— Доброе утро, — произнёс морщась, когда увидел, что женщина открыла глаза.
— Доброе… — негромко протянула та, задумчиво разглядывая меня.
Поднялась тоже и тут я понял, что что-то изменилось. Понтийка словно стала ниже ростом, сравнявшись со мной. Взглянул на руки, затем на ноги и собственную грудь не прикрытую одеждой, и понял, что это не она стала ниже, это я стал выше, а заодно нарастил себе порядком мышечной массы, став натуральным качком.
— Это что вообще такое? — ошарашенно произнёс, сгибая руку и щупая внушительный бицепс.
— Наш бог ответил на зов, — произнесла понтийка, — а затем одарил тебя толикой своей божественной силы. Отмеченный божьей дланью.
— Чего, кого? — не понял я последнего.
Но Рагырда показала на моё правое плечо и взглянув туда, я увидел чёткий отпечаток широкой ладони, более тёмный, словно загорелый, на фоне бледной кожи и понял, что братание с огненным воином было не только фантазией в моей голове.
Глава 13
Моя новая физическая форма произвела фурор.
Шучу, мантия оказалась достаточно просторной, чтобы мускулатура новоиспечённого мистера «Олимпия» не слишком бросалась в глаза. Разве что рост и внешние габариты изменились, отчего мантия стала чуть короче, как и рукава. Но рукава я подвернул до локтей, а на длину снизу махнул рукой, не слишком-то она какую роль играла.
Впрочем, были и те, кто заметил.
Родная кафедра общей магии встретила звенящей тишиной. А десяток пар глаз вперился в мою фигуру, внимательным образом изучая.
— Кхым, Вольдемар, слухи ходили, но я, признаться, не верила, — поднявшись с места, наша боевая пенсионерка, Маргарет Золдер, профессор возрастом под стать Олдвену, но, пока, не собиравшаяся впадать в маразм, подошла, поправив очки, осмотрела вблизи, а затем потрогала бицепс.
— Невероятно, — произнесла она, обернувшись, — коллеги, слухи не врали, наш Вольдемар действительно получил дар понтийского бога.
Остальные преподаватели тут же обступили, с интересом ощупывая меня и, то и дело, высказывая различные предположения, чем же я так заинтересовал Воина. Его, этого бога, кстати, так и звали, — Воин. Какого-то другого имени у него не было.
— Невероятно, просто невероятно, — вновь произнесла Золдер, под шумок пытаясь меня просканировать каким-то заклинанием, — Вольдемар, дружочек, ты, случаем, не замерил, сколько у тебя было до и сколько стало после?
— Ну, в росте, примерно сантиметров десять, плечи, ещё пяток, остальное сложно сказать, но значительно, — почесав затылок, ответил ей.
— А ты колдовать не перестал? — внезапно с подозрением переспросила она.
Все мгновенно замолчали и уставились на меня.
— Нет, — покачал я головой и в подтверждение, зажег в ладони огненный шар.
Кстати, бог, похоже, и тут чего-то нахимичил, заклинания огня у меня стали получаться влет и тратить стали сильно меньше маны.
— А ведь Воин магов не любит, — втиснувшись рядом с Маргарет, произнесла Латиния.
Та самая Латиния, что сдала меня ректору. Но я зла не держал, моё нудисткое представление и в самом деле выглядело странновато.
— Так всё-таки, Вольдемар, что такое ты пообещал или чем заинтересовал понтийского бога, что он не просто одарил, но даже магию взамен не забрал?
— А разве Рагырда не рассказывала? — уточнил я.
О том, дружит ли с кем-то из преподавательского состава суровая проректор, мне было неизвестно, но таковые вполне могли быть. Впрочем, дружный недовольный хор возвестил, что Мымра до общения с простыми преподавателями не снисходит.
Подробности ритуала выдавать было не слишком умно, как и раскрывать информацию о знании мною песен совершенно другого времени и пространства, поэтому, напустив на лицо таинственности, я чуть снизил тембр и громким шёпотом произнёс:
— Коллеги, я расскажу, но только вы больше никому.
— Могила, — произнесла Золдер, придвинувшись ближе, и наклонившись, так, чтобы ничего не пропустить.
Остальные подвинулись тоже и если бы не рост, то, пожалуй, в этом плотном кольце я бы мог испытать и приступ клаустрофобии.
— В общем, недавно выяснилось… что я незаконнорожденный сын… — я выдержал паузу, дожидаясь когда тишина станет полной, — главы одного из знатных понтийских родов. Какого, сказать не могу ибо тайна.
— Не может быть! — охнула ещё одна профессор, Чарити Кацен, миниатюрная блондинка, похожая скорее на девочку, чем на взрослую женщину тридцати пяти лет.
Я развёл руками, показывая, что сам удивлён не меньше, но факты налицо, или, вернее сказать, — натело.
В наличие у меня понтийской крови не все поверили сразу. В первую очередь, из-за отсутствия характерных клыков и зеленоватого оттенка кожи. Но я сообщил, что пошёл весь в мать, а та всю жизнь скрывала личность отца, пока встреча с Рагырдой не раскрыла, кто я есть на самом деле. И уж потом бог решил, что пусть незаконнорожденный, да ещё и полукровка, но я достоин считаться понтийцем и даровал мне толику своей мощи, решив ничего не забирать взамен.
