- Как ты думаешь, как сильно тебя на суде налоговики натянут? До гланд достанут через нижний проход? Здесь, - всё на тот же документ указываю пальцем. – Даже на полтора миллиона больше, чем по решению выездной налоговой проверки, с которым вы с ним в арбитраж поскакали. С барского плеча налоговики одного контрагента «простили». Напоминаю тебе – уголовное дело не может быть прекращено по нереабилитирующим основаниям, если подсудимый/обвиняемый против этого возражает. Иными словами у него была возможность доказать свою невиновность в судебном разбирательстве, но он ее просрал. А теперь решение по проверке в силу вступило и ты со своим другом опомнились. Что же ты его раньше не проконсультировал?
Проигрыши в суде любого из своих подчиненных я воспринимаю болезненно. Возможно сказывается то, что свое первое я феерично спустил в унитаз. Рублика, блин, «мало кто знает». Тогда было жутко стыдно перед Алеевым. В дальнейшем я старался мыть максимально внимательным к мелочам.
- Сгинь с глаз моих. И подумай за одно, что теперь делать, - не все так плохо, но спуску давать никому не стоит.
Даю себе время остыть. Для восьми часов утра я слишком злой и на взводе. Причина даже не в том, что Юля бреет меня ежечасно. Я тупо волнуюсь идти через час на УЗИ с ней. Дожили, блин. Когда Серёга рассказывал, как он прослезился, когда со своей Машей ходил, я предпочел свои циничные мысли за зубами держать. А сейчас доходить потихоньку начинает.
Не ударить бы в грязь лицом перед Юлей. И так отличился.
Тонкой натурой я никогда не отличался, отчаянно этого сторонясь. Но в тот день, когда мы наконец-то с Юлей поговорили, я каждой клеткой своего тела её боль ощущал. Стараться особо не надо, чтобы перед глазами, как наяву, появилась картинка, как по её щекам беззвучно катятся слезы, падаю затем на хлопок пижамных штанов. Как бы она не отворачивалась, видел я это прекрасно. Видел и ничего сделать не мог.
Я, в отличии от Максима, её предавал уже. Ситуация была, конечно, двоякая. Мы с ней друг другу ничего не обещали, но для поломанной, недолюбленной всеми девочки, это был, явно, удар. Как она после этого ещё раз меня к себе подпустила – остается загадкой. Мне хочется думать, что это судьба. Вторым шансом необходимо воспользоваться.
Из-за пробок немного задерживаюсь. Ловлю Юлю в квартале от её нового дома. Скрежет зубов у меня это определение вызывает. Я бы предпочел, чтобы она со мною жила.
- Доброе утро. Извини, не успел. Запрыгивай, - припарковавшись на обочине, обхожу машину, чтобы помочь ей забраться внутрь.
- Мы не договорились о том, что ты меня заберешь. Тут недалеко, я бы дошла, - смотрит на меня с места не двигаясь. Сейчас максимально на чижа нахохлившегося походит.
- Давай ты в другой раз дойдешь? А сейчас со мной поедешь, - произношу весело, исключительно из-за симпатии к ней. В ином другом случае, учитывая моё настроение, схватил бы за капюшон и затолкал аккуратно, но с применением силы. – Со мной безопасно, - добавляю, вспоминая её перепуганные глазаща в момент аварии.
- Яра сидела как раз на переднем пассажирском, когда мы в тебя въехали. Так что утверждение сомнительное. Как, кстати, Яра? – бесячая продолжает стоять на пешеходной дорожке. Ей удовольствие доставляет смотреть как я из кожи вон лезу?
- Может ты уже сядешь? По дороге я тебе расскажу, как она. И как на нас с Русланом её отец орал, тоже расскажу, - делаю приглашающий жест.
Юля надо мной сжаливается, садится на сиденье, пристегивается.
- По углам расставил и на горох, на колени?
- Розгами, - издаю смешок сдавленный.
И тот и другой вариант от истины не далеки. Алеев закруглил свой отпуск и прилетел «люлей» раздавать. Если бы не Яра, умеющая с магической быстротой внимание отца на себя переключать, он бы нас уничтожил.
- Папа, я наконец-то поняла, как схема работает. Вы работаете – я трачу. Мне нужен швейный цех, адаптированный для работы людей с ограниченными возможностями, - цитирую мелкую дословно, но в шутливых интонациях, чтобы рассмешить Юлю, предварительно всю предысторию изложив.
- И как? Когда будет цех? – просмеявшись интересуется Юля.
- Работает. Резвее Яры действует только молоко в дуете с сырыми огурцами. Муж ей купил сумочку «Loro Piana», Яра её продала на следующий день и вложилась в предприятие на грани банкротства, - вспоминаю лицо Нагорного в тот момент, когда он это узнал и снова ржу. Бог тебе в помощь, мужик.
- Зачем нужна сумка за несколько миллионов?
- Не знаю, Юльчонок. То-ли дело квартира небольшая за эти деньги.
- Та, что на фото, тобою присланных была – в несколько раз дороже. Я нашла ее в электронных объявлениях.
Мысленно глаза прикрываю.
- Скажи же вторая спальня идеально для детской подходит? – Делаю вид, что не понимаю, к чему она клонит. Может быть я тупой и не понял смысл слов ее сообщения - «мне ничего не нужно»?!
Юля выразительно на меня смотрит.
