некстати сейчас предаваться тоске… И потом, она же до сих пор никого не убила, за это можно и похвалить, а не ругать за то, что ещё не случилось!
Ладно, не хватало ещё заводиться из-за воображаемых упрёков. А всё-таки как хорошо было бы, будь Глин рядом. Ободрил бы, подсказал, как правильно поступить…
Незнакомый небесный совершенно точно направлялся к арке и почти уже подлетал, когда вдруг дёрнулся и забил крыльями, останавливаясь. Такое Беда наблюдала в своей жизни множество раз, внушая встречным ужас, смешанный с ненавистью.
Однако сейчас причиной оказалась вовсе не она. Дракон смотрел не на арку и не на Беду, а дальше, в пустыню. Затем резко развернулся и помчался во всю прыть назад к городу.
Беда обернулась, глядя в небо над песками. С северо-запада приближались ещё двое, на этот раз – ледяной дракончик и большая ночная дракониха.
Что ей тут понадобилось? Не та ли самая, что сбежала из заточения у королевы Тёрн? Или она и есть союзница Пурпур?
Серебристо-белая чешуя ледяного сверкала в солнечных лучах тысячами сияющих лун. Беда обернулась хвостом и прищурилась, вспоминая.
Один из тех двоих, что орали на неё в главном зале академии? Может быть… А может, и нет. Она с трудом различила бы в толпе ледяных Холода с сестрой, да и вообще не отличалась зрительной памятью. Когда дерёшься, обращаешь внимание прежде всего на движения противника, и потом, к чему запоминать того, кто всё равно сейчас умрёт?
Зато сразу стало ясно, что ледяной узнал её. Он повернул и устремился прямо к арке, и, судя по встопорщенному игольчатому гребню, вовсе не затем, чтобы пригласить к танцу на празднике полнолуния.
– Что ты тут делаешь? – выкрикнул он ещё издалека, описывая круги над головой. Ночная тем временем зависла в воздухе, выжидая.
– Тебе какое дело? – огрызнулась Беда, ощущая растущее раздражение. В конце концов, невежливо заставлять собеседника смотреть снизу вверх. Сначала сядь, потом спрашивай!
– Тебя послала Пурпур?
– Может, это тебя она послала? Помнится, в тот раз твоя сестра ей служила, не я.
Стрела попала в цель – Холод вздрогнул и злобно оскалился.
– Если ты охотишься за моими друзьями, будешь иметь дело со мной! – зарычал он.
– Смешно, – прошипела Беда. – Хочешь сказать, что мог бы меня остановить?
Конечно, Глин такого ответа не одобрил бы. Она нарочно раздражала ледяного, потому что с утра была не в духе, а он ещё больше всё портил. Надо было спокойно объяснить всё, сказать, где сейчас друзья… но… Во имя лун! Разве этот высокомерный идиот способен на такой разговор? С какой стати она должна брать всю вежливость на себя?
Тем не менее она могла хотя бы постараться предугадать, что произойдёт следом.
Холод нырнул к арке, и из его раскрытой пасти со зловещим скрежетом вырвался ледяной выдох. Часть крыла у Беды онемела, но она знала по опыту боёв на арене, что это скоро пройдёт – огненная чешуя управлялась со льдом легко.
Но всё равно, какая грубость, а?
Беда взмыла в воздух и плюнула в обидчика огнём. Голос Глина в голове заставил её сбить цель чуть влево, чтобы не ранить всерьёз… но напугать нахала всё же стоило!
Ледяной успешно уклонился, без сомнения, поздравляя себя и не подозревая, что его просто пожалели. Ловко балансируя хвостом, длинным и тонким, как хлыст, он поднырнул и ударил ледяным выдохом снизу, целясь Беде в задние лапы.
– Ничего больше не придумывается, тупица? – хохотнула она. – Мне твои игрушки нипочём, как насчёт честного боя, когти на когти… или трусишь?
Трус или нет, но на медлительность ледяной пожаловаться не мог. Он закручивал стремительные спирали, ослепляя зеркальным блеском серебристой чешуи. Преодолевая головную боль, Беда отмахивалась, почти не надеясь достать его когтями, но уже почти и не осторожничая – он же сам напрашивался!
Драться в воздухе оказалось куда труднее, чем она думала. Защищаться, атаковать и в то же время управлять фигурами полёта – ну и задачка! Беда ни разу ещё так не дралась, и чувствовала себя тяжёлой и неуклюжей.
Ну почему Пурпур не учила её воздушному бою, как учат всех нормальных драконов? Что толку от тренировок на пленниках со связанными крыльями?
Впервые в жизни Беда засомневалась. Может, она всё же не самая опасная в Пиррии?
Неправда! Стоит ей дотронуться до противника, и он умрёт!..
Стоп! Так же нельзя, что скажет Глин?
Никак нельзя, ни в коем случае! Это же ученик академии, друг Карапакса. Пускай и напал первым, всё равно. Страшно подумать, какие будут неприятности, если…
– Стой, погоди! – крикнула она, задыхаясь. – Я не хочу тебя убивать!
Сказано было не слишком удачно.
Беда поджала крылья и спикировала к арке, пытаясь оторваться от наседавшего ледяного.
Однако в тот же самый момент Холод в очередной раз поднырнул ей под живот.
Драконы столкнулись в воздухе.
Пламя и лёд. Медь и серебро.
Холод и огненная смерть.
