Пришлось разворачиваться, и почти бегом следовать за ней, откладывая встречу с любимыми студентами.
Кабинет проректора был под стать хозяйке. Голый серый камень стен, простые массивные стол с креслом и неплохая коллекция холодного оружия за спиной. Ни растений, ни ковров с гобеленами, сплошной суровый походный минимализм.
Усевшись за стол, понтийка вновь окинула потяжелевшим взглядом и рыкнула:
— Рассказывай.
Оглядевшись и не найдя стула для посетителей, произнёс:
— Я бы присел.
— Постоишь, — буркнула Мымр.
Мда, о вежливости тут не слышали, похоже.
— Госпожа Рагырда, — произнёс я с нажимом, — вы сейчас не с проштрафившимся студентом разговариваете, пойманым за созданием порнографических иллюзий или написанием похабных стишков на стене Академии, перед вами профессор магии и сотрудник Академии.
— Вижу, что профессор, — вновь грубо ответствовала та, — рассказывай, говорю.
— Нет, — вздохнул я, — так дело не пойдёт.
Оглядевшись, увидел что-то похожее на бочонок в углу, высотой как раз со среднюю табуретку, решительно подошел, поднял и, поставив перед столом сел на него, с вызовом глядя на понтийку.
Та некоторое время сидела молча, а потом, неожиданно у неё задёргался глаз.
— А ну встал! — заорала она.
— И не подумаю, — ответил я, закинув ногу на ногу и гордо задрав подбородок, — разговаривать мы будем или на равных, или никак.
— Я говорю, быстро оторвал жопу от барабана! — разъяренным медведем шатуном взревела женщина.
— Принесёте стул, оторву. — Я знал, что поступаю не слишком правильно, но тут уже сам закусил удила, не желая терпеть такое отношение к себе, — Я вам не мальчик, чтобы на меня орать.
— Ах не мальчик?! — подскочив ко мне, Мымр схватила за ворот мантии и буквально вздёрнула в воздух, заставив повиснуть как кутёнка.
Кровь ударила в голову и я сходу зарядил по ней разрядом молнии, хлопнув искрящейся ладонью по напряжённому прессу, что проступил кубиками под облегающей туникой.
Большого вреда это ей не причинило, но мышцы под действием разряда сократились и, согнувшись, она была вынуждена меня отпустить.
— Давайте не будем переводить беседу в банальную драку, — примирительно предложил я, но не тут-то было.
Разогнувшись, понтийка не глядя стала нашаривать рукой что-то на столе у себя за спиной и, увидев там палку, здорово напоминающую древнеримский стимул, я мгновенно отскочил назад.
— Сейчас я тебе переведу, так переведу!
Палка свистнула перед лицом. Чуть было не дотянулась, но я вовремя сдвинул её назад воздушной волной.
— Успокойтесь, Рагырда, — попытался увещевать я женщину, двигаясь вдоль стеночки, медленно обходя её по периметру.
— Сейчас я тебя успокою! — продолжила яростно скалиться проректор.
Новый выпад я попробовал остановить предупредительной огнемётной струёй в лицо, но только сбил женщине прицел, разозлив пуще прежнего.
— Твоя магия для меня ничто! — сплюнула понтийка на пол, — жалкий колдунишка.
— От жалкой не колдунишки слышу, — ответил я, запрыгнув за стол, так, что он оказался между нами.
Через него Мымре, как я начал её называть про себя, до меня не так просто было дотянуться и я слегка выдохнул. А зря.
Вновь зарычав, та схватила стол и буквально отшвырнула его в сторону.
— Так нечестно, — с проснувшимся возмущением произнёс я, после чего, резво отпрыгнул в сторону, пиная рванувшей за мной женщине под ноги стул.
Споткнувшись, понтийка с грохотом рухнула на пол, но не успел я обрадоваться, как, ревя медведем пуще прежнего, та поднялась и, схватив несчастный стул за ножку, одним ударом об стену превратила его в щепки.
Прочитав в её глазах жажду убивать, я резко стал переживать за своё здоровье, тут уже не вопрос уважения, тут вопрос выживания вставал на кон.
Как у меня всегда бывает в экстренных ситуация, мозг мгновенно переключился в боевой режим, начиная в бешенном темпе просчитывать варианты.
Прямое магическое воздействие на понтийку было бесполезно, природная сопротивляемость неплохо с ним справится, тут, пожалуй, что-то уровня магистра нужно, чтобы её преодолеть. Но если нельзя воздействовать на неё саму, можно же воздействовать на её окружение.
Вложившись по полной, в заклинание огня, я ударил в пол между нами высокотемпературной струёй, под которой камень буквально поплыл, становясь жидким как лава. А когда та обеими ногами туда врюхалась, разбрызгивая тяжёлые багрово-красные брызги, тут же, заклинанием холода, лужу остудил, заключая её ступни в каменную тюрьму.
— Ах ты гад! — проревела Мымра, чуть не упав снова и принявшись яростно дёргаться.
— Рагырда, — выставил я руки перед собой, — пожалуйста успокойся. Дальнейшее продолжение чревато травмами.
— Да, у тебя!
Дотянувшись до висевшего на стене оружия, — металлического шара на цепи с деревянной рукояткой, в котором я опознал кистень, понтийка стала методично долбить застывший камень, при каждом ударе, сопровождаемом отборной руганью, выбивая, разлетающуюся во все стороны, каменные осколки.
