тем приходят другие. Ох уж эти ирландцы, с утра понедельника до вечера субботы они не пьют ни капли, но зато в воскресенье… после мессы сразу в бар. Фу, какой позор!
Рори протянул миссис Фосетт домовую книгу, посмотрел ей прямо в глаза, повернулся и ушел. Он не стал стучать в те двери, на которые указала миссис Фосетт, ее словам можно было доверять. Странно, но она была единственной на всей улице, кто аккуратно платил квартплату. И все же, несмотря на отсутствие у нее задолженностей, Рори больше нравился любой из «ленивых ирландских мерзавцев», чем эта миссис Фосетт.
На Солтбэнк-роу в нос сразу же ударило зловоние, исходившее от мусорных куч. Перед стоявшими здесь двухкомнатными коттеджами никогда не высыхали грязные лужи. А уж летом зловоние и вовсе было невыносимым. Рори все время удивляло, почему городская администрация не обращает на это никакого внимания. Наверное, она считала, что подобные условия вполне хороши для ирландских иммигрантов. А те, похоже, и не возражали, поскольку, как все знали, в Ирландии они привыкли спать вместе со свиньями и курами в своих крохотных хибарах.
Однако Рори слышал, что среди людей, работавших у Палмера, были и ирландцы, которые покупали собственные дома. Об этом рассказывал сам старик Кин, который недолюбливал ирландцев.
Отец Рори тоже много лет работал у Палмера, однако Рори не наблюдал никаких признаков того, что он в состоянии купить собственный дом. Возможно, потому, что отец просто не хотел этого. Заработанные деньги он тратил, хорошо питался и много пил почти каждый день, словно хотел «размочить» тело, высохшее от многолетнего пребывания у сталеплавильной печи.
Пьянство отца Рори не осуждал, а вот его любовную интрижку с Лиззи — очень. Наверное, в качестве компенсации за эту интрижку отец и отправил его в начальную школу, за что Рори не испытывал благодарности к нему, поскольку только и овладел в этой школе, что азами письма, чтения и счета.
Но тем не менее умение читать и писать позволило Рори получить место сборщика квартплаты с заработком пятнадцать шиллингов в неделю. Все знакомые говорили, что ему чертовски повезло с этой работой. Пятнадцать шиллингов, и при этом не надо ни гнуть спину, ни пачкать руки. И больше всех подчеркивал эту мысль его работодатель.
Мистер Кин владел почти половиной всех коттеджей на Солтбэнк-роу, и квартплата с каждого коттеджа составляла два шиллинга в неделю. Но когда Рори добрался до конца улицы, в кармашке его кожаной сумки лежало всего двадцать пять шиллингов и шесть пенсов.
К двенадцати часам Рори вышел на главную улицу и влился в поток рабочих, выходивших из доков Палмера. Рабочие двигались, словно черные потоки лавы, их серые лица были покрыты потом. К тому моменту, когда они дошли до церкви, толпа уже постепенно рассосалась.
Рори прикинул, что в контору он вернется к часу. Часов он никогда не носил, поскольку стоило только зазеваться — их тут же могли стащить. Ему приходилось видеть, как орудуют шайки карманников. Остановившись на мосту, Рори посмотрел на узкие, покрытые грязью берега реки и подумал, что сегодня можно не торопиться возвращаться в контору, так как старый Кин уехал в Хексем навестить отца. Когда такое случалось, дневные сборы складывались в сейф, где хранились до понедельника. Субботние сборы обычно бывали небольшими, во всяком случае у него. А вот Джон Джордж собирал больше, поскольку обслуживал район Тайн-док и лучший участок Стэнхоуп-роуд.
Рори слегка тревожило поведение Джона Джорджа. Что-то этот парень задумал, и наверняка это было связано с той девушкой, дочерью того религиозного фанатика. Только вчера Рори предупредил Джона Джорджа, предложил ему хорошенько подумать, поскольку, будучи послушной дочерью, девушка и сама могла свихнуться на религиозной почве, как и все в Шилдсе.
А в Шилдсе люди действительно помешались на религии, там повсюду понастроили церквей, а церкви развернули настоящую кампанию против спиртных напитков и азартных игр. Но те, кто устроил всю эту шумиху, кто они? Да половина из них просто чертовы лицемеры. Рори знал кое-что про этих людей, поэтому и предупредил Джона Джорджа.
Войдя в Тайн-док, Рори позабыл и про Джона Джорджа, и про его проблемы, потому что сейчас мысли Рори были заняты перспективами на вечер. Недавно он услышал про одного скандинава, который жил в Корсторфине. Его все называли Блондин. Летом он совершал путешествия в Норвегию и Швецию, а зимой жил на побережье и содержал игорный дом, но не обычный, а весьма солидный, для капитанов и прочей солидной публики. Как говорил Малыш Джо, Блондин редко приглашал к себе иностранцев… Забавно, швед называет англичанина в его собственном городе иностранцем. Но как бы там ни было, Малыш Джо обещал посодействовать.
Рори ощутил возбуждение от мысли поиграть не в дешевом притоне, а в солидном игорном доме, где за игру банк доходит до двадцати фунтов. Если попасть в такое заведение, то вскоре он сможет купить дом… для себя и Джейни. Он хотел жениться на Джейни, буквально изнывал от желания. Да, именно изнывал, это верное слово. По ночам Рори ворочался с боку на бок, а потом, чтобы снять напряжение, опускал ноги с кровати и становился ступнями на холодный пол.
