огда Рори направился в другую комнату, она последовала за ним, держа свечу перед собой. Рори зажег лампу, подождал, пока она разгорится, затем повернулся к Джейни и тихо спросил:
— Ну так что теперь тебе ясно?
— Все. Боже мой, просто в голове не укладывается, ты отправил Джона Джорджа в тюрьму вместо себя…
— Он сидит не за мое преступление, а за свое, — раздраженным тоном бросил Рори. — Его все равно бы поймали, рано или поздно. Он проделывал такие штуки в течение многих месяцев.
— Да, возможно. Но он каждый раз брал несколько шиллингов, а не пять фунтов.
— Бывало, что и фунт, и больше. Я его предупреждал.
— Ты его предупреждал! — Голос Джейни был полон презрения. — А сам сделал то же самое и прихватил большую сумму. Джон Джордж получил год тюрьмы именно за твои пять фунтов, а не за несколько шиллингов.
— Нет, это не так…
— Ох, заткнись! Не обманывай меня, как обманываешь себя. Именно таким обманом ты и пытался успокоить свою совесть? Но не успокоил, так ведь? Вспомни нашу первую ночь в этом доме. Ты чуть не размазал меня по стене только за то, что я упомянула его имя. Мне еще тогда надо было догадаться.
— Да-да, надо было. — Голос Рори теперь звучал спокойно и даже как-то равнодушно. — Если бы ты догадалась, то все уже было бы кончено, а я бы сидел в тюрьме.
— Ага, значит, не хочется в тюрьму. А как же Джон Джордж?
— Опять ты со своим Джоном Джорджем! — возмутился Рори. — Я же сказал тебе, он все равно бы угодил за решетку.
— Ты можешь твердить это до самой смерти, но совесть все равно тебя гложет, потому что ты как-то пообещал помочь ему, когда он выйдет. Ох, — Джейни с насмешливым видом покачала головой, — какой ты добренький, а?
— Джейни, — Рори приблизился к жене, — постарайся понять. Ты ведь знаешь как… как я чувствую себя взаперти. И потом, я был плох в тот момент… очень плох. Да я едва не умер. И даже когда пришел в себя, еще несколько недель плохо соображал. — Он протянул к Джейни руки, но она отпрянула назад.
— Не прикасайся ко мне, Рори Коннор. Не смей до меня дотрагиваться, пока не пойдешь в полицию и не признаешься во всем.
— Что? — не просто удивился, а изумился Рори. — Ты хочешь, чтобы я добровольно сел в тюрьму?
— Да, хочу, тогда я смогу жить с тобой, когда ты выйдешь. И беспокоят меня не украденные пять фунтов. Если бы в результате этой кражи никто не пострадал, я бы сказала: молодец, что не попался. Но сейчас я не могу этого сказать, потому что Джон Джордж томится в тюрьме. А знаешь что? Ведь он мог бы выдать тебя, мог бы сказать, что второй ключ от конторы был только у тебя. Мог бы рассказать, что ты игрок, который готов продать собственную мать… Ох, — Джейни покачала головой, — бедная Лиззи…
Удар в лицо отбросил ее назад. В этот самый момент по лестнице торопливо спустился Джимми. Он молча подошел к Джейни, которая стояла, прижавшись спиной к комоду и закрывая губы ладонью, и обнял ее за талию.
— Ты пожалеешь об этом, Рори, — промолвил Джимми, глядя на брата. — Настанет день, когда ты горько пожалеешь.
— Не вмешивайся не в свое дело. И убирайся отсюда, — рявкнул Рори.
— Я не уйду. Я слышал достаточно, и сейчас переживаю не меньше Джейни. Не могу поверить, что ты способен на такое, просто не могу. А ведь Джон Джордж пожертвовал своей жизнью ради тебя.
Рори отвернулся, подошел к камину, ухватился за край каминной полки и уставился на тлеющие угли. Реакция брата расстроила его больше, чем реакция жены, поскольку Рори знал, что всегда был героем в глазах брата. Для этого он не сделал ничего особо выдающегося, но на протяжении многих лет охотно принимал восхищение брата, чувствуя, как это приятно. А теперь вот и Джимми отвернулся от него.
Боже милосердный! Почему все так враз навалилось на него? Вчера хозяйке не понравилось то, что он женат, а сегодня вот Джейни… и не только она, но и Джимми. Рори понимал, что если завтра он примет решение пойти в полицию, то Джейни и Джимми будут поддерживать его и проводят до самого участка. Но он не мог этого сделать, не мог пойти в полицию и признаться. Если даже не брать во внимание его страх перед замкнутыми пространствами, он многого мог лишиться в результате такого поступка: работы, доброго имени, репутации, которая помогла бы ему найти другую работу. После тюрьмы уже никто бы не допустил его к работе с деньгами. А подумал Джимми о том, что лишится своей верфи? Резко обернувшись, Рори вскричал:
— Ладно, если я пойду в полицию, что будет тогда? Ты, Джимми, лишишься своей верфи, твоя мечта растает как дым. Об этом ты подумал?
— Нет, не подумал, но раз уж ты заговорил об этом, то для меня это не будет крахом, я всегда смогу найти другую работу. И всегда смогу вернуться домой. Так что пусть тебя это не останавливает, Рори. Не пытайся использовать меня таким образом.
— А что будет с ней? — Рори говорил о Джейни таким тоном, словно ее и не было в комнате.
— А ей не будет хуже, чем было раньше. И у нее тоже есть дом, — ответил Джимми.
