округ требовали смерти!
Может, так и есть: никто и никогда больше её не полюбит, и убийство Пурпур ничего не изменит. Даже наоборот, вдруг это всё-таки будет зло, и Глин возненавидит её… выгонит из академии? В другие племена не пустят тоже – и что потом?
Она останется одна в целом мире и тогда горько пожалеет, что сама же и лишила себя единственного дракона, который её любил!
Мысли кружились в голове, не давая принять решение… А потом Беда вдруг поняла, что королева вовсе не собиралась убивать отца. Она всего лишь хотела сорвать у него с шеи ошейник с золотыми шипами.
Для такого крупного и мощного с виду дракона он отбивался довольно хило, и она в конце концов сумела разорвать чёрный кожаный обруч. Ожерелье упало на землю. С внутренней стороны оказался кармашек, из которого торчало что-то светлое.
– Вот, смотри! – Королева с удовлетворённым видом отступила в сторону.
Возмущённо пыхтя, дракон поднялся на лапы… но его глаза больше не сияли янтарём, а оранжевая чешуя подёрнулась рябью, перестраиваясь и меняя цвет, точно как давешняя голова не-Ореолы.
Беда отшатнулась, оставляя выжженные царапины на мшистой поверхности валуна.
Он не небесный!
Кто же тогда, ночной? Тот самый, что следил за ними на берегу? Если она наполовину ночная, то может и дар особый какой-нибудь иметь! Может, её и в племя тогда возьмут – придумают, как использовать, и возьмут, а что?
Однако чешуя фальшивого Нырка сделалась вовсе не чёрная, а… зелёная! Не тёмно-изумрудная, как у Карапакса, а какая-то странная, у морских такой и не встретишь. Яркая, лимонно-зелёная, как перья попугая, она резко выделялась на фоне тусклых горных мхов.
Менялось и тело – дракон стал тощим, узкоплечим, блестящие зубы потускнели. Крылья тоже уменьшились, а хвост… хвост свернулся кольцами, как у обезьяны или…
– Радужный? – отвесила челюсть Беда. – Мой отец радужный. Надеюсь, это шутка?
– М-м… не совсем, – ухмыльнулась Пурпур, – потому его из леса и вышибли. Как и тебя, кстати. Что папаша, что дочка – никому не нужны… Одной только мне – и где благодарность, спрашивается?
– Ну радужный, ну и что? – запальчиво прошипел дракон. – С Кречет я встречался полноценным небесным! Она и не подозревала, что я какой-то другой. А значит, и драконята могли быть только небесные, какие же ещё?
Алая дракониха насмешливо фыркнула.
– Ха! С чего ты взял? Думаешь, случайно она вылупилась такая? Оба родителя должны быть настоящими, вот что я тебе скажу.
– Ну и зря ты так думаешь! – с раздражением бросил радужный. – Драконята с огненной чешуёй появлялись у небесных во все времена. Так что нечего меня обвинять – кто бы я ни был, это тут ни при чём.
Беда совсем запуталась, слушая их.
– Выходит, я полукровка? Но… Я же совсем не похожа на радужных!
Она вытянула лапы и попыталась усилием воли изменить их цвет. Не добившись результата, поковыряла клыки, нет ли там отверстий для яда – хоть лишнее оружие и ни к чему, это было бы забавно.
– Никакая ты не полукровка! – прошипел отец. Вывалил на голову столько всего, и ещё недоволен, подумала она. – Говорю же, твоя мать знала меня как небесного, и был я тогда небесным, и никем другим. Значит, ты небесная и есть!
– В каком смысле, был? – хмыкнула она. – Поменять цвет на оранжевый ещё не значит стать небесным!
– Ха-ха-ха! – захлопала крыльями Пурпур. – Да он и этого даже не может!
– Не могу, – хмуро признал радужный, – зато умею кое-что другое. Я… У меня есть вот что, Беда. Смотри!
Он поднял с земли разорванный ошейник и соединил концы у себя на шее. Чешуя снова покрылась рябью, перестраиваясь, и через несколько мгновений перед Бедой красовался статный оранжевый небесный.
– Видишь? – произнёс он сильным звучным голосом. – Я меняю не только цвет, а всего себя. Теперь я небесный!
– Угу, с дурацким именем, которое сам придумал, – кивнула Беда. – Теперь понятно, почему оно такое. Как тебя зовут на самом деле?
– Хамелеон, – признался он с кривой улыбкой, отбрасывая ошейник и вновь превращаясь в хилого нервного радужного. – Кто-то назвал бы это жестокой иронией, но большинство – включая всё племя радужных! – только смеются, узнав, что дракон по имени Хамелеон единственный в дождевом лесу не способен менять цвет.
Однако Беде сейчас было не до печальных исповедей. Детали головоломки наконец стали складываться в голове.
– Значит, это ты заколдовал ту отрезанную голову! – прошипела она. – Ты помогаешь королеве Пурпур пугать моих друзей!
Зелёный дракон пожал крыльями.
– Она хорошо платит, – усмехнулся он, поигрывая перстнями на когтях. – Во всяком случае, платила. У меня больше золота, чем у любого радужного во всей Пиррии. В последнее время, однако… – Он с укором глянул на королеву.
– Скоро я верну себе трон, – надменно бросила Пурпур. – А ты мне ещё должен остался за то, что упустил несколько дней назад…
Беда прикрыла глаза, размышляя. Разговор отвлекал от главного.
Убить Пурпур… Верное ли это решение? Здесь, в этой тихой долине, королева с её комплиментами «очаровательной дикости» и спорами с отцом уже не казалась столь ужасной и отвратительной.
А преступления, которые она совершила? Убила первого попавшегося земляного, чтобы добыть голову. Отправила Глина и его друзей биться на арене. Заставила Кречет убить маленького брата-близнеца Беды… Зато саму её оставила в живых, пошла против всего племени!
И ведь правда – никогда не хотела изменить её, любила такой, какая есть! Вряд ли Глину нравится огненная чешуя. Он всегда морщился, когда случайно касался её, и следил, чтобы она ничего не подожгла.
Заслуживает ли Пурпур смерти?
Как жаль, что рядом нет Глина, он бы подсказал.
Открыв глаза, Беда посмотрела на Хамелеона, который копался в металлическом футляре у себя на груди. Вот кто, оказывается, таинственный новый союзник Пурпур – родной отец. Вот уж действительно ирония судьбы. Изгнанник-радужный, умеющий менять обличья, но совсем не страшный.
Так ли плохо, если Пурпур вернёт себе трон и королевство? Может, если Рубин отступится, королева согласится оставить в покое драконят? Сама Беда может пообещать больше не жечь никого огнём – разве что тех, кто уж точно заслужит! – и тогда всё будет нормально, почему бы и нет?
– Беда! – прервал её мысли Хамелеон. Вид у радужного был необычайно торжественный. – Я знаю, что был плохим отцом, но теперь хочу сделать хоть что-то для тебя. Прими в подарок то, в чём ты более всего нуждаешься!
– Ни в чём я не нуждаюсь! – мрачно бросила она, решительно отстраняя образ Глина, нежно её обнимающего. Ничего такого не будет, и не заслужила она, и даже если… Хватит! Всё!
– В самом деле? – усмехнулся он, вытаскивая из футляра массивную серебристую цепочку с чёрным кулоном.
Беда узнала огнеупорный металл, которым небесные сковывали пленников. Впрочем, её собственный огонь пережигал и его. Медно-золотистая инкрустация на крышке в виде дракона с распростёртыми крыльями и закрученным хвостом сияла почти как огненная чешуя.
Она с недоумением взглянула на подарок.
– Ты прав, я всю жизнь мечтала о таком убогом кулоне.
– Нет, ты погоди… – начал Хамелеон, но его заглушил хохот королевы.
Беда тоже усмехнулась.
– Тем более что на мне он тут же расплавится, – добавила она. – Спасибо огромное, папочка.
– А ты думал, быть отцом легко? – поддела Пурпур радужного.
– Это не просто кулон! – замахал он крыльями. – Беда, ты что, не понимаешь? Я могу сделать тебя кем угодно! Морской, ледяной, земляной – да хоть воришкой, если вдруг захочешь быть съеденной. А главное, ты можешь избавиться от своей огненной чешуи! Стать нормальной, понимаешь? Спокойно дотрагиваться до других драконов! Никто не будет считать тебя монстром, никто больше не испугается. Твоя жизнь изменится, Беда!
Она смотрела на него, ощущая себя так, будто взмывает в облака.
Королева Пурпур недовольно скривилась.
– Мы собирались использовать твои способности только в особых случаях…
– Тут как раз особый, – возразил Хамелеон. – Для родной дочери я ничего не пожалею!
– Ну-ну… Какой любящий, заботливый родитель! – Алая дракониха выдохнула клуб дыма и бросила через плечо свирепый взгляд на горные вершины к северу.
Беда не отрываясь смотрела на кулон.
– Что, правда? – засомневалась она. – Надену его и перестану быть собой?
Такая возможность манила и в то же время отталкивала. Никакой больше Беды! Никто больше от её чешуи не пострадает… но кем станет она сама без огненной чешуи?
– Как захочешь, – нахмурился радужный, – но этот кулон настроен только на огонь. Ты останешься прежней Бедой со всеми своими мыслями и воспоминаниями, только с нормальной чешуёй, как у других небесных. Никого не обожжёшь, если заденешь. Будешь как все… Хотя, вообще-то, можно сделать тебя какой угодно.
Она задумалась. Может, стать земляной и подругой Глина? Никто и знать не будет, что она бывшая Беда… Рассказать только ему сначала, стать безопасной, с нормальной чешуёй, и рассказать. А потом пускай сам решает! Придумает себе идеальную подругу, и она такой станет – в точности, до последней чешуйки! Тогда он точно её полюбит, правда же?
Потянувшись к серебристой цепочке, она вдруг отдёрнула лапу и с горечью покачала головой.
– Ничего не выйдет… Коснётся чешуи и сразу расплавится.
– Не сразу, – возразил Хамелеон, – не успеет. Металл толстый и тугоплавкий, а превращение почти мгновенное. Главное, надеть быстро, а потом стараться не снимать, чтобы не нагревалось лишний раз… – Он улыбнулся. – Ты попробуй, а если не выйдет, придумаем что-нибудь ещё.
Беда ещё колебалась.
– А это не какая-нибудь хитрость? Я точно останусь собой… внутри?
– Ну конечно, останешься! Ты же видела, я не меняюсь, только хорошею каждый раз, – усмехнулся он. – Ты останешься Бедой, но драконы смогут тебя любить, вот и вся разница.
В конце концов, подумала она, если это всё-таки уловка и Беда исчезнет совсем, много ли потеряет мир? Вспомнит ли о ней Глин? А Карапакс, может, даже и обрадуется, что больше её не увидит.