Завтра он увидит Джейни, и эта мысль улучшила его настроение. Да, он увидит ее, прижмет к груди, она ведь такая худенькая и красивая. И завтра он не будет весь вечер играть в карты, нет, при любой погоде они с Джейни пойдут гулять, и все будет так, как он задумал.
— Рори! Рори!
Рори резко обернулся и увидел Джона Джорджа, который пробирался к нему сквозь толпу рабочих. Когда Джон Джордж добрался до него, Рори удивленно посмотрел на него:
— Что-то ты сегодня припозднился, правда? Обычно ты уже закругляешься к двенадцати.
— Да, но на Болдон-лейн произошел несчастный случай, и я помогал растаскивать телеги. Погиб молодой парень.
— Соваться в толпу, когда у тебя в сумке деньги, да ты, должно быть, рехнулся… А это где ты откопал? — Рори осмотрел Джона Джорджа с головы до ног. — Ограбил кого-нибудь?
Пригладив лацканы толстого коричневого пальто, которое хотя и было слегка мало, но все же подходило к его тощей фигуре, Джон Джордж ответил:
— Я купил его в прошлую субботу в Ньюкасле, на рынке.
— И сколько ты отдал за него?
— Полкроны.
— Что ж, тебя не обобрали, материал хороший. Тебе надо было еще купить сапоги. — Рори бросил взгляд на сапоги Джона Джорджа с растрескавшимися носками. — Хорошо еще, что хозяин не заметил твои сапоги, ты же знаешь, как он относится к внешнему виду своих служащих.
— Куплю и сапоги, когда снова поеду в Ньюкасл.
— А ты опять собираешься в Ньюкасл?
— Да. — Джон Джордж улыбнулся. — Мы поедем вместе с ней на трехчасовом поезде, я ее провожу. Вот посмотри. — Он сунул руку в карман пальто и вытащил оттуда небольшую коробочку в тонкой оберточной бумаге. — Я купил ей это на Рождество. Что скажешь?
Рори открыл крышку коробочки и увидел медальон в форме сердечка на цепочке. Некоторое время он внимательно разглядывал подарок, затем тихо спросил:
— Сколько ты отдал за него?
— Ну… не столько, сколько он стоит. Медальон не новый, но очень хороший.
— Так сколько?
— Семь шиллингов и шесть пенсов.
— Семь шиллингов и шесть пенсов! Ты с ума сошел? Да как ты мог себе такое позволить? Ты же говорил мне, что твоя тетушка Мэг считает каждый пенс, чтобы содержать дом, а тебе удается экономить всего три шиллинга.
— Да… это так. Но… но я придумал систему…
— Ты придумал систему! — Рори поморщился. — Какую систему? Расскажи!
— Не сейчас, не сейчас. Я тебе расскажу… но потом, позже. Я хотел поговорить с тобой о другом… Понимаешь, я думаю о том, чтобы переехать отсюда, стараюсь найти работу получше. С такой заработной платой, как сейчас, мне ни за что не видать Мэгги…
— А где ты найдешь работу лучше?
— В Ньюкасле много разных мест.
— Ох, да знаю я эти места в Ньюкасле, но тамошние парни получают еще меньше нашего. У нас ведь нет профсоюза, защищающего наши права. Меня тоже не удовлетворяет моя зарплата, но я знаю, что, работая сборщиком квартплаты, больше и не заработаешь. Слушай, может, у тебя правда что-то с головой?
— Да нет, нет. — Джон Джордж покачал головой. Рори, оглядев его, тоже покачал головой. Далее они шли молча, изредка перебрасываясь короткими фразами. Когда дошли до рынка, им пришлось пробираться между прилавков, а затем они свернули на узкую боковую улицу, известную как Тангард-стрит. Здесь они подошли к большому окну, напоминавшему витрину пустого магазина, правда, на нижней части стекла имелась надпись черными буквами: «Септимус Кин, агент по недвижимости, оценщик и сборщик квартплаты». Рядом с окном была массивная дверь с медной ручкой, которая никогда не выглядела отполированной, а над ручкой находилась замочная скважина.
Джон Джордж уже собрался вставить свой ключ в скважину, но в этот момент дверь распахнулась изнутри и приятели оказались лицом к лицу с мистером Кином.
— Ох… ох, мистер Кин! А мы думали, что вас нет.
Маленький тучный мужчина посмотрел на Рори и рявкнул:
— Это и видно. Вы знаете, который сейчас час? — Он вытащил часы и щелкнул крышкой. — Десять минут второго. Когда кошки нет, мышкам вольготно.
— Но мы заканчиваем работу в час, — произнес Рори хриплым голосом. Вены на его шее вздулись, лицо раскраснелось от внезапной вспышки ярости.
— Поосторожнее, Коннор, поосторожнее. Не забывай, с кем разговариваешь. Ты знаешь, что бывает с нахалами, а незаменимых людей не бывает. Я знаю, что вы заканчиваете в час, и вам чертовски повезло, что вы работаете всего до часа, но в час — это значит в час… Эй, что с тобой? — Мистер Кин перевел взгляд на Джона Джорджа. — Ты заболел, что ли?
Джон Джордж с трудом сглотнул слюну, покачал головой, оставаясь на месте и не переступая порог, что еще больше разозлило мистера Кина.
— Ну входите же, входите! Что это, парни, на вас нашло? И давайте мне ваши книги, я хочу их посмотреть.