будет иметь иное сознание, нежели господствующий слой мировой Империи. Кастовое сознание брахманов было первоначально выражением сильного расового сознания; оно и сегодня строго исключает членов любой другой касты, но готово, выходя за пределы своего расового и культурного круга, смотреть как на равного на любого человека, который выполняет дхарму своей касты, не связанную с расой. Но дхарму брахмана, закон жизни касты, не может выполнять никто, связанный с дхармами другой касты. Все мировоззрение индусов, включая миф о творении и шкалу ценностей, строится на расовом сознании и кастовой дхарме.
Средневековые сословия с их сословными понятиями чести развивались на основе осознания германцами своей господствующей роли. Их шкала ценностей наложила свой отпечаток и на пришлое христианство. Строгий дуализм рыцарского и монашеского типа, характерный для позднего Средневековья, начинается только с клюнийской реформы. Их мировоззренческие основы были столь различны по той причине, что они служили разным по своему характеру Империям. Рыцарь относился к высшей знати, к князьям, как дружинник к вождю дружины. Только возвышающаяся городская буржуазия со своей этикой труда создавала иной дуализм между честью знати и честью буржуа. Но, поскольку сознание буржуа было направлено на иные задачи и цели, нежели сознание рыцаря, оба сословия по-разному осознавали свою миссию. Как монаха и рыцаря, так и рыцаря и буржуа разделяли разные понятия о чести. Общенационального сознания еще не было.
Германцы осознавали себя господами. Это чувство имело расовую основу и было связано с происхождением, с чистотой линии от предков к внукам. По этому принципу выбирались и брачные пары. Внебрачные дети могли получить всю полноту почестей лишь в том случае, если их матери тоже принадлежали к господствующему слою. Исландскому герою Кьяртану, сыну ирландской рабыни, пришлось доказать, что его мать дочь ирландского короля. Тот, кто был низшего происхождения, из своего или порабощенного народа, оставался вне господствующего слоя.
Но одного происхождения было недостаточно. Свое благородство нужно было доказать делом. Пока этот главный закон соблюдался, сословия не могли превратиться в касты.
Предпосылкой сохранения знати было обладание земельной собственностью. Хотя германцы, как и римляне, могли быть удачливыми купцами, существование господствующего слоя не могло основываться на торговле. Основой существования этого слоя была земельная собственность. Но в нашем динамичном мире невозможно быть просто собственником. Где лень, там и гниль.
Высокий уровень расового и сословного сознания выражается в осознании своей миссии, а это сила, которая движет историей. Подобно тому, как высокий уровень расового и сословного сознания не является частным делом отдельной личности, а основой жизнедеятельности господствующего слоя, так и осознание своей миссии находит свое высшее выражение в создании Империи. История становления немецкого народа, связанная с Империей, это влияющая на историю деятельность слоя избранных, постоянно обновляющегося на расовой основе, на основе нордической расы. Он придает немецкой истории смысл, направление и силы, играет в ней судьбоносную роль. Между осознанием нордической миссии и становлением народа в немецкой истории стоит Империя как великое творение нордического гения, как завершение нордической миссии. Пока в мире есть германцы, будет существовать Империя.
Когда Крал Великий воплотил идею Империи в жизнь, завершилась тысячелетняя предыстория. Со времен Ариовиста и Арминия, кимвров и тевтонов и вплоть до Карла Великого шла борьба германцев с Римской Империей, пока Карл не сделал франкское королевство ее наследником и продолжателем.
Стремление к созданию Империи было общегерманским. Все прежние германские государственные образования были лишь этапами на пути к этой цели. Но германский Рейх имел иной расовый характер, нежели Римская Империя. Со времен Оттона Великого он основывался не на порабощении, а на объединении племен. В ходе тридцатилетней войны между франками и саксами проблема заключалась в том, кто будет руководить Империей. Походы норманнов были ее продолжением. До падения Империи общеевропейская история была общегерманской.
С XIII века Франция, обычно в союзе с папским Римом, разрабатывала программу своей гегемонии и постоянно, вплоть до наших дней, вела борьбу за нее: Франциск I, Ришелье, оба Наполеона и Клемансо, требуя провести границу по Рейну, претендовали на возврат имперской власти в Париж, но никогда, даже во времена полного бессилия Империи, не могли достичь этой цели. Французский историк Бенвиль объявил состояние Европы в 1648 году не просто французским идеалом, но единственной возможностью существования Франции.
Некогда германская, а ныне целиком попавшая под власть инородцев Англия создала свою Империя на заморских территориях. Решающие шаги в этом направлении совпали с семилетней войной и наполеоновскими войнами, закончившимися с выгодой для Англии. Однако Англия никогда не прекращала вмешательства в европейские дела, потому что знала, что судьба Империи решается в Европе, а именно в Германии. Это знали и папы во времена их борьбы с императорами. И поражение Германской Империи в Первой мировой войне папа тоже воспринял как свой личный триумф, хотя одновременно потерпела поражение и распалась католическая Австрия.
