Когда въезжаем на территорию участка, я впервые понимаю, что материальными благами произвел впечатление на Юлю. Хорошее или плохое – установить невозможно. Она хлопает глазками, прикидывает степень моей претенциозности. Наверняка недооценит.
Миром правит бабло и тщеславие. Одно порождает другое. Замкнутый круг. Успех тешит самолюбие. Аппетиты растут. Внутренний голод заставляет добиваться новых и новых высот.
- Вопрос один. Сколько в нем спален? – спрашивает, когда мы к дому идем.
Трехэтажный коттедж спроектирован в стиле нормандских вилл, по эскизу архитекторов прошлого века.
- Восемь.
- Беру свои слова обратно. Тачка, по сравнению с этим, - кивает на дом. – Очень скромная. Почти незаметна в толпе. Дмитрий, скажите, гиперкомпенсация у Вас приобретенная или с рождения наблюдается?
Захлопываю дверь, которую только что открыл. Облокачиваюсь на неё и скрестив руки на груди смотрю на язву.
- Продолжай, - интересно послушать.
- Большие, статусные вещи, такие как дома и автомобили, выбирают люди наделенные комплексами. Проблемами с самооценкой. Положение тела в пространстве всегда влияет на самоощущение, - говорит не своим голосом, будто заученный текст. В какой-то момент не выдерживает и смеется. – Такое мнение у психологов, некоторых, бытует. Ты не расстраивайся. Я им не верю. Особенно если учитывать, что они чаще всего с размером члена это связывают. Там у тебя всё более чем достойно.
Деловитость тона её не позволяет оставаться серьезным. В очередной раз за утро она заставляет меня чувствовать живым и счастливым.
Глава 26
Юлия
- Засунь свой язык, как и мнение, туда, где их видно не будет. Мне абсолютно не интересно, с чего ты решил начать исполнять на заседании. Тебя никто об этом не просил. Была выстроена четкая линия защиты, - Дима явно из себя вышел. Первое, что для себя отмечаю – мне не хочется, чтобы он когда – либо в таком тоне со мной говорил. Тон слишком жесткий, хоть сваи забивай. – Хрен тебе, а не апелляция. Я завтра в офис к обеду подъеду. Жду документы все у себя на столе.
У меня в телефоне видео есть, несколько штук, которые Дима присылал. Он на них очень веселый, воодушевленный, дурачится, улыбаясь, подмигивая. На одном даже кончик языка высунут, качает головой в такт музыке. Я смотрела сотни раз. И это безумно резонирует с тем, что вижу сейчас. Там он после заседаний судов, на которых в его пользу решения вынесены. Сейчас кто-то что-то про*л, как он выражается.
Это его жизнь. Она вот такая. Такая как ему хочется. Всегда нужно уважать выбор других людей. Он сам всего добился, и только ему решать, какой должна быть среда его обитания. Красивые девушки, дорогие машины, жилища огромные. Во дворе гигантский бассейн под открытым небом. В цоколе ещё один. Зачем два бассейна? Ему так нравится.
Я могу только восторгаться тому, что есть люди точно знающие, чего они хотят, а самое главное позволяющие себе это получить.
У меня всё иначе. Мне необходим поражающий фактор, которому необходимо сопротивление оказывать. В противном случае я не живу. Инстинкт самосохранения работает вне зависимости от желания вашего. Я пример этому, что ни есть настоящий.
Пока он отчитывает кого-то из своих подчиненных, я поднимаюсь в спальню его. Даже на первый взгляд я не совсем адекватна. Внизу в гостиной его друзья. Брат с сыночком, и Нагорные с дочкой. Приехали меня поздравить. А мне хочется побыть в одиночестве. Глядя на них, меня триггеры бьют один за другим. Сотни иголок под кожей. Боль, причиненная каждой из них уникальна. Прочувствовать могу любую из них по отдельности. Остается только гадать, какая будет решающей.
Насколько сильно я без ума от детей, настолько же нестерпимо мучительно ощущать свою неполноценность.
- Мне она тоже нравится. Мы с Русланом сразу поняли, что она подойдет идеально, - произносит Саяра застав меня за разглядыванием картины. Огромное полотно на котором цветущее поле изображено. Цветы и бутоны – объемные, не кистью сотворены, а из стекла и металла. Загляденье. – Дима минималист. Жалеет своих домработниц. Но картину стерпел, - она близко ко мне не подходит, будто бы готова в тому, что я могу воспротивиться нашему с ней общению открыто.
- Выглядит очень красиво.
- Меня Дима отправил тебя позвать. Они втроем собрались заплыв устраивать. Нужна группа поддержки - мы с тобой и малыши.
- На улице? – удивленно глаза округляю. Ещё очень прохладно. По утрам лужи промерзлые.
- О, не переживай. Они подготовленные, - успокаивает меня. – Ты не видела, что они в конце того года на Байкале творили. Сначала в заездах на внедорожниках по льду участвовали. А потом с моржами местными соревновались – плавали подо льдом. Я так испугалась. Серёжа проплыл мимо выхода. Там два прямоугольных отверстия, и всё. Больше выходов на поверхность нет. Дима его вытаскивал. Не рассказывал тебе?
Не рассказывал. У меня бы сердце остановилось.
Когда мы спускаемся, Дима с Русланом взаправду уже плещутся в воде. С ума сойти. Как дельфины!
- А меня подождать? – Серёжа на бегу мне сына своего вручает и с разбега прыгает в бассейн, обдавая нас брызгами воды. Едва успеваю отвернуться, прижав к себе маленького Колю.
- Ну ты балбес. Аккуратнее можно? Девчонки сухие же и твой малой тоже, - кричит из воды Руслан.
Спустя минут десять Саяра с дочкой за полотенцами в дом возвращаются, оставляя меня в компании Коли. Наедине. Придерживаю его у себя на коленях за животик. Ладони горят, словно кипятка ими касаюсь. Степень моего желания иметь собственных – словами не передать. Можно сказать, что ни о чём другом я не мечтаю.
- Мой папа с друзьями, - произносит малыш немного сбивчиво, взгляда от родителя не отрывая. – Я его очень люблю.
- Он тебя тоже. Я в этом уверена, - приподнимаю и опускаю ноги, качая его, как на волнах.
- Больше всех меня любит. И дядя Дима меня любит, а его Марьяна, - мальчуган в смехе заходится, понимая, что подружку свою сдал.
- А ты маму её. Я угадала? – маленькие щечки тут же краснеют, личико серьёзным становится. Не удерживаюсь и целую его в макушку. Хоть и через шапку, но пронзает меня окончательно. Отходняк будет долгим, возможно мучительным. – Не переживай. Я никому не скажу, будет нашим секретом, - ножка на моем колене расслабляется.
- Хочешь к нам? – спрашивает Дима, подтягиваясь на руках, упираясь ладонями в бортик. Он знает ответ, дразнит намеренно.
- Вылазить пора. Пока ничего себе не отморозили.
Коля видит, как я показываю язык, тут же повторяет. Хохочет заливисто, заходясь в смехе.
Как только Саяра стопку полотенец приносит, поднимаюсь и взяв одно из них подхожу ближе к бассейну.
- Держись за меня крепче, - прошу маленького.
Мы с ним вместе накидываем полотенце на плечи вылезшего из воды Димы. Визуально это выглядит настолько превосходно, что дух захватывает. Мокрый и взъерошенный. Капельки воды стекают по шее, опускаясь по груди на живот. Только Коленька на моих руках удерживает от того, чтобы к прессу Димы руку не протянуть. Напоминаю себе, что мы не одни.
Вечером, пока мы с девочками накрываем на стол, парни сметают сладости. В каком-то неимоверном количестве.
Сережа заходит на кухню, набирает в стакан воды и залпом его выпивает.
- Мы поедем, наверное. Что-то я сплоховал. Коля пятнами весь покрылся. Не стоило шоколад ему разрешать есть в таких количествах. Маша меня убьет, - вроде и шутит он, но от досады в его голосе не по себе становится. – Ярк, в какую клинику его отвезти?
Не люблю свой день рождения. Вот, даже ребенку чужому плохо стало. Для меня взаимосвязь очевидна.
- Ему вообще шоколад пока рано, - Саяра треплет Сережу по волосам.
- Пошли, посмотрим его пятна, - предлагаю, закончив тарелки расставлять на столе.
Глава 27
Дмитрий
- Ты умеешь фокусы показывать? – спрашивает Юля у Коли, чтобы отвлечь. - Я вот мечтаю научиться и всё никак. Неумеха. Представляешь?
Мелкий взмахи ручонками делает, что-то ей показывая и объясняя на своем тарабахском. Она на удивление его понимает, диалог оживленно поддерживает. Колька вообще не догоняет, что сейчас произойдет. Юля повторяет движения в воздухе, не касаясь руками ничего, только делает вид, что пытается игрушку его поймать.
Асептика и антисептика, по её словам - первоочередны, даже мастерство медика такую роль не играет. Именно поэтому я стою за ее спиной и держу, предварительно вымытыми по локти руками, шприц с набранными в него лекарствами. Ассистент натуральный.
Препараты Юля носит с собой на все случаи жизни, но перед тем как сделать инъекцию она созвонилась со знакомым педиатром, обсудила дозировку. У мелкого ноги красной апельсиновой коркой покрылись. Он плакал, пытался чесать. А самое главное – дыхание стало тяжелым. Мой меньшенький батька от Бога.
Ощущаю толчок в бок – Юля локтем подает знак, что пора. Дальше начинается магия. Самая что ни есть натуральная. Она взмахом руки отвлекает малого, тянется к его ушку, достает крошечный кораблик из бумаги сделанный и в этот момент вводит лекарство в его бедро. У неё не то что племянника - меня удается ввести в заблуждение. Только когда она мне в руку вкладывает использованный расходник, понимаю – дело сделано.
- Ничего себе! Как ты меня научил здорово! Коленька, ты это видел? Можно я всем расскажу? – произносит она с восторгом, подхватывая Колю на руки. – Ты маг и чародей? Признавайся! – пока я вдупляю, когда она успела, мелкий виснет на шее у Юли, смеясь от того, что она животик щекочет его. – Пошли свечки на торте задувать? Ты ведь мне поможешь? Марьяну с собой позовем.
Она так легко к нему подходит нашла, что диву даюсь. У меня с этим проблемы. Остаюсь с племянником только в экстренных ситуациях. Так сложилось, что дети для меня ассоциируются с трудностями. Когда Серёга родился, мне было двенадцать. С того момента моё детство закончилось. Да всё нахрен закончилось. Сначала он орал ночи напролет, лишив меня сна. А позднее и свобода тоже закончилась. Куда бы я ни шёл, надо было малого с собой брать, в магазин, с друзьями гулять, всё одно. Только на занятия боксом мама его со мной не пускала, от этого они стали самым любимым времяпрепровождением. Школу прогуливал, в зале зависая до вечера. А когда родителей не стало так и вовсе все вокруг брата завертелось. Со спортом пришлось завязать, потому что денег особых он не приносил. Следующим примером того, что «цветы жизни» зачастую с шипами, стал залёт Серого с Машей. Оба ещё без мозгов, но с ребёнком. Их постоянные ссоры никак не мотивируют клумбу себе заводить. Большая любовь превратилась в нечто поганое, Маша вечно в слезах и брат на взводе или в смятении. В общем, отцом я быть не стремлюсь. Внутренней потребности в детях не ощущаю. Для утоления потребности чувств отцовских у меня Серега есть, и Руслан.