По лицу Юли тень сомнения проходит. Она ведь подобные места и так не слишком любит, а привлекать к себе внимание и того паче.
Ну, давай же. Взглядом её подбиваю. Юля осматривается по сторонам, не найдя нигде подглядышей, достает из под стола пачку семечек, открывает её, как ей кажется тихо, и высыпает содержимое на большую плоскую тарелку. Мне непреодолимо хочется расхохотаться, когда Юля, обычно сдержанная и серьезная, своими тонкими пальчиками шустро начинает выискивать самые крупные семечки, отсчитывает положенное количество. Так сильно стараюсь держаться, что закашливаюсь, поднося кулак ко рту, прикрывая им губы. Юлька очи свои синие вскидывает, смотрит на меня, мол, ты чего?!
- Можно пятнадцать? Они такие аппетитные. Потом я съем всё, что ты закажешь. Обещаю.
Плотно сжав челюсть киваю. Юле кажется, что я серьезен и строг, но дело в другом – мне не хочется, чтобы она думала, что я над ней потешаюсь. Она с такой грустью рассказывала о том, что анализ крови показал не лучшие результаты и ей прописали диету. Все бы ничего, но пищевые пристрастия изменились, некоторые ограничения даются с трудом.
Когда к нам подходит официант, для того чтобы принять заказ, Юля на него не смотрит, из-за неловкости. На середине стола стоит тарелка полная семечек и штук тридцать в ней скорлупок от них же. Сделав заказ, прошу забрать со стола тарелку.
- Он подумал, что это я? – с неподдельным интересом тихо спрашивает.
- Нет, конечно. На меня он подумал, - жестом указываю на свою рубашку, к которой прилипло несколько частичек от шелухи. – Я специально оставил, чтобы запутать им след.
- О Боже! – весело стонет Юля, в ладонях пряча лицо.
За ужином она рассказывает мне о том, как себя чувствует, об утренних шевелениях и о том как рабочий день прошел. В красках, кровавых, описывает кропотливый процесс удаления эхинокковой кисты из головного мозга. Для Юли это событие значимое. По её словам операции с нейрохирургами всегда волнительные, она их ждет, как никакие другие.
- Они боги, - подытоживает вышесказанное. – Только представь, как страдают люди, когда личинки эхинококка проникают в мозг и формируют там вокруг себя капсулу пузырьковую. Помимо болей и реактивного воспаления, очень часто эпилептические припадки случаются, ухудшается зрение. Очень важно извлечь капсулу без нарушения её целостности. Сегодня она размером с яйцо куриное была. Вскрыли черепную коробку, с извлечением, затем вернули на место. Ой, прости. Ты же ешь, - всем своим видом извиниться старается. – Я увлеклась.
- Всё нормально. Мне интересно. Как избежать такого счастья?
- Эхинококк мозга диагностируется в одном двух случаев из ста среди всех гельминтозов. У нас этот паразит тоже распространен. Его частые хозяева – собаки и кошки. Заражение происходит при контакте с больными животными, или с теми у кого на шерсти находятся яйца паразитов. Чтобы риск минимизировать нужно правила гигиены соблюдать – мыть тщательно руки и употребляемые в пищу фрукты и овощи, ягоды, зелень. Грязь в рот не тянуть одним словом.
Смотрю на содержимое своей тарелки и морщусь.
- Я поэтому есть дома предпочитаю, - подбадривает она меня.
- Придется учиться самому готовить, - сокрушаюсь.
- Я знаю, что ты умеешь. Не дави мне на жалость.
Снова неудача. Приподнимаю руку и смотрю на часы.
- Как ты смотришь на то, чтобы в театр сходить? У меня есть два билета. Ленком. Партер, первый ряд. Начало в семь, мы успеваем, - я знаю, как она смотрит на это. Опять же спасибо Светлане Игоревне, о слабости Юли к «Юноне и Авось» именно она мне рассказала.
- А чего ты мне раньше не сказал, что опаздываешь? Я бы ускорилась. Не болтала бы столько.
- Я не особо планировал посещать, - не большой я любитель театра, но знать ей об этом не обязательно.
- А зачем тогда билеты купил? Еще и в первый ряд, - продолжает допытываться.
- Чтобы с тобой подольше побыть, - говорю как есть. – В гости ко мне ты не хочешь. К тебе идти – у мня желания нет. Но я хочу проводить с тобой больше времени, - устанавливаю с Юлей зрительный контакт.
Она соглашается, обеспокоено высказав мне, что не предупредил и придется ей идти черти как. Но планы так планами и остаются – по дороге к городскому театру драмы Юля засыпает в машине. Заснув, она выглядит такой безмятежной и нежной, что разбудить её не могу себя заставить. Немного постояв на парковке, отправляюсь за город. Когда брат был маленьким, мы с ним и Ярой ездили в свое место, разбивали там палатку и оставались с ночевкой в теплое время года. Юле тоже должно понравиться. Негустая чаща на берегу реки, вид на которую открывается сказочный.
Когда она просыпается, уже глубокая ночь наступает. Здесь, в отличии от города звезды видны. Юля рассеянно выпрямляется в кресле, трет глаза и что – то бормочет, переводит взгляд с меня на панель.
- Который час? Я всё проспала? – её блестящие глаза сигнализируют р тревоге.
