Из скафандра начал со свистом выходить воздух. Аскет бросился к раненому бойцу, стараясь повалить его на снег, но два выстрела из штурмовой лазерной винтовки прозвучали раньше. Первый угодил Граниту снова в живот, а второй – в левую голень. Стреляли с противоположной стороны, но сквозь серо-чёрную дымку, стоящую в воздухе, увидеть снайпера было практически невозможно.
Свист от вырывающегося в атмосферу воздуха резко усилился. Гранит отчаянно схватился левой рукой за покорёженный скафандр, пытаясь закрыть пулевое отверстие. Через несколько секунд боец резко осел и ничком повалился в снег. Подоспевший к нему Аскет стал быстро закрывать отверстия в скафандре герметиком из ремнабора. Затем он перевернул тело крупного спецназовца на спину и повторил то же самое с другой стороны.
Командир бросил взгляд на своих бойцов, тела которых бились в жесточайших судорогах. В таком состоянии заносить раненых в спецпалатку не имело смысла. Да и закрываться там с учётом недавней атаки противника было опасно. Аскет ясно понимал, что нейтрализация снайперов – задача номер один. Даже радиация и ранения отошли на второй план. Несмотря на повреждения, скафандры ещё вполне функционировали и обеспечивали приемлемую защиту бойцов.
Аскет перехватил винтовку поудобнее и, прижимаясь к земле, стал заходить к первому снайперу с левого фланга. Сквозь пепельную дымку командир заметил краем глаза странной формы объект в пятидесяти метрах от себя. Аскет продолжал смещаться влево и вскоре оказался рядом с грудой измятого и обгоревшего металла. В воздухе вновь прогремел выстрел, и пуля, скользнув по исковерканной обшивке какого-то транспортного средства, срикошетила в сторону. Командир успел заметить то место, где была короткая вспышка от выстрела. Взяв штурмовую винтовку поудобнее, он прицелился. В инфракрасном прицеле был виден изогнутый силуэт человека, который пытался сменить позицию. Аскет не стал медлить, и яркий росчерк лазера поразил цель. Тело снайпера в объективе прицела стало быстро терять краски. Через полминуты оно побледнело настолько, что слилось с окружающим чёрно-серым пейзажем.
– Минус один, – шёпотом самому себе сказал Аскет, не спуская глаз с поверженного врага.
Командир помнил, что снайпер здесь не один, и место его укрытия предстояло найти как можно быстрее. Словно в подтверждение этой мысли измятая кабина транспорта зазвенела и завибрировала. С одной стороны в неё угодило несколько длинных автоматных очередей, а с другой – обгоревший металл насквозь пронзил луч, выпущенный из лазерной штурмовой винтовки. Командир медленно выдохнул и в очередной раз порадовался тому, что на нём гибкий скафандр с фотохромным покрытием. Для любого прицела, в том числе инфракрасного, такая цель будет практически невидима. Именно это и спасло Аскета от гибели в результате столь массированной атаки противника. Тем не менее намётанный глаз командира успел зафиксировать периферическим зрением обе точки, из которых стреляли.
Без суеты и спешки Аскет поймал в инфракрасный прицел снайпера с левого фланга и без колебаний нажал на спусковой крючок. Затем командир развернулся на девяносто градусов и заметил, что вторая цель стремительно удаляется. Разглядев бегущего противника, Аскет перечеркнул его спину лазерным лучом и только после этого снова глубоко выдохнул.
– Минус два и следом – минус три, – тихо сказал командир, стараясь унять бешеный пульс.
Этот короткий бой окончился так же стремительно, как и начался. Аскет скорее чувствовал, чем знал, что врага поблизости больше нет. Выждав для верности ещё несколько минут, командир стал внимательно рассматривать окрестности сквозь прицел. Всё было тихо. Тела противников успели остыть на морозе и теперь были неразличимы на фоне обледеневшей земли. Только после этого командир оторвался от линзы окуляра и обратил внимание на экран лицевого щитка. Оказалось, что прошло уже полчаса с того, момента, как он оставил Гранита и Шелеста. Нужно было как можно быстрее возвращаться к своим бойцам.
Аскет приблизился к Граниту и Шелесту, лежащим в сером от пепла снегу. Похоже, бойцы уже давно отключились. Судороги у них прекратились, и вокруг было неестественно тихо. Герметик сработал в штатном режиме, надёжно остановив утечку воздуха из обоих скафандров. Внезапно командир почувствовал дикую усталость, а следом – надвигающийся судорожный приступ. В глазах потемнело, голова закружилась, а руки и ноги стали беспорядочно двигаться в разные стороны. Через несколько секунд Аскет упал на землю, продолжая раскачиваться всем телом взад и вперёд. Ударившись головой о ледяную глыбу, он почувствовал, что всё вокруг побледнело и стихло, а ставшее ватным тело стремительно уплывает вверх.
* * *
«Срочно примите препарат», – засветилось очередное сообщение на внутренней поверхности лицевого щитка. Тревожный зуммер скафандра вибрировал с такой настойчивостью, что Аскет всё же открыл глаза. Бегло просмотрев информацию на экране, он с ужасом понял, что прошло уже три часа с тех пор, как он потерял сознание. Похоже, интоксикация накрыла и его. Причём даже раньше, чем ожидалось. Когда глаза адаптировались к свету, командир увидел, что Гранит и Шелест всё ещё лежат без движения на сером снегу. Аскет сделал несколько глубоких вдохов и, не обращая внимания на головную боль и сильную тошноту, с трудом поднялся на ноги.