Когда северные страны проводили собственную политику, как Швеция при Густаве-Адольфе и Карле XII, они опирались на почву, подготовленную Реформацией в Германии. С тех пор как Петр Великий сделал европейской страной Россию, некогда основанную варягами, история России связана с идеей Империи и без этой идеи не имеет смысла: революция 1917 года в этом отношении ничего не изменила. История Испании, с тех пор как там воцарилась династия Габсбургов, также стала неразрывно связана с судьбой Священной Римской империи германской нации. Наконец, объединение Италии в XIX веке совпало с основанием Империи Бисмарка.
Здесь мы имеем дело с внутренним побуждением, которое не зависит от рациональной воли участников исторического процесса.
Например, Швейцария, основанная алеманами, отделилась от Империи и стала независимой. Ее независимости ничто не угрожает, тем не менее, там все сильней антинемецкие настроения – то ли от страха, то ли от угрызений совести. И во всех соседних странах ситуация и умонастроения такие же, независимо от того, германского происхождения их народы или нет: их существование и судьба по-прежнему связаны с судьбой Империи. Бессильная Империя для них опасней, чем сильная. Но они стали аполитичными странами без истории, это привески и баржи великой истории, которая воплощается в судьбе Империи. Они выступают против Империи, потому что она несет с собой творческое беспокойство, угрожая их буржуазному покою, уюту и прибылям. Выступая против Империи, они выступают против истории и судьбы вообще, как будто мир создан их буржуазно-пацифистским разумом. У них отсутствует сознание того, что от Империи зависит их бытие или небытие, их свобода. Экзистенциально они живут благодаря Империи, сознательно – враждебны ей. Отсюда их страх перед жизнью, отсюда их бегство от политики и истории в так называемую культуру (как у Я. Буркхардта), от активной деятельности – в теологию «надлома» и философию «отверженности» человека, от Империи – к прибылям, бегство в нейтралитет той птицы, которая прячет голову в песок и думает, что спаслась от действительности.
Германский характер определял миссию германцев, Империю как форму их существования, вне которой – только растительное существование, бессилие и бессильная ненависть, ненависть маргиналов, оторвавшихся от своих корней, их слабость и презрение к самим себе по причине невыполнения своей миссии. На этой почве развивается ненависть к Империи и к немцам, создателям Европы. Этим определяется и политика Англии, германская кровь которой испорчена чужеродными примесями. Уже Бенвиль не причислял англичан к германским народам. Англичане и сами не знают, причислять себя к ним или нет. И получается лишь карикатура на самобытность, когда швейцарские немцы предпочитают вести свое происхождение не от алеманов, а от племен свайных построек.
Призвание к созданию Империи и к выполнению в истории миссии народа господ возникло на древнегерманской расовой основе. Большая часть германской крови исчезла, большая часть выродилась. Немцы сегодня – единственные носители сознания германской миссии, т. е. единственные германцы с призванием к созданию Империи, т. е. к мировой политике и мировой истории, к избавлению выродившегося и прогнившего мира.
На одной и той же расовой основе все германские народы создали один и тот же человеческий идеал, одну и ту же шкалу ценностей, что и расово близкие им греки и римляне. У всех германцев было призвание к созданию Империи, к большой политике, к историческому творчеству. Как франкам удалось стать созидателями великой Империи? Они были первыми германцами, которые приняли христианство в католической форме, и папская церковь передала им римское культурное наследие. Подчинив Галлию, они заложили основы Империи, прочной благодаря поддержке франков, оставшихся на Рейне и Майне. Там оставался национальный центр тяжести Империи, тогда как политический частично переместился в Галлию. В этом заключалось отличие от других германских государственных образований эпохи Великого переселения народов: основавшие их племена были завоевателями чужих земель, оторванными от родины и быстро выродившимися на чужой почве.
Всемирно-исторической миссией франков стала защита Запада от арабов. Нет сомнений: политически принятие католической религии – особенно в бенедиктинском варианте – было для франков большим преимуществом: они стали тем самым наследниками Римской Империи. Именно благодаря этому они превратили теологию Империи в идеологию Империи и подвели под Империю идеологический фундамент. При этом германцы приспособили христианские ценности к своим. Царство Христово заняло место Асгарда. Положительную роль сыграло то обстоятельство, что Новый Завет, содержавший чуждые арийцам элементы, был составлен на греческом языке и попал к германоязычным народам через латинский язык, т. е. прошел через тройной фильтр родственных языков народов со сходным менталитетом и сходной шкалой ценностей. Ариизация христианства завершилась в бенедиктинском христианстве, против «обмирщения» которого была направлена клюнийская реакция. Имперская теология была первой вершиной, достигнутой германским христианством без ущерба для германской расовой основы. Имперская миссия включала в себя христианство. Второй вершиной стала Реформация.