Врал я складно, с фантазией, поэтому поверили, к тому же считалось, что за откровенную ложь с упоминанием своего имени, бог мог и покарать, что автоматически добавляло моему рассказу достоверности. Впрочем, мне Воин показался весьма весёлым парнем и, думаю, такую шутку вполне оценит.
— Что собрались?! А ну разошлись, живо! Через две минуты начало урока, а преподаватели на кафедре все. Кто студентов учить будет? Или думаете, что они как-нибудь сами?!
В помещение вихрем ворвалась проректор по внеучебной, разгоняя профессоров. Кстати, этот нюанс, что если преподаватель, то сразу профессор, меня позабавила. Не было никаких промежуточных ступеней. Впрочем, на Земле, в переводе с латыни, профессор, собственно, и означало, — преподаватель. Так что здесь образовательная система была вполне идентична земной эпохе Позднего Возрождения.
Когда на кафедре мы остались с Рагырдой одни, понтийка подошла ко мне и требовательно заглянув в глаза, спросила:
— Рассказал?
— Рассказал, — кивнул я.
— Зря, — скривилась она, заставив меня усмехнуться.
— Что? — нахмурилась женщина.
— Ты не спросила, что я им рассказал, — ответил я продолжая улыбаться.
Когда она узнала, какую дезу я влил в уши коллегам, то пару минут стояла загрузившись, что-то обдумывая. Затем, продолжая о чём-то размышлять, покосилась на меня и негромко уточнила:
— А ты точно не…
— Не понт-полукровка? — поднял я брови, — смешно.
— Я бы не стала смеяться. Ты знал как повязывать субур, ты умел играть на вардраме, причём выдавал такие ритмы и песни на неизвестном языке, что у меня кровь закипала, так хотелось кинуться в бой и крушить врага. Я не понимала слов, но кровь не обманешь, там явно было что-то про великие битвы и сражения, врагов и героев. Скажи честно, в твоём роду точно не было понтов?
«Ух блин, — подумал я, глядя на понтийку, — значит я вслух это пел?»
События той ночи причудливо смешали сон и явь и я не мог сказать точно, что я видел, а что мне привиделось. Но пел я, оказывается, вполне себе в реальности.
«И ведь поняла же, не умом но сердцем, о чём песня».
— Не было, — ответил я.
Правда, внезапно подумал, что говорить за Вольдемара не совсем корректно. А вдруг у него были? Герцогство Устволса граничило и с Империей и с Понтой. А сам Локарис числился сиротой и чётко сказать, были ли его родители полностью людьми, не говоря уже про бабушек и дедушек, я не мог.
С другой стороны, имейся такой факт в родословной, Воин бы намекнул. Наверное…
В общем, я попрощался с подозрительно смотревшей на меня проректором и поскорее направился в родную аудиторию, где меня уже ждала группа.
На занятии все тоже пялились на меня, но, в основном, почему-то парни, особенно Ботлер, что буквально таки пытался прожечь дырку в моей мантии.
— Бари, у тебя какой-то вопрос? — не выдержав, поинтересовался я.
— Нет у меня вопросов, — буркнул он, пряча глаза.
— Ты не стесняйся, спрашивай, я же тебя не съем, — я по доброму хохотнул.
Правда, кое-кто на первых рядах вздрогнул, и я вновь напомнил себе, быть с шутками аккуратным. Почему-то студенты всё воспринимали слишком буквально.
— Кстати, как мама? — поинтересовался я у него, вспомнив про миссис Ботлер.
Но Бари вдруг так позеленел, что я испугался, что ему стало плохо. Подошел, положив ладонь на плечо, участливо спросил:
— С тобой всё хорошо? Тебе нездоровится? Может отвести тебя к нашим лекарям? Лечат неплохо, студентов может даже и бесплатно.
Но парень только дёрнул плечом, сбрасывая мою руку, почти крикнул:
— Не нужно мне к лекарям, не трогайте меня!
Покачав головой, я вернулся к доске, продолжая занятие и, показав на нарисованную мелом схему, спросил:
— Итак, кто-нибудь может мне ответить, на каком расстоянии сохраняется поражающая способность огненного шара?
И вновь ответом мне была тишина и опущенные к столам головы.
— Не можете, — констатировал я, — и не сможете, потому что вас этому не учили. А между прочим, знать это необходимо. Кто мне скажет, почему?
И вновь тишина.
«Да, это будет трудный семестр», — подумал я, выбирая кого назначить жертвой.
— Колпакриди, — указал я на парня в среднем ряду, — встань.
— Профессор, п-простите, я не знаю, — побледнев и начав слегка заикаться, ответил тот.
— Не знаешь, — кивнул я ему, — но ответ, на самом деле, лежит на поверхности. Надо лишь чуть-чуть поработать головой. Колпакриди, ты умеешь работать головой?
Тот неуверенно оглянулся, ища поддержки у остальных, но тут послышался сдавленный смешок и чей-то голос на всю аудиторию, давясь от смеха, произнёс:
— Он умеет, но только у Анхели между ног!
Девушки тут же покраснели, а среди парней послышались похрюкивания и хохотки, разом сбившие весь рабочий настрой группы.
— Хорошо, Цубаки, — я мгновенно нашел говорившего, — встань, докажи остальным, что ты умеешь головой не только между ног.