Первым делом он занёс бойцов в спецпалатку. Затем включил портативный дезактиватор, который на удивление сразу заработал. Через полчаса радиационный фон внутри пришёл в норму. Аскет с облегчением снял шлем и на время избавился от скафандра. Гранита и Шелеста командир положил на бок в разные стороны палатки. С большим трудом удалось снять с каждого из них шлем, потому что крепления оказались повреждены и долго не поддавались. Аскет бегло осмотрел скафандры. Пулевые отверстия и вспоротые лазером места уже были заделаны герметиком, который давно отвердел и теперь надёжно закрывал пробоины. Скафандры со встроенным искусственным интеллектом всё это время продолжали работать и поддерживать удовлетворительное состояние бойцов. Противошоковая и дезинтоксикационная смеси уже давно были введены в кровь, и теперь оставалось лишь ждать, когда Гранит и Шелест очнутся. Большего Аскет сейчас не мог бы сделать при всём желании.
Флягу с водой он поставил на видное место. После этого и сам почувствовал накатывающую сквозь тошноту жажду.
«Вода на двоих поровну», – написал Аскет карандашом на клочке бумаги, нашедшемся в подсумке.
Жажда начала быстро усиливаться и вскоре стала нестерпимой. Это произошло настолько резко, что у Аскета потемнело в глазах. Поэтому он быстро отыскал ещё одну уцелевшую флягу в подсумке у Шелеста и тут же её опустошил. Головная боль, тошнота, слабость, а главное – жажда медленно отступали. У Гранита воды не осталось. Его пробитую пулей флягу командир повертел в руках и отбросил в угол.
Собравшись с силами, Аскет снова надел шлем, поднялся и вышел наружу. Он быстро загерметизировал вход в палатку и направился туда, откуда вёл бой. Бесформенная груда металла оказалась на прежнем месте и ничуть не изменилась с прошлого раза. Присмотревшись с разных сторон, Аскет узнал в этом металлическом месиве измятый и обгоревший грузовик. Крыша его была продавлена настолько, что боковые окна превратились в узкие щели. Моторный отсек сместился назад, деформировав кабину. Кузову же досталось больше всех – его практически не было.
Аскет внимательно осмотрел то, что осталось от грузового отсека, и обнаружил небольшой осколок металла. Это был фрагмент двухсотлитровой бочки, в которых обычно перевозят солярку. Разумеется, краска и содержимое начисто выгорели, и металл выглядел сильно повреждённым, а местами – даже оплавленным. Тем не менее Аскету удалось разглядеть надпись «Арсенал 312», выштампованную на поверхности.
Командир узнал этот склад по названию. Несколько раз приходилось там бывать до войны. Именно в таких бочках на складе хранилось дизельное топливо. Похоже, что взорвалось именно оно из-за сильной детонации, и грузовик вместе с его содержимым разметало по окрестностям. Возможно, перед этим машина в темноте налетела на крупный камень и перевернулась или попала под обстрел тех снайперов, с которыми пришлось разобраться Аскету. По всей видимости, именно этот взрыв и вызвал такую сильную вибрацию, которая ощущалась даже в бункере. Это место оказалось не так далеко от входа. Похоже, отряд Аскета прошёл мимо в первый раз и из-за плохой видимости не заметил то, что осталось от грузовика. Приказ командования теперь выполнен. Оставалось лишь добраться в бункер живыми и доложить обстановку.
Вернувшись в спецпалатку, Аскет застал очнувшегося Гранита. Приступ рвоты у него уже закончился, и теперь боец наводил порядок в помещении.
– Живой? – едва заметно улыбнулся Аскет.
– Конечно. Даже не надейся, – ухмыльнулся Гранит, держась за живот и морщась от боли. – Спасибо за воду. Полфляги оставил Шелесту.
– Вот и славно. Давай его будить.
Молодого бойца приводили в чувство минут десять. В результате он, наконец-то, открыл глаза и еле слышно произнёс:
– Хватит меня раскачивать. Тошнит дико. Отойди…
Шелеста вырвало, и он в изнеможении упал на землю.
– Вода, – протянул флягу Гранит.
– Да, сушняк просто дикий, – констатировал Шелест, прикрывая от слабости глаза.
Он приложился к фляге и медленными глотками выпил воду до дна.
– Другое дело, – повеселел Шелест. – Так жить можно. А что это было с нами? И откуда взялась спецпалатка? Вроде был выстрел, и меня, похоже, ранило. Потом ничего не помню.
– У нас была интоксикация, – ответил Аскет. – Всё именно так, как доктор и говорил, но ещё ярче и красочнее. Только нас по очереди накрывало. У тебя первое место, если что. У Гранита – серебро. Ну а остальным пришлось довольствоваться почётным третьим местом. А спецпалатку нам добрые туристы оставили. Правда, молодцы?
– И что, теперь каждый раз так будет после этих капсул? – уточнил Шелест, не оценив юмора командира.