избрать для себя такое общественное положение, находясь в котором, он имел бывозможность исполнить свое обещание. В это время один помещик предложилГренкову быть учителем его детей. Он с радостью соглашается на это предложение.
Двухлетнее пребывание в доме помещика имело большое значение для его будущейдеятельности как духовного руководителя не только монашествующих, но и мирян,ибо здесь впервые познакомился со светским обществом, что значительно расширилоего жизненный опыт. Здесь у него начинает проявляться заботливое попечение олюдях и умение направлять их волю в сторону добра.
В 1838 году в Липецком духовном училище открылось место преподавателя, и7-го марта Александр Михайлович занял эту должность. Здесь он проявил себя какдобрый и вместе с тем строгий наставник и оставил после себя добрую память. Кнему искренно были расположены сослуживцы, он очень любил своепреподавательское дело; кажется, жизнь протекала ровно и безмятежно, но насамом деле было не так. Внутренний голос не давал ему покоя. И чем большепроходило времени, тем мучительней становились укоры совести. Временами онпродолжал развлекаться в кругу молодежи, но и в разгаре веселья он чувствовалкакое-то внутреннее неудовлетворение. Внутренний голос упрекал его за пустоевремяпрепровождение, неотступная дума о монашестве, о принятом обете непокидала его сердца. Вот как сам старец описывает свое положение того времени:"После выздоровления я целых четыре года все жался, не решался сразупокончить с миром, а продолжал по-прежнему посещать знакомых и не оставлятьсвоей словоохотливости. Бывало, думаешь про себя: ну вот отныне буду молчать,не буду рассеиваться. А тут, глядишь, зазовет кто-нибудь к себе, ну,разумеется, не выдержу и увлекусь разговорами. Но придешь домой, - на душенеспокойно; и подумаешь: ну теперь уже все кончено навсегда, - совсем перестануболтать. Смотришь, - опять позвали в гости, и опять наболтаешь. И так вот ямучился целых четыре года. Облегчение от этого мучения глубоко верующийАлександр Михайлович находил в молитве. На казенной квартире, где он жил стоварищами по службе, у него была икона Божией Матери "Тамбовская" -родительское благословение. И перед этой иконой он часто ночью, неслышно длялюдей, подолгу молил Небесную Утешительницу управить путь его жизни. Избегаянасмешек соседей по квартире, он стал уходить молиться на чердак, а потом загород в лес.
Уединенная пламенная молитва все более и более укрепляла в душе молодогочеловека чувство глубокой любви к Богу. Реальное ощущение близости Бога всеболее и более овладевало его сердцем, становилось для него все сладостнее, всеближе.
Но и после того, как сердце Александра Михайловича ощутило близость Бога, они тогда еще медлил исполнить свое обещание. Его волновал вопрос: "Пригоденли он для избираемого пути? Не берет ли он на себя легкомысленно непосильное бремяи сможет ли он его понести? Серьезно ли его решение? Не впадает ли всамообольщение? Он страшился не выполнить в своей жизни предназначенную емусвыше волю Божию. Тщательно скрывая от всех свое душевное состояние, он ожидалопределенного указания свыше, от Господа. И когда в сердце его зажгласьпламенная молитва, когда он ощутил близость Бога, его намерение уйти из мира втихую иноческую обитель все более крепло. Он сознавал всю важность решения,которое складывалось в его душе, но твердости воли еще не было в нем, чтобыполностью оставить все мирское и посвятить себя Богу, а поэтому ему пришлосьобратиться за советом к более мудрому мужу. Поддержку он нашел в лицеТроекуровского затворника Илариона, которого он посетил летом 1839 г. Старец принял его ласково и после того, как Александр Михайлович изложил ему свои думы ичувства, ответил: "Иди в Оптину, - и добавил многозначительные слова, - тытам нужен".
Так все более и более обстоятельства благоприятствовали его уходу вмонастырь. Но Александр Михайлович все еще не решался привести в исполнениесвое намерение. Он направился в Троице-Сергиеву Лавру, чтобы у гробницыпреподобного Сергия в горячей молитве испросить благословение на новую труднуюжизнь, избираемую им.
И когда он увидел перед собой места, которые некогда были покрыты дремучимлесом и которые были свидетелями уединенных молитвенных подвигов преподобногоСергия, его душу охватило неизъяснимое чувство умиления. Ведь ему были такпонятны эти подвиги, они были так желательны для его собственногоблагоговейного сердца! С трепетом и горячей молитвой припал он к мощам великогомолитвенника, испрашивая себе благословения и помощи. Глубокий внутренний мир испокойная решимость снизошли в душу его в этом священном месте.
С грустью покидал он святую обитель. Теперь его намерение определилосьокончательно, и все же самостоятельно он не может покинуть этот мир; необходимбыл какой-то внешний толчок, последний зов Божий. Поэтому по окончании летнихканикул он вернулся в Липецк и приступил к занятиям в училище.
