Едва ли кто не слыхал, что в старое время Троицкий Сергиев монастырь был необыкновенно богат. И действительно, он был столько же необыкновенно и исключительно богат, сколько необыкновенною и исключительною пользовался славой.
Богатство монастырей в старое время составляли: вотчины, населенные крестьянами, собственное хлебопашество с содержанием коровьих стад и конских табунов, рыбные ловли и соляные варницы. Сам Преподобный Сергий, как вероятно надлежит думать, еще не имел населенных крестьянами вотчин, а имел только вокруг монастыря свои пахотные поля или свое под монастырем хлебопашество. Но со времени его преемника преподобного Никона монастырь усердно начал приобретать вотчины посредством покупки и начал усердно быть обогащаем ими посредством вкладов. Мы не знаем, которым способом монастырь более приобретал вотчин, но в сущности тут один способ, ибо и так называемые «свои монастырские» деньги были вкладные деньги. Русские люди, имея, великую веру в молитвы за них Преподобного Сергия, были исполнены великого усердия к его монастырю, – и кто жертвовал вотчинами, кто деньгами, а монастырь, который желал приобретения вотчин, спешил и деньги обращать в те же вотчины посредством покупки последних. Не можем мы представить истории постепенного приобретения монастырем вотчин, но то несомненно, что в продолжение всего времени, пока монастыри сохраняли право вотчиновладения, их умножение шло непрерывно, без каких-либо остановок. Все излишние деньги шли на приобретение вотчин, и так как излишек денег отчасти вкладных, отчасти с вотчин уже приобретенных, был велик, то и случилось, что через получение вкладов и через покупку было приобретено монастырем громадное количество вотчин. К 1764 г., в котором отобраны были у монастырей вотчины, Троицкий монастырь вместе с приписанными к нему, или приписными, монастырями имел крестьян 106 500 душ. По отношению к другим монастырям эта была совершенная исключительность: самый богатый после Троицкого крестьянами монастырь – Александроневский имел их 25 тысяч; затем, из старых монастырей два имели более 20 тысяч и семь более 10 тысяч. Конечно, и малые указанные цифры 20–10 тысяч – цифры очень порядочные, но между 100 и 20 тысячами промежуток очень большой.
Окрестности Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Гефсиманский Черниговский скит
О собственном хлебопашестве монастыря мы не имеем достаточных сведений; но то несомненно, что оно было очень значительно и что после самого государя едва ли был другой хозяин, который равнялся бы в сем отношении с монастырем. В 1641 г., как это видно из описи, в одних только полях, находившихся под самым монастырем, было высеяно ржи 345 четвертей. Сел или ферм с запашками было у монастыря в разных местах более 10.
Но монастыри в отношении к способам приобретения богатства были не только вотчинниками, а, соединяя в себе все виды людей приобретавших богатство, вместе с промышленниками и купцами; и что касается Троицкого монастыря, то как в первом, так и в этом втором отношении он выдавался из ряда других монастырей. Начиная со времени Преподобного Сергия ему пожертвовано было и им приобретено было много соляных варниц и начиная со времени преподобного Никона ему надавано было много рыбных ловель. Излишки соли, получавшейся с варниц, и излишки рыбы, получавшейся на ловлях, подобно тому как и излишки хлеба, монастырь продавал, причем пользовался привилегией свободы от всяких пошлин. Вместе с этим ему предоставлено было право беспошлинной торговли и значительным количеством купленных соли и рыбы. Производя торговлю, подобно другим монастырям, Троицкий монастырь вел ее в таких обширных размерах, что посылал свои суда даже за море, т. е. из Архангельска в Норвегию.
Чтобы читатель имел некоторое представление о богатом хозяйстве Троицкого монастыря, сообщим ему, что найдено было в монастыре царской комиссией, которой поручено было произвести его опись в 1641 г. Денег в казне было 13 861 руб., что примерно составляет более 220 000 рублей, и кроме того весьма большая сумма была в раздаче по долгам (преимущественно своим крестьянам, но отчасти и всяким сторонним людям). Хлеба в монастырских житницах, находившихся в монастыре, было 19 044 четверти и, кроме того, весьма значительное количество в раздаче по долгам и в сельских монастырских житницах. Рыбных запасов в погребах и на сушилах было: астраханских рыб – 4040 калуг (слово, в настоящее время не употребительное в рыбной торговле и означающее какой-то особый вид осетра или белуги), 1675 осетров, 1500 полурыбников белужьих и осетрьих, 190 косяков белужьих, 86 теш белужьих; беломорских рыб: 1865 семг осенней ловли, 3326 семг весенней ловли, и потом еще: 1935 щук вялых, 1245 лещей вялых, причем нам остается неизвестным, какую часть годовых запасов представляло все сейчас перечисленное. На погребах и ледниках разного рода пива и разного рода меда было 51 бочка, причем опять остается неизвестным, какой частью годовых запасов это было. Меда-сырца для приготовления медов – питий – было 3358 пудов. На конюшенном дворе ездовых лошадей было 431 голова (иноходцев, жеребцов, санников, коней, меринов, жеребчиков). На коровьем дворе под монастырем было рогатого скота 53 головы и на коровьих дворах по селам более 500 голов. На воловом (рабочем) дворе под монастырем было рабочих лошадей 285 голов и по селам, где были запашни, или по фермам, 284 головы.
