ы распахнули свои бутоны. И вдруг Амелия заметила какого-то человека, стоявшего у окна!
От ужаса она на мгновение застыла на месте, а потом кинулась к столу Саймона и дернула ящик, в котором лежал пистолет. Схватив оружие, Амелия обернулась. Подняв пистолет, она увидела, что человек прижимается лицом к стеклу.
От потрясения у нее перехватило дыхание.
— Амелия! — одними губами проговорил он.
Это был Джек, ее давно потерянный брат!
Джек, за голову которого была назначена щедрая награда.
Амелия махнула рукой в сторону западного крыла дома и выбежала из кабинета. Она распахнула двери первой попавшейся гостиной — роскошной золотисто-красной комнаты — и тут же закрыла их за собой. Только тут Амелия осознала, что все еще сжимает в руке пистолет Саймона. Пробежав через гостиную, она открыла двери террасы. Джек торопливо вошел в комнату, широко улыбаясь сестре.
Не успела она открыть рот, чтобы как следует отчитать непутевого братца, как тот кинулся к ней. Ловко выдернув пистолет из ее руки, Джек рывком притянул Амелию в свои крепкие объятия и стал кружить по комнате — до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание.
— Пистолет заряжен, — переводя дух, предупредила Амелия, опасаясь, как бы он не выстрелил.
Джек пренебрежительно рассмеялся и отпустил ее, положив пистолет на маленький стол.
— С каких это пор ты носишь с собой оружие?
Амелия уставилась на брата. Его лицо казалось бронзовым от ветра и моря, батистовая рубашка под скромным коричневым сюртуком была распахнута на груди, золотистые волосы растрепались, а под бриджами вместо чулок и туфель красовались ботфорты. На поясе Джека висел ремень с мешочком для пороха и кобурой, в которой Амелия ясно рассмотрела большой пистолет-карабин.
— А с каких пор ты носишь с собой оружие? — воскликнула она.
— Ты что, не рада меня видеть? — ухмыльнулся Джек. И прежде чем Амелия успела ответить, удивленно вскинул рыжевато-коричневую бровь. — Хм, а ты не похожа на экономку, хотя, если подумать, и на мою благоразумную старшую сестру тоже.
Амелия почувствовала, как щеки вспыхнули румянцем. Сегодня она действительно надела восхитительное бледнорозовое шелковое платье в мелкий цветочек, едва ли подходящее для экономки. Кроме того, она заколола вверх половину волос, а остальные локоны аккуратно расчесала и оставила ниспадать на плечи. Вдобавок к этому Амелия буквально сияет от счастья. В этом, разумеется, был повинен Саймон.
Джек слыл бессовестным ловеласом, и Амелия боялась, что он догадается о произошедшем прошлой ночью.
— Я счастлива видеть тебя, и ты это знаешь, — ответила она. — Лукас рассказал мне о награде за твою голову, Джек.
Брата это, казалось, совершенно не волновало.
— Только не вздумай читать мне сейчас нотации! С чего это ты так разоделась в пять утра?
— Джулианна прислала мне одежду. Если честно, я работаю не покладая рук, заботясь о бедных детях Гренвилла. И мне надоело смотреть на себя в зеркало и видеть, что я похожа на жену торговца рыбой!
— Как поживают дети Гренвилла, Амелия? И кстати, как поживает сам Гренвилл?
Амелия насторожилась:
— Мы с Лукасом уже обсудили эту тему. Он согласился с тем, чтобы я заняла место экономки Гренвилла. Его дети потеряли мать, Джек. А еще есть крошка, Люсиль, которая даже не приходится ему дочерью. В данный момент у девочки никого нет.
— У нее есть ты.
— Да, это так.
Джек вздохнул:
— Я прибыл в город вчера вечером. Лукас рассказал мне все — включая то, что ты чересчур увлеклась работой в доме Гренвилла. Амелия, я не забыл, как он разбил тебе сердце, хотя это и было много лет назад. Я не забыл, как ты плакала в своей спальне. Не забыл, как хотел выследить его и прикончить! Я был потрясен, когда Лукас сообщил мне, что ты стала его экономкой. А теперь я просто не могу удержаться от того, чтобы не заметить: ты никогда не выглядела красивее.
Щеки Амелии запылали еще ярче.
— Это всего лишь платье!
Брат пронзил ее взглядом.
Амелия скрестила руки на груди, собираясь защищаться.
— Ты уже видел Жаклин? — спросила она, вспоминая о дочери Джулианны.
— Даже не пытайся сменить тему, Амелия. Кстати, а где Гренвилл? Я был бы не прочь переброситься с ним парой слов.
Амелия встревожилась. Джек славился своей вспыльчивостью. И он не шутил, когда только что заявил, что десять лет назад хотел прикончить Саймона. Амелия нисколько не сомневалась: в том, что касалось этой темы, Джек не стал бы вести себя столь же невозмутимо и здраво, как Лукас.
— Он, видимо