"Легко совершается оставление мира людьми, созданными так, что мир неимеет для них цены, - говорит Е.Поселянин, - такими, как преподобный Сергий,как старец Серафим, с детства призванные, отмеченные перстом Божиим. Но какневыразимо трудно заклание себя в жертву Богу людьми, которые не меньше первыхлюбят Бога и желали бы знать в жизни - Его Одного..., но которые, вместе с тем,множеством связей любовно и крепко привязаны к миру и постигли лучшие стороныжизни, которым в жизни хорошо, как в родной стихии, им не чуждой...".
Вскоре после начала занятий Александр Михайлович был приглашен в гости кодним знакомым. Своими шутливыми словами он настолько рассмешил всехприсутствующих, что они смеялись до упаду. Все были в восторге от оживления,после чего в благодушном настроении разошлись по домам. Но для Гренкова насталамучительная ночь. Его так бурно разразившаяся веселость казалась ему тяжкимпреступлением. "Он понял тут, что в миру ему не совладеть с собой, и вполноте ощутил на себе слова о том, что нельзя работать двум господам, Богу имиру. Он вспомнил обет, данный им в минуту тяжелой болезни и совет старцаИлариона, вспомнил свои пламенные молитвы в ночной тиши, вспоминал предчувствиекакого-то громадного захватывающего счастья, которое он пережил на месте, гдеспасался некогда преподобный Сергий". А внутренний голос властно говорилему: "Будет! Пора положить всему конец! Нельзя служить и Богу и мамоне(Мф.6:24). Надо выбирать что-нибудь одно! Надо всецело прилепиться к ЕдиномуБогу! Надо бросить мир!" Подавив в себе все колебания и сомнения, онсделал окончательный выбор между миром и монастырем в пользу последнего. Ичерез несколько дней тайно, без разрешения начальства, не говоря никому нислова, покинул Липецк и направился в Оптину Пустынь, куда и прибыл 8-го октября1939 года.
НАЧАЛО МОНАСТЫРСКОЙ ЖИЗНИ. ПРОХОЖДЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ ПОСЛУШАНИЙ
Духовный руководитель оптиной братии старец схиархимандрит Лев с любовьюпринял Александра Михайловича и благословил предварительно пожить на гостинномдворе. Правда, первое впечатление о старце у него сложилось неблагоприятное."Пришел я к отцу Льву, - рассказывал впоследствии о.Амвросий, - вижу сидитон на кровати, сам тучный, и все шутит и смеется с окружающим его народом. Мнеэто на первый раз не понравилось". Скоро, однако, его отношение к о.Львуизменилось, когда представился случай убедиться в его громадном духовном опытеи святости жизни. В тот же день, или на следующий, когда он был у о.Льва,пришел к старцу скитский иеросхимонах Иоанн; его только постригли в схиму. Лицоу него было светлое, ангельское, и он очень понравился Александру Михайловичу.Придя в келью о.Льва, схимник поклонился ему в ноги и стал говорить: "Вот,батюшка, я сшил себе новый подрясник, - благословите носить его!". Старецотвечал: "Разве так делают? Прежде благословляются сшить, а потом носят.Теперь же, когда уже сшил, носи, - не рубить же его". Александр Михайловичс этой минуты полюбил старца, "открыл ему свою душу, объяснил ему всеобстоятельства своей жизни и просил совета, ожидая от него с трепетом решениясвоей участи". Старец со вниманием и участием выслушал молодого человека иблагословил остаться в монастыре. Живя на гостинном дворе, Александр Михайловичежедневно посещал старца, слушал его наставления, а в свободное время по егопоручению переводил рукопись "Грешных спасение" с новогреческогоязыка. Работа над этой рукописью принесла ему много пользы, она познакомила егос наукой о духовной жизни, ввела его в область невидимой брани со страстями.
В это время начинаются его "бумажные дела", связанные сосвобождением от должности учителя и определением в монастырь, которыепродолжались до апреля 1840 года.
В свое время внезапное исчезновение преподавателя духовного училищапроизвело много шума, и смотритель училища долго не решался возбудить этотвопрос перед начальством. Когда он узнал о местопребывании АлександраМихайловича, то послал о. Настоятелю Оптиной Пустыни формальное отношение, вкотором просил подтвердить, что Гренков находится в его обители. Поблагословению старцев Льва и Макария, Александр Михайлович написал ответсмотрителю училища и прошение Преосвященному Арсению, епископу Тамбовскому, вкоторых просил прощения за самовольность своего поступка и высказал своенамерение поступить в монашество.
В прошении Преосвященному Александр Михайлович, все еще сомневавшийся втвердости своего решения и поэтому желавший пожить в монастыре без точногоопределения положения, просил владыку, ссылаясь на болезнь, предоставить емуотпуск на шесть месяцев. Самовольность Александра Михайловича произвела навладыку неприятное впечатление, и вместо высылки ему шестимесячного билета онсделал такое распоряжение: "Отнестись в Калужскую духовную консисторию, иобъявив, что Тамбовское епархиальное начальство не находит со своей стороныпрепятствия к увольнению учителя низшего класса Липецкого духовного училищаАлександра Гренкова в Калужскую епархию для поступления в Оптину Пустынь по егожеланию, просить уведомления, согласно ли Калужское епархиальное начальство напринятие его в свою епархию".
В свою очередь Калужское епархиальное начальство послало запрос в Оптину