Вид Троице-Сергиевой Лавры
Известно, что государи наши, после того, как сосредоточены были в монастырях большие богатства, начали обращаться к позаимствованию у них денег для нужд государственных и своих личных, с тем, чтобы отдавать им долги, как выражается Коллинс (англичанин, живший некоторое время в России при Алексее Михайловиче) ad caiendas Graecas, т. е. никогда. Самый богатый монастырь, каков был Троицкий, конечно, должен был стать и самым крупным заимодавцем государей. По свидетельству Палицына, первый из государей взял денег у Троицкого монастыря Борис Федорович Годунов. «Борис Федорович Годунов, – пишет Палицын, – и той (как предшествующие государи) велию веру стяжа в дому пресвятые Троицы; и не вем, что бысть ему (однако, не знаю, от чего, что случилось с ним), той первие взя из казны чудотворца Сергия взаймы на ратных людей 15 400 рублев». После Годунова самозванец (подразумевается – первый, ибо его только признавал Троицкий монастырь) взял у монастыря 30 000 рублей. Василий Иванович Шуйский взял 20 255 рублей. При вступлении на царский престол Михаила Федоровича казна государственная была совершенно пуста, а между тем деньги были крайне необходимы для ратных людей. Но на этот раз Троицкий монастырь не мог оказать государству помощи, ибо от осадного сидения и от разорения вотчин войсками самозванца и поляками и у него самого вовсе не было денег (на этот раз Троицкий монастырь заменили именитые люди Строгановы). Ко второй половине правления Михаила Федоровича (1613–1645) Троицкий монастырь совершенно оправился, а поэтому весьма вероятно предполагать, что война с Польшей 1632–1634 гг. не обошлась без денежной помощи со стороны монастыря, хотя положительных сведений об этом мы и не имеем. Царь Алексей Михайлович, по свидетельству Коллинса, в случае нужды в деньгах на военные надобности брал их у монастырей, а под монастырями, конечно, должно разуметь первым Троицкий монастырь. Прямо о Троицком монастыре говорит известный Павел Алеппский, спутник Антиохийского патриарха Макария, что в польскую войну он пожертвовал государю кроме запасов натурой очень значительную сумму денег. Что касается до последующего времени, то в царствование Федора Алексеевича, в 1680 г., взята была 1000 рублей, а в продолжение царствования Петра Великого взято было до 350 000, или до 400 000 рублей. За остальное время до 1764 г., когда отобраны были у монастырей вотчины, не имеем сведений; но со всею вероятностью должно предполагать, что заимствования продолжались или что, по крайней мере, не обходилось без них.
Была в 1764 г. лишена своих огромных вотчин Лавра с своим кормителем Преподобным Сергием, но не оскудела и после, и в великую Отечественную войну 1812 г. она пожертвовала на военные нужды: 70 000 рублей ассигнациями, 2500 рублей серебром и более 5 пудов серебра в слитках и в посуде. А менее крупные пожертвования она делала и в другие войны новейшего времени.
Со времени Преподобного Сергия и до 1561 г. управление Троицкого монастыря состояло из игумена, келаря и казначея, а с 1561, когда игумен был возведен в сан архимандрита, начала состоять из архимандрита, келаря и казначея. В 1733 г. дан был архимандриту монастыря наместник, а в предшествующем 1738 г. предписано было императрицей Анной Иоанновной ввести в монастыре, по примеру Киево-Печерской Лавры, управление соборное, чрез придачу архимандриту с наместником, келарем и казначеем известного количества соборных монахов. В 1744 г. архимандрит Лавры Арсений Могилянский, был произведен в архиепископы Переяславские, был оставлен вместе с тем и архимандритом Лавры, каковым и оставался до отказа своего от кафедры архиепископской – до 1752 г. В 1764 г. была уничтожена должность келаря и заменена должностью эконома. В 1777 г. архимандрит Лавры Платон Левшин, посвященный в архиепископы Тверские, оставлен был подобно Арсению архимандритом Лавры. Переведенный в 1775 г. в архиепископы Московские, он сохранил звание архимандрита Лавры, и с тех пор и до настоящего времени архимандритами Лавры состоят митрополиты Московские.
Игумен или архимандрит монастыря был главным начальником последнего во всех отношениях, но собственным и нарочитым делом его было надзирать над духовною жизнью братии монастыря и руководить их в этой жизни (так это по уставам монашеским). Келарь заведовал вне монастыря: принадлежавшими монастырю вотчинами (был и судьею монастырских крестьян), запашками, заводами (конскими и скотскими) и промыслами; а в самом монастыре заведовал: во-первых, столом братии и всех тех, кто получал стол из монастыря (служебники, работники, состоявшие при монастыре стрельцы); во-вторых, – приемом и угощением приезжавших в монастырь знатных и вообще почетных богомольцев. В старое время у нас было принято, что