Каким-то образом ей удавалось не попадать по собственным ногам и я с тревогой заметил, как в месте удара ширятся трещины и всё больше становится каменного крошева.
— Рагырда, мы же взрослые люди, — снова попытался достучаться я до её разума, но тут она с треском ударила в пол снова и затем выдернула одну ногу, правда без сапога, намертво вплавившегося в камень.
— Ага, сейчас я тебя по взрослому и отоварю, — ответила она, пыхтя от натуги.
Ещё удар и вторая нога тоже оказалась на свободе, а кистень угрожающе завертелся в воздухе.
Я отпрыгнул не глядя назад, но напоролся на отброшенный к стене стол, заваливаясь на столешницу.
— Ага! — оскалившись, вскричала прорекорша и, отбросив кистень, с растопыренными руками прыгнула на меня сверху.
— Удар ветра! — вскричал я, всерьёз опасаясь, что понтийка своим весом меня просто раздавит.
Ударивший из моих рук шквал, в последний момент подхватил понтийку, не сумев откинуть, но удержав в воздухе, в полуметре надо мной.
— Р-р! — напрягая мышцы, Мымра пыталась преодолеть воздушное давление, удерживающее её в воздухе.
Я тоже вливавал все резервы, пытаясь отшвырнуть, но больно неудобным было положение, и слишком маленьким расстояние, для полноценного воздействия. Поток ветра постепенно нарастал, одежда уже облепила тело понтийки, обрисовав каждую напряжённую мышцу, каждый изгиб понтийского тела. Я напрягся ещё сильнее и медленно, по сантиметру, но женщина начала от меня отдаляться, поднимаясь всё выше.
Я обрадовался, но вновь, вмешалась случайность, очередная случайность в череде случайностей которыми так богата была моя жизнь. Ткань не выдержала и, с диким треском, её сорвало с зеленокожего тела, оставив женщину почти в чём мать родила, за исключением нагрудной повязки, плотно обматывающей солидную грудь и повязки внизу, на манер трусов. И если раньше одежда работала на манер паруса, то теперь без неё тело Мымры удерживать в воздухе я был уже не в состоянии и оно медленно но верно, несмотря на все усилия, стало опускаться вниз.
— Ну вот, я же говорила, что сопротивление бесполезно, — вкрадчиво заявила понтийка почти нежно смыкая ладони на моём горле.
— Это что тут происходит?!
Мы с Мымрой одновременно посмотрели в сторону двери, откуда прозвучал возмущённый голос и увидели госпожу ректора. Очень недовольную госпожу ректора.
Как-то сразу присмирев, проректор с меня слезла и, подняв с пола кусок одежды, прикрыла им бёдра, а я, приняв сидячее положение, посмотрел на Нодерляйн и произнёс:
— Да, это то, о чём вы подумали.
Та слегка опешила, но уточнила:
— Это что именно?
— То, о чём вы подумали, конечно, — как само собой разумеющееся, ответил я.
Спрыгнув, поправил мантию и парой хлопков демонстративно отряхнул.
— Мы занимались с госпожой Рагырдой этим самым.
— Ты что такое болтаешь, подлец! — возмутилась понтийка.
Я посмотрел на неё, сказал с укором:
— От госпожи ректора не может быть тайн, так что просто признай, что ты хотела от меня этого самого.
— Так, — замахала руками в воздухе Сильвия, — хватит болтать всякую ерунду. Рагырда, я тебе сказала побеседовать с Вольдемаром и выяснить, стоит нам опасаться этих культистов или нет. Ты выяснила?
— Э-э, — зеленокожая внезапно смутилась и буркнула, — не успела.
— Так вот зачем меня сюда притащили… — глубокомысленно протянул я.
— А ты думал зачем? — презрительно поджав губы, со злостью в голосе произнесла Мымра.
— Конечно за этим самым, — ответил я, широко улыбнувшись, вызвав стон понтийки.
В общем, кое-как приведя всё внутри в более менее приглядное состояние, мы, всё-таки смогли поговорить, и я вновь описал, со всей возможной фантазией, как эти неведомые культисты выглядели. Естественно, они были без каких либо опознавательных знаков, молчали как рыбы и все поголовно имели средний рост и телосложение.
Выслушав меня, проректор, с некоторым сомнением, произнесла, что, возможно, это был какой-то небольшой культ, не успевший развиться в серьёзную организацию, а значит, слишком сильно переживать насчёт повторения случившегося или гипотетической мести за убитых товарищей не стоит.
Успокоенная этим ректор, вновь оглядела кабинет, задержала взгляд на остатках сапог торчавших из оплавленного и раскрошенного пола прямо посредине, после чего уточнила:
— Так из-за чего всё началось?
Она прекрасно поняла, что разговорами про это самое, я просто играл, специально запутывая её, поэтому обращалась строго к понтийке.
— Да этот, — тут Мымра произнесла какое-то неизвестное, но явно неприличное слово, — осквернил мой вардрам.
— Что ты сделал? — округлив глаза, перевела взгляд с меня на барабан в углу и обратно Нодерляйн.
— Да не осквернял я, — возмутившись подобным инсинуациям, заявил им, — только присел.
— Жопой своей! — рыкнула снова зеленокожая.