— Ох, да пошли вы все к черту! — Рори взмахнул руками, словно выметал их из комнаты. — Что вы понимаете в этой жизни? Да ничего. «Признайся — и мы будем уважать тебя». Вы ни черта не видите дальше своего носа. Да в нашем городе жульничают на каждом шагу, и занимаются этим даже весьма уважаемые люди. А вы хотите, чтобы я погубил свою жизнь из-за пяти фунтов.
— Дело не в пяти…
— Успокойся, Джимми, успокойся, — вмешалась в разговор Джейни. — Ты ничего ему не объяснишь, потому что он думает только об этих пяти фунтах и пытается обмануть тебя точно так же, как сам обманывает себя. Ладно, я знаю, что буду делать. — Она медленно удалилась в спальню, а братья проводили ее взглядом. Когда дверь за Джейни закрылась, Джимми молча подошел к лестнице и поднялся наверх.
Некоторое время Рори оглядывал пустую комнату, затем снова повернулся к каминной полке, уронил на нее голову и с силой ударил кулаком в стену над полкой.
Глава 6
— Послушай, девочка, такой шанс бывает раз в жизни. Говоришь, круиз на яхте? Боже мой, вокруг Франции. Наверное, у брата хозяина полно денег, раз у него есть собственная яхта.
— Думаю, это деньги француженки, на которой он женился.
— И ты говоришь, что они живут в замке?
— Да, так утверждает моя хозяйка.
— Что ж, я буду скучать без тебя, девочка. — Лиззи, стоявшая на коленях возле печки, закончила собирать угли, провалившиеся сквозь колосниковую решетку, и поднялась на ноги. — Я понимаю, это всего три недели, но меня удивляет, что Рори отпускает тебя. Неужели он даже не скандалил?
Джейни отвернулась и посмотрела на Рут, которая вышла из кладовки, неся тарелку с нарезанным хлебом.
— Ну… был небольшой скандал. Но новая должность отнимает у него много времени… он очень часто задерживается допоздна.
— Понятно. — Лиззи снова наклонилась к печи. — Новая должность. Можно сказать, ему повезло, что старый Кин помер.
— Джейни, значит, утром ты уезжаешь? — спросила Рут.
— Да, нам надо к восьми быть в Ньюкасле. Мы поедем в экипаже.
— А потом до Лондона на поезде. — Рут покачала головой. — Здорово, ты увидишь так много всего нового, такое бывает раз в жизни… Поешь с нами?
— Нет, спасибо, у меня еще полно дел. И еще раз спасибо вам обеим за все. — Джейни обняла Лиззи, и Лиззи крепко прижала ее к себе.
— Не плачь, девочка, не надо, езжай и отдыхай… не надо, девочка, не надо.
Затем Джейни обнялась с Рут, взяла со стула свою сумку и вышла из коттеджа. Рут заперла за ней дверь, вернулась на кухню и посмотрела на Лиззи.
— Ну, что ты об этом думаешь?
— А что я могу думать? Что-то случилось, и продолжается это уже несколько недель. Рори к нам не приходит, а Джимми последнее время не ведет никаких разговоров про лодки, заказы на перевозки и все такое прочее.
— Но что бы ни произошло между супругами, Джимми это не должно касаться.
— Да, ты права. Наверное, это не просто семейная ссора. Боюсь, случилось что-то серьезное.
— Надо будет через пару дней наведаться к ним, приберемся там, испечем пирог. Что скажешь, Лиззи?
— Хорошая идея. Заодно попытаемся что-нибудь выведать.
— Да, попытаемся.
— Господи, Рут, как все изменилось.
Рут подошла к Лиззи и погладила ее по плечу.
— Не волнуйся за него, у него все будет в порядке. Он справится с любыми неприятностями, ведь он твой сын, а значит, разумный парень.
— Ты добрая женщина, Рут, самая лучшая.
И обе женщины с печальным видом вернулись к своим занятиям на кухне.
Джейни отсутствовала уже десять дней, и Рори казалось, что мир пуст. Если бы сейчас, в эту минуту, она появилась бы перед ним, он сказал бы: «Ладно, я пойду в полицию, пойду, если буду уверен, что ты дождешься меня и будешь здесь, когда я выйду из тюрьмы». Сознание Рори напоминало поле битвы, он сражался с любовью и ненавистью, с обидой и горечью.
Обида его была главным образом направлена на хозяйку. За последние три недели Рори видел ее всего дважды. Собранные деньги он продолжал приносить по вечерам в дом, однако получил указание оставлять их в кабинете, а за бухгалтерскими книгами заходить утром.
Во время этих двух встреч они не обсуждали никаких планов на будущее. Хозяйка вела себя с ним холодно и официально, говорила с ним тем же тоном, что и несколько лет назад во время своих визитов в контору. Это был приказной тон, не допускающий вопросов.
Но хотя в какую-то минуту Рори говорил себе, что, если бы Джейни была сейчас рядом, он бы сделал все, что она просит, уже в следующую минуту он спрашивал себя, что же будет, когда она действительно вернется. После той скандальной ночи он спал на чердаке, а Джимми перешел спать на кухню. Что ж, так и будет продолжаться, пока он не сдастся? Он мог бы отстаивать свои права с помощью кулаков, как это делали многие мужчины, однако достаточно было и того, что он один раз уже ударил Джейни. Даже этот один раз возвел барьер между ними. Джейни была не из тех девушек, которые готовы сносить побои, она эмоциональная натура, и Рори испытывал глубокий стыд за то, что ударил ее. Ведь он повел себя ничуть не лучше, чем его отец, которого Рори презирал в душе.