- Зато выспалась, - отшучиваюсь. – Ты уснула уже на подъезде. Я не стал будить. Светлане Игоревне я написал, что ты сегодня со мной. Пусть отдыхают.
- Это что, два места в первом ряду пустовали? Как некрасиво, - в лице меняется. Я то думал, начнет сейчас возмущаться, то я за неё что – то решил.
- Правда что, лучше спящую барышню видеть в первом ряду, - оборачиваюсь и достаю с заднего сидения плед. – Держи, закутывайся и выбирайся. Красоту тебе покажу.
Глава 42
Юлия
Вздрагиваю во сне и просыпаюсь. В первые секунды нет понимания где я нахожусь. Оглядываюсь по сторонам в попытке сфокусировать взгляд на чем либо. И, собственно, нахожу. На полу, у стены, стоит большая чугунная статуя волка, глаза его завязаны красной лентой широкой. Животное скалится. Размером он походит на настоящего и исполнением тоже, каждый волосок прочерчен максимально достоверно. Спросонья можно принять за живого. Возможно я бы испугалась. Но есть одно «но» - я очень устала бояться. Всего на свете.
Никогда не была такой трусихой, как стала теперь. Пугает меня абсолютно всё, от поездки в такси до доверия людям, в частности Диме. Верить очень хочется, до боли в сердце, до дрожи, но страшно. Я люто боюсь не выдержать нового нашествия боли.
Совсем не так представляла себе это чудесное время.
Чувствую себя маленькой растерянной девочкой, отчаянно нуждающейся в поддержке, но просить я, что в пять лет не умела, что сейчас. Не все в этой жизни меняется. Мои табу остались всё те же.
Прикладываю силы для того чтобы с постели подняться. «Только встала – уже устала» - моя тема. Чувство физической усталости искусственно. Причина в эмоциональном истощении. Чем сильнее я стараюсь выгрести, тем хуже становится. В процессе выгорают последние силы. Умом я понимаю, что сама себя загнала.
Дойдя до двери, останавливаюсь. Мое внимание снова привлекает металлический зверь. Опускаюсь на пол рядом с ним и стягиваю с его глаз красную ленту. Как такое возможно? Словно бы в свои глаза смотрю. Схожесть пугающая. На металлическом изваянии они инородным телом кажутся. Провожу рукой по блестящей синей радужке. Подушечками пальцев ощущаю прохладу. С самого детства я десятки, если не сотни раз слышала комментарии и комплименты на тему яркого цвета глаз, дескать, в первые видим такие. Мастер поработавший над этим, явно, видел похожие.
Вчера мы с Димой долго на берегу реки пробыли. Он провел мне экскурсию по своим излюбленным с юности, почти не тронутым человеком, местам. В свете телефонного фонарика это было романтично и необычно.
Во время прогулки мы обсуждали планы дальнейшие относительно маленького. Не думала, что ему будет интересно слушать о ребенке. А уж как я удивилась, когда Дима стал рассказывать о том, как он будет Вову рыбачить учить… Слабо могу представить Диму рыбачащим, сидящим часами в окружении удочек, в его случае, наверное, спиннингов, или что там ещё есть?! И да, мы, путем долгих споров и переговоров, выбрали имя сыночку, и на всякий случай для девочки имя. Вдруг УЗИ погрешность дало.
Если меня спросить, что происходило вокруг вчера, какая погода была – я не вспомню. Настолько была увлечена происходящим между нами. Непередаваемое ощущение неподдельного интереса к себе. За пару часов, все мои, кропотливо накопленные, убеждения о том, что Диме оно и не надо, разлетелись на мелкие осколки. Я почувствовала какую ошибку чуть ли не совершила. До этого весь внутренний баланс держался только на убеждении, что Дима не хочет детей иметь.
Диму нахожу в цокольном этаже, подвесную грушу колотящим. Этажи в Димином доме соединены широкой спиралевидной деревянной лестницей, опустившись на её последнюю ступеньку наблюдаю за Димой. Движения плавные, он двигается вместе с грушей, сохраняя дистанцию, поддерживая постоянно дальнюю, позволяющую наносить прямые сильные удары. Следует джеб – левый прямой, Дима выпрямляет руку, скручивая немного плечо. Чувствуется - ему комфортно. Дима очень подвижный, при этом без лишней суеты. Быстрый. Грациозный. Естественный. Легко бьет, что с места, что с шагом, что с двумя, сокращая разрыв дистанции. На обходе груши, совершая комбинацию ударов, он замечает меня. Замирает в стойке, с опущенной головой.
- Ты проснулась, - спрашивает Дима не вопросительно. – Я не стал тебя будить. Время ещё должно быть, - рефлекторно совершает движение рукой, в попытке посмотреть на часы наручные, которых сейчас на нем нет. – Я увлекся и мы опаздываем?
- Вроде бы нет, я на часы не смотрела. Проснулась и пошла искать тебя сразу. Заблудилась, - усмехаюсь немного.
Отчасти это правда. Ночью мы поздно освободились, как Дима сказал – ближе поехать в его дом загородный, чем возвращаться в квартиру. Собственно тут мы и находимся. Не так часто я была здесь, чтобы свободно ориентироваться. Если бы не глухие удары, доносящиеся снизу, я бы так и бродила по верхним этажам.
- Не подумал записку тебе написать. Уснуть не получилось, я решил делом заняться. Возраст, сама понимаешь, надо держать себя в форме.