«Немецкая мистика» содержит в себе все зародыши нового, будущего духовного мира. Тогда еще не пришло время для развития этих зародышей, церкви удалось направить это движение в свое русло. Но сторонники и последователи учения Майстера Экхарта уже ясно показали направление, по которому некогда должны пойти этика и мышление вообще. Разрыв с церковью произошел только в XVI веке. Учение Лютера о свободе христианина и об оправдании верой и, прежде всего, все независимое сектантство уходят своими корнями в немецкую мистику. Это были попытки расширить сферу ее идей и дать им практическое применение. Основание новых церквей было компромиссом, переходным явлением. Более важное значение для истории имело сектантское движение. В Германии оно было подавлено, но при его участии происходили нидерландская и английская революции и основание США. Но необходимой зрелости это движение не достигло и на этом втором этапе.
Одновременно в XVI веке началась борьба между церковным учением и заново открытым античным жизненным идеалом. Полем битвы было учение о душе.
В Германии религиозное движение снова начало развиваться только в форме пиетизма и общины Моравских братьев. Оно было умеренным, без революционности сект XVI века, его предшественниц. Революционным пиетизм был только по отношению к протестантской церкви. Его суть заключалась в попытке применить в жизни эмоционально усвоенные религиозные истины, использовать их для этической организации жизни. Стремление к совершенству – плод возрождения в духе. Правда, речь идет только о совершенствовании души. Становым хребтом практической религии пиетизма была идея воспитания… Сектантские общины видели выполнение своей важнейшей жизненной задачи в своей воспитательной деятельности. Уже ранний пиетизм благодаря своим идеям о воспитании оказал большое влияние на духовную жизнь Германии в XVIII веке…
Просвещение и пиетизм были двумя духовными силами, которые наложили свой отпечаток на жизнь немцев в XVIII веке. На первый взгляд они кажутся враждебными направлениями, и они действительно вели принципиальную борьбу друг с другом. Но они также рано установили между собой добрососедские отношения в лице Томазия. Их исходные точки и направления развития были разными. Просвещение выросло из рационализма, который придал новую форму жизненному идеалу античности; его исходной точкой была природа, целью – счастье. Пиетизм вырос из сектантства XVI века и уходит своими корнями еще дальше, к Таулеру и немецкой мистике; его исходной точкой является душа, его целью – ее воспитание. Но немецкое Просвещение было пронизано идеями Реформации, и в мысли Лейбница о совершенствовании как основе этики последние одерживают верх над идеалом счастья; в моральном подходе к жизни они сходятся. Общим для них является отрицание ортодоксии, прошлого как эталона для настоящего, упор на мировоззрение человека, только для одних главным были чувства и их проявления, для других – разум и его познания. Наконец, общим для них было учение о воспитании на основе этической цели и совершенства…
Во второй половине XVIII века произошел синтез обоих направлений и был заложен краеугольный камень философии духа. Вызванное этим синтезом брожение известно под названием «Бури и натиска», его пророком был северный маг Гаманн. Он, Гердер, Гете и до сих пор сильно недооцениваемый Якоби, который дал философское выражение идеям «Бури и натиска», объяснили смысл пиетизма и, соединив его с элементами Просвещения, создали направление, господствовавшее в литературе того времени. XVIII век достаточно известен как эпоха Просвещения; гораздо меньше известно влияние религиозного движения на немецкую духовную жизнь той эпохи. Лишь немногие из тогдашних знаменитостей избежали этого влияния.
Лет за десять до выступления на сцену Гаманна молодой Лессинг пытался философски выразить смысл пиетизма словами Сократа: «Обратите свой взгляд на себя самих! В вас есть неисследованные глубины, в которых вы можете затеряться с пользой для себя. Здесь создается царство, где вы можете быть подданным и королем одновременно». Создание духовного царства с центром в себе самом, во внутреннем мире человека, было задачей того времени. Третье Царство (III Рейх), царство духа, является в какой-то степени смешением царства природы и потустороннего царства Божия. Уже XVII век пытался их сблизить. Имена Декарта, Паскаля, Спинозы, Мальбранша, Лейбница это имена тех, кто предпринимал попытки снять непримиримые противоречия между этими царствами вплоть до лозунга «deus sive natura». Нет удовлетворительного мерила для оценки успешности этих попыток. Критерием могло бы стать обоснование новой этики, а в этом все они не преуспели. Натуралистическое обоснование этики не может быть целью, а теологическое не связано с природой. Первое не может возвысить человека над природой, второе хочет совсем отвратить его от природы. Между тем, в Германии центром религии стала не идея Спасения, а идея возвращения: человек через свой внутренний мир познает Бога и делает это познание своим жизненным ориентиром, оно пронизывает и одухотворяет все его мысли и действия. В секте возрождение остается однократным переживанием. Сектантство преодолевается, когда возрождение понимается как постоянное преображение жизни на основе все более глубокого понимания. Место Спасения занимает развитие, возрождение это мост между ними. Царство природы не позволяет обосновать разрыв между тем, что есть, и тем, что должно быть. Церковное царство ставит человека перед задачей, которую он не может решить своими силами, только путем магического Спасения. Третье Царство (III Рейх) сближает наш мир и потусторонний мир: человек, по своей сути, – гражданин обоих царств, в нем осуществляется их взаимодействие. Силой своего духа он постепенно создает самого себя, основывает Царство Божие на Земле, постоянно стремясь к совершенству.
