— Так, смотрите за ней в оба. Это баба опасная, про неё много чего тут рассказывают, поэтому, если дёрнется, сразу вырубайте.
«Сука!» — зло подумал я, понимая, что Селестина просто не сможет незаметно колдовать.
А значит рассчитывать можно только на себя.
В этот момент меня подтащили к месту казни. Я было напрягся, ожидая, что они расцепят наручники, чтобы завести мне руки за столб. Не снять, конечно, не такие уж они и дураки, но расцепить соединяющую браслеты цепь, дав мне чуть больше свободы. Думал попробовать хоть без магии, но в рукопашную раскидать охрану, всё же Воин силой меня не обидел. Но, как оказалось, они готовы были и к этому, потому что столб оказался заделан не намертво, и, вытащив из стакана внизу, они протащили его через мои руки и воткнули обратно. Затем деловито перецепили ножные кандалы, и всё, что я теперь мог с заведёнными назад руками, это слегка на этом самом столбе дёргаться.
— Слушай, — обратился я к Лакриту, — раз уж всё равно мне не сбежать, так хоть расскажи, как ты вообще узнал-то обо мне? Вот не верю я, что ты случайно где-то услышал про сожжение того района. Ты же не местный. Вообще, не из западной части Яола.
Тот подошёл ко мне, затем буркнул:
— Тут ты прав, про тебя знать не знал. Но подсказали хорошие люди, что и здесь на северо-западе тоже водятся первостатейные магические уроды.
— И кто подсказал, если не секрет?
— Да какая разница, — буркнул Лакрит, — Главное, информация пришла, а когда я сам появился в Прилесье и поспрашивал людей, она подтвердилась. Всё, большего и не нужно.
— Понятно, — вздохнул я. — Значит итонийские маги постарались или опять орнийский совет магов.
— Хе-хе, — мой похититель хихикнул, — что, неприятно, когда сдают свои же?
— Они мне не свои, — нахмурился я. — Я наоборот. Боролся с привилегиями магистров.
— Ну, что поделать, — развёл руками мужчина. — Честно скажу, мне эта ваша магическая возня побоку. Кто там что не поделил. Что эти магистры, что обычные маги. Все одним миром мазаны. Вот не станет вас совсем, вот тогда народ нормально и заживёт.
Я покачал головой, но продолжать разговор мой похититель не захотел.
— Ну всё, — резко произнёс он, придирчиво оглядев зал. — Вроде всё готово.
Он перевёл взгляд на мага, уточнил:
— Как камеры?
— Нормально, всё нормально, — чуть заикаясь, произнёс тот в ответ.
— Отлично, запускай запись! — отойдя чуть назад, чтобы не загораживать обзор, Лакрит нашёл взглядом одного из своих подручных, скомандовал, — Махмуд, поджигай!
Тот тут же поднёс факел к медленно тлеющей жаровне в углу. Промасленная и пропитанная ещё бог весть чем обмотка факела мгновенно вспыхнула. А я тут же ощутил, как внутри всё сжалось, и ноги предательски ослабели.
«Всё, — мелькнула мысль, — это конец.»
Но тут сбоку послышался какой-то звон, затем глухой удар и жалобный вскрик. Я немедленно дёрнулся туда и увидел, как моя жена безвольно обмякает на стуле. Забыв о себе, яростно вскрикнул:
— Селестина! Что вы с ней сделали, уроды!
Лакрит повелительно дёрнул рукой, останавливая факелоносца на полпути, и спросил у стоявшего за стулом с дубинкой в руках мордоворота:
— Это что сейчас было?
— Шеф, — прогудел тот, — ты сказал, если дёрнется, её сразу вырубать. Она дёрнулась, пыталась что-то руками сделать.
— Понятно, — вздохнул тот, поджал недовольно губы, затем махнул рукой магу, останавливая съёмку. — Гаси пока.
Подошёл к графине, осматривая её, затем смачно харкнул на пол, растирая по камню сапогом, и с укором посмотрел на меня.
— Слушай, магистр, ты что себе такую жену выбрал? Нормальную не мог? Нормальная жена должна была всплакнуть, видя, как её мужа сжигают, умолять нас этого не делать, побиться в истерике, наконец. А твоя? Видел я её глаза. Ни слезинки в них не было, только обещание всех нас тут жестоко убить. Дёрнулась. Ладно. Запишем её потом, как очнётся. В конце концов, увидев сгоревшие останки своего мужа, ну должна же она из себя будет выдавить хотя бы пару слезинок. Вот их тогда заснимем.
Тут он ещё раз посмотрел на находящуюся без чувств женщину и добавил:
— А может оно и к лучшему, не нравилась она мне. Подозрительная какая-то была. Вот как есть, чуйка у меня на неприятности. Пускай уж действительно так побудет. Ладно.
Он замахал руками:
— Все по местам. Не расслабляемся. — снова махнул магу за камерой. — Врубай! Затем тому, что с факелом:
— Махмуд! Жги!
Я снова почувствовал, как всё внутри меня сжимается, и громко, дав петуха, воскликнул:
— Сука!
И главное, сделать ничего было нельзя. Я никак не мог продавить чёртовы наручники, и приближающийся факел совершенно не добавлял мне спокойствия и сосредоточенности в этом процессе. А когда он коснулся дров, и те занялись, начав сухо трещать, я и вовсе, отбросив всякое приличие, начал посыпать их отборной площадной бранью, костеря на чём свет стоит. Правда, тут же закашлялся, потому что клубы дыма, резко попёршие вверх, махом забили мне горло и заставили слезиться глаза.
— Стоп, стоп, стоп! — тут же заорал Лакрит. А ну быстро тушите их!
Тут же народ забегал, послышался плеск воды, а затем дрова обиженно зашипели, щедро политые из нескольких вёдер разом. Дым потихоньку развеялся, и я, прокашлявшись, с облегчением выдохнул. Казалось, что вот он уже конец, но судьба подарила мне ещё немножко времени. Поэтому, переведя дух, и косясь на моих пленителей, снова принялся мучить наручники.
А недорежиссёр этого балагана, яростно топая ногами, подбежал ко мне и, не сдерживаясь, завопил: — Это что такое? Это что вообще такое? Откуда дым?
Он разворошил дрова, раскидывая их по полу, после чего с треском шваркнул поленом в руках об пол.
— Ну точно, сырые. Какого хрена они сырые⁈ — Он посмотрел на другого подручного. — Я же сказал, сухие дрова покупать надо, сухие!
— Продавец сказал, что они сухие, — прогундосил здоровяк в ответ.
— Сказал он… — Лакрит безнадёжно махнул рукой. — А проверить что, нельзя было?
Покачал головой:
— С какими же дилетантами я вынужден иметь дело. Вашу мать! Ну что за непрофессионализм.
Я невольно отвлёкся и не удержался от того, чтобы спросить:
— Я смотрю, лексикон у вас, гражданин, м-нэ… не слишком-то соответствует выходцу из народа. Слова какие знаете: дилетант, непрофессионализм…
— Нахватался от ваших, — буркнул мужчина в ответ. — Десять лет прислугой у мага был, пока в один момент не впал в немилость и стал не нужен.
— Понятно, — я поморщил нос и вновь сконцентрировался на наручниках.
— Так может и ладно, что сырой, — подал голос подручный, — всё равно же горят.
— Всё равно горят, — передразнил его Лакрит. — Во-первых, на камеру не видно толком ни хрена. Дым скрывает столб. Во-вторых, он так задохнётся раньше, чем сгорит. Что это получается тогда за сожжение? Мне нужно, чтобы он корчился и вопил.
Главнюк похитителей на секунду задумался, затем произнёс:
— Так. Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем.
Он походил из стороны в сторону, поглядывая то на камеры, то на меня, то на своих людей, что-то нелестное бормоча себе под нос. Затем подозвал ещё одного помощника, достал какой-то амулет и вручил со словами:
— Здесь заклинание ветра. Станешь тут, как я скажу, направишь на него, чтобы дым сдувало назад. Понял?
Тот кивнул.
— Отлично, только не облажайся, Ахмед. Всё? Все готовы? — снова спросил он.
Затем скомандовал вновь:
— Начали. Махмуд, поджигай. Ахмед, дуй.
Тут же из амулета в мою сторону пошел приличный по силе напор воздуха, отчего полы мантии затрепетали и захлопали по ногам. А факелоносец энергично ткнул факелом в дрова. Правда, вот незадача, толком загораться они почему-то не пожелали. Шипели, слегка обугливались, но огня не давали.
— Стоп, стоп, стоп! — снова заорал Лакрит. — Твою мать!
Он с досадой хлопнул себя по лбу, посмотрел на остальных.
— Нет! Похоже, я с вами тоже тупею. Мы же их только что ещё полили водой. Эти убрать, новые принести.
Он снова вздохнул, качая головой. Сложив руки на груди, принялся нетерпеливо притоптывать ногой, дожидаясь, пока из-под меня уберут старые вязанки и принесут новые. Затем ещё раз зло посмотрел на остальных и снова дал отмашку начинать.
Но только факел вновь начали подносить к дровам, как я опять начал неудержимо материться.
— А-а! — завопил как резаный, — твари, падлы, козлы, волки позорные, фраера беспонтовые, пасть порву, моргала выколю, глаз на жопу натяну!
Не знаю, откуда из меня это полезло, видать стресс подстегнул память, а я сам не особо следил за тем, что говорю, но съёмки были остановлены вновь.
— Эй, ты чего вообще такое орёшь⁈ — подошёл ко мне Лакрит с ясно слышимым из-под маски недовольством, — ты же магистр, а не мелкий ворюга с базара, ты должен грозить нам страшными карами, молниями, огнём с небес.
— Да пошёл ты! — только и смог я, что плюнуть ему в маску.
— Ладно, — вздохнул тот, — звук уберём до момента, как пойдут крики. А то подумают ещё, что магистр ненастоящий, а нарядили какого-то двойника.
Он махнул рукой продолжать, и дрова занялись огнём, ветер подул, а я снова грязно и визгливо заматерился, как вдруг послышался дрожащий голос мага за камерой:
— Ой, я забыл запись включить.
— Твою мать! — Лакрит со злости подбежал к стене, схватил стул, что стоял там, никого не трогая, и со всего размаха грохнул его об пол, отчего тот разлетелся на куски, зацепив пригнувшихся подручных. — Вы что, издеваетесь? Гаси, мать твою, гаси дрова!
Я, в который уже за сегодня раз, выдохнул. Уже вторую партию залили водой и теперь снова меняли на свежую. А мой похититель, нервно подёргивая глазом, что-то сквозь зубы шипел бледному и мелко трясущемуся кинооператору.
— Так, — немного успокоился, наконец, Лакрит. — Не всё получается с первого раза. Но у нас ещё есть время. Ты, твою мать, камеру включил?
— Включил, — закивал маг.