Глава 10
Вначале Беда ощутила лишь тяжесть врезавшегося в неё чужого тела и ледяной холод его чешуи. От сильного удара перехватило дыхание, смятые крылья больше не держали, и полёт сменился падением.
Уши заложило от дикого, болезненного вопля. Беда оттолкнула чужое тело, но было уже поздно. Объятый дымом от вспыхнувшей чешуи, ледяной тяжело обрушился на землю.
Сердце у Беды упало, будто вслед за ним. «Три луны, что же я натворила!»
– Три луны! – эхом откликнулся голос с неба. – Огненная чешуя… Давно я такого не видала.
– Зови на помощь! – крикнула Беда ночной драконихе, пикируя к ледяному дракончику, упавшему на скалу у подножия арки.
В последний момент он успел расправить крылья, покрытые дымящимися ожогами, и теперь лежал, раскинув их и корчась от боли. Везде, где Беда касалась его тела, серебристые чешуйки обуглились и продолжали гореть.
– Прости, прости меня! – причитала она, опустившись рядом. – Я нечаянно, я не хотела… наоборот, старалась уйти! Твои друзья… Я помогаю им разыскать Пурпур. Не умирай, пожалуйста, слышишь?
«Он умрёт, – думала она. – Умрёт, и Глин никогда больше не захочет со мной разговаривать! Я навсегда останусь одна».
Она в отчаянии шагнула к раненому и тут же остановилась, не в силах помочь.
Любое прикосновение сделает всё ещё хуже. Хотя куда уж хуже-то, сейчас дать ему побыстрей умереть – уже милосердие.
Все правы, она монстр, чудовище! Вот что делает её ужасная огненная чешуя.
Беда никогда не плакала и даже не знала, способна ли, но хорошо помнила ту мучительную пустоту в душе после гибели Ястреба, первой разлуки с Глином, известия о смерти матери, а ещё когда гадючьи клыки вонзились Глину в лапу и она боялась потерять его – а тогда зачем жить самой? Но сейчас было ещё хуже. В голове словно нашёптывал леденящий ветер: «Твоя вина… твоя вина… твоя вина… не зря тебя так ненавидят все… твоя вина…»
– Луна… – еле слышно простонал умирающий. – Скажи Луне… – Веки его сомкнулись, голова бессильно упала.
– Холод! – послышался крик с неба. – Холод!
Ну конечно, они успели как раз вовремя, чтобы застать её на месте преступления и ещё раз убедиться, кто она такая!
Беда отскочила в сторону, пропуская к раненому спрыгивающих на скалу драконят.
– Холод! О нет! – всхлипнула ночная, судорожно сжимая его лапы.
– Я не нарочно! – выкрикнула Беда. – Я не хотела, он сам…
– Что будем делать? – быстро заговорил песчаный. – Знаю! Холод, попробуй ледяной выдох, он заморозит ожоги, пока мы дотащим тебя до реки… А кактусовый сок их не лечит? Холод! Холод, очнись!
Серебристый дракончик не отвечал. Обмякшее тело, покрытое зловещими дымящимися ранами, распростёрлось на камнях, на него было страшно смотреть. С такими ожогами не выживают.
Морской бегал взад-вперёд, обхватив голову лапами. Беда боялась встретить его взгляд. Как же он теперь её ненавидит!
– Что будем делать? – Вихрь глянул на ночную, но та лишь молча всхлипывала. Он обернулся к Беде. – Что делать?
– Не знаю! – крикнула она в отчаянии. – Я не умею лечить.
– Вот этим попробуй, – буркнул вдруг Карапакс, копаясь в кожаном мешочке, висевшем на шее.
Голос его звучал странно сдавленно, но гнева в глазах Беда не увидела, один лишь страх. Дракончик протянул Вихрю серо-белый речной голыш, самый обыкновенный с виду.
– Что это? – Песчаный сквозь слёзы уставился на гладкий камушек. – Зачем?
– Погоди, он же… – начала Беда, но осеклась.
Карапакс отодвинул Вихря в сторону и приложил камень к одному из обугленных пятен на чешуе ледяного. Холод болезненно вскрикнул от неожиданного прикосновения. Луна потянулась было оттолкнуть лапу морского… И застыла в изумлении.
Ожог под камнем словно испарялся! Чернота стремительно исчезала, покоробленная чешуя разглаживалась, вновь делаясь зеркально-серебристой.
Зелёный дракончик переложил целительный камень на другой ожог, где повторилось то же самое. Чернота сменялась белизной, словно заметённая свежим снегом. Раны затягивались и исчезали бесследно. Раненый перестал дёргаться, дыхание его стало ровнее. Наконец он открыл глаза и с изумлением следил за своим чудесным исцелением.
Все глаза теперь были устремлены не на него, а на морского, который явно жалел, что рядом нет моря поглубже, чтобы спрятаться. Он отступил от лежащего Холода, неловко вертя в лапах свой чудесный камушек.
– Ну как, ничего не осталось? – глухо пробормотал он.
– Карапакс, ты… – начала Луна и умолкла. Тряхнула головой, не веря своим глазам. Наклонилась к ледяному, погладила блестящую здоровую чешую. – Но… как?
Холод сел и вытянул лапы, разглядывая их с ошарашенным видом. Осторожно расправил одно крыло, затем другое, сложил. Вновь глянул на морского.
Вихрь тоже не сводил глаз с зелёного дракончика.
– Карапакс, – вкрадчиво начал он, – значит, у тебя есть волшебный целительный камень? Нет, не так.