Принадлежа к этому духовному Царству, человек обретает свою высшую суть, свою самостоятельность. Кант толкует этот принцип как чистый разум человека, который не является космической, отраженной в человеке закономерностью, а его изначальной собственностью, его сутью, благодаря которой он является гражданином познаваемого царства свободы и нравственности. Этот разум самостоятелен, он не зависит от природы, это «magna charta» свободного человека. На нем зиждется сама природа: ее закономерность это проекция формального разума и его идей в бесформенной материи. В «Критике практического разума» Кант описывает царство свободного разума, в «Критике чистого разума» закладывает основы философии природы в соответствии с новооткрытым принципом, в «Критике способности суждения» окончательно устанавливает взаимодействие между царствами природы и нравственности: оно является основой философии духа и развития, благодаря которым познаваемое царство может проявляться в реальности в виде общественных связей и исторического принципа постоянного прогресса к идеальному конечному состоянию. На первом этапе своей деятельности Фихте методически достраивает эту систему разума и подчеркивает активный, творческий характер лежащего в ее основе начала.
Но кантовский рациональный формализм позволил освоить богатство нового мира лишь в одном направлении. Гаманн и Якоби противопоставили ему позитивизм нового начала. Для них первое и изначальное в человеке – не формальный разум, а инстинкты, чувства, вера. Но, в конечном счете, Якоби, вслед за Платоном, признает разум орудием познания Бога. На Платона ссылались и Гаманн, и Якоби, и Кант, но все они отличались от Платона упором на самостоятельный, творческий характер разума. Центр мира лежал для них не в Космосе, идейное содержание которого будто бы отражает человеческий разум, а внутри самого человека. Поэтому основа нового мира – не Космос, а этос.
Кроме формалистического и позитивистского толкования данного принципа есть и третье, синтетическое. Оно ссылается не на Платона, а на Спинозу, но существенно отличается от него тем, что видит точку единства мира внутри человека, а не в объективном Боге – Природе.
Все эти сначала самостоятельно сформировавшиеся ряды идей соединяются позже в понятии и философии духа. Поздний Фихте, Шеллинг и Гегель завершили строительство с помощью метода, выработанного в результате критики разума. Его суть – триединство религиозной философии, этики и философии истории. Ось всей конструкции – идея развития.
Своеобразие новой философии и ее отличие от мировоззрения античности заметней всего проявляется в той манипуляции, которую она произвела с самым ценным наследием античности – с понятием идеи. Новое учение об идеях связывает в одно целое все направления философии и все ее области.
Платоновская идея это прообраз, живущий в самих вещах, самодостаточный, совершенный и достижимый для человека в духовном созерцании. От человека, таким образом, требуется повышенная способность к познанию. Космос идей это осадок и содержание божественного мирового разума, который отражается и познается в человеческом разуме. Кант подчеркивал связь своей философии с платоновским учением об идеях, но идеи у него больше не объективные, самодостаточные сущности, а составные части человеческого разума, с помощью которых обосновывается, в первую очередь, царство чистой нравственности и познаваемой свободы. К закономерностям природы они имеют только формальное, производное отношение. Логос, придающий миру его форму, находится в человеческом Я, его первоначальная сфера действия – человеческая жизнь, нравственность, религия, история. Природа больше не прообраз, а отражение, место Логоса занимает Этос. Идея связывает множество отдельных миров человеческих Я в один многообразный Этос. Разум каждого отдельного человека безличен, это организующее мировое начало, «вещь в себе», основа всей реальности. Вершиной нового учения об идеях является философия истории. Фихте придал учению об идеях форму во второй период своей деятельности, когда он осуществил синтез идей Канта и Якоби. В соответствии с этим учением, род, воплощение чистого разума, абсолютного Я, это и есть вещь в себе, единственное, что существует. С помощью идей он властвует над природой и накладывает на нее св