- Давай буду честным. Меня нехорошо так несет от мысли, что мой ребёнок будет жить в доме родителей твоего покойного мужа. Юля, это слишком даже для тебя. И для моего чувства собственного достоинства тоже слишком.
Спустя полчаса мысли об уязвленном самолюбии развеиваются со скоростью звука. Не сводя глаз смотрю на экран аппарата УЗИ. То, что я чувствую, это восторг в чистом виде, иначе не скажешь. Мало что могу разобрать, но звук частого сердцебиения, что секундами ранее нам включил врач, я запомню на всю свою жизнь.
- Всё хорошо. Вес примерно грамм двадцать - двадцать пять. Размер восемь – десять сантиметров. Крепыш. Есть в кого, - сообщает врач, взглядом меня окидывая. – Пол интересует, или хотите в тайне оставить?
- Это он пальчик сосёт? – всхлипнув, спрашивает Юля, окончательно и бесповоротно меня добивая.
После её слов я начинаю понимать, что крохотное пятнышко рядом с большой головой, это ладошка.
Глава 41
Дмитрий
Окидываю неприветливым взглядом мужика, с которым Юля улыбаясь выходит из здания больнице. Такие же чувства я испытывал, когда увидел Юлю на благотворительном вечере вместе с Ильгамовым. В тот раз их природу я понял неправильно, сейчас же с первых секунд определяю безошибочно. Оказывается я пздц какой собственник. И, скорее всего, параноик.
Поверить в то, что Юля позволила бы себе, будучи беременной от меня, завести интрижку с кем-то другим, я не смогу. Это ведь та же самая Юля, которая дважды делала ЭКО, чтобы мужу покойному не изменить.
Моя чудесная девочка. Юля и её принципиальные тараканы.
- Доброго дня, - подхожу к Юле и её спутнику, протягиваю ему руку для приветствия и представляюсь.
Юля смотрит на меня с какой-то милой печалью. Она меня избегает, но делает это не в полную силу. Если бы хотела – смылась уже. Правда и я в этот раз бы нашел. В этот раз бы искал. Сейчас понять не выходит зачем отпускал, и как мог на нее злиться.
- Поехали домой, ты верно устала, - подаю ей руку, чтобы могла ухватиться.
Юля на неё смотрит, можно сказать, с подозрением. Затем, верно решив сцен не устраивать, обхватывает ее ладошкой своей.
- До завтра, Алёш, - с улыбкой прощается Юля с коллегой. В ответ он ей машет. – Ты не очень приветливым был, - продолжает негромко, когда мы остаемся вдвоем, отойдя на несколько метров.
- В смысле? – от удивления мои глаза ползут на лоб. – Надо в обе щеки было его расцеловать? Я поздоровался.
- С таким видом, словно челюсть сломать ему хочешь. Твои зубы скрепили. Да -да, - для пущей убедительности Юля кивает активно.
- Запру тебя дома, - коротко сообщаю.
- Если ты забыл, то напомню - я к тебе в гости больше не езжу, Пакость.
Вместо расстройства, которое рассчитывала увидеть Юля, на моем лице мелькает странное выражение, нечто вроде удовлетворения. Если Юля использует какие – либо нестандартные формы обращения, значит не всё у нас с ней потеряно.
Со слов Светланы, моей новой соратницы, Юля приходя домой только спит, иной раз забывая даже поесть. Мне что-то подсказывает, что ей самой жить там не комфортно, но упрямство ослиное не позволяет принять мое предложение. Как бы я ни старался, причин для такой позиции я найти не могу. Мы с Юлей обсуждали, я ей объяснял, что взамен ничего от неё не потребую, и жить раз так хочет, она может отдельно.
- Я проголодался, давай заедем перекусить? – пытаюсь вывести разговор в нужное мне русло.
Юля смеяться начинает.
- Ты повторяешься. У нас с такого «перекуса» всё началось, - локотком своим меня задевает.
- Продолжение обещает быть многообещающим, - на её живот смотрю. Когда уже расти начнет - то? Может тогда меня попустит эта, непонятно откуда взявшаяся ревность?
- Сегодня я, пожалуй, соглашусь. Кушать хочется очень. Прожорка какой-то растет.
- Расскажи чего тебе хочется? – уточняю, когда мы с ней на шоссе выезжаем.
- Сейчас или вообще?
- И так, и так говори.
- Семечек, которые мне врачи есть запретили есть, и секса, - говорит Юля на одном дыхании, затем губешку свою закусывает.
Я готов поклясться – за всё время нашего знакомства и пяти раз не слышал, чтобы она слово «секс» произносила. Глубокое откровение.
- Гормональные всплески, - начинает менее решительно уточнять.
- Если ты хочешь…, - начинаю говорить доверительно, слегка в ее сторону наклоняясь.
Юля понимает к чему я клоню и хохочет.
- Нет – нет. Ты спросил – я ответила. Без подтекста. Когда сильно хочется или есть, или… Ну ты понял, я ложусь спать. Так что у меня всё под контролем.
Просто так, да не просто. Когда мы заходим в ресторан, Юля в руке пакет с семечками сжимает. Она не хотела его брать с собой, но «жажда вкусить» перевесила.
- Оставьте тарелку, пожалуйста, - прошу официанта, когда он начинает убирать со стола заранее приготовленную для атмосферы сервировку. Парнишка, быстро поборов удивление, кивает и удаляется с тремя другими тарелками и бокалами. – Ну давай, приступай. Только не забудь, мы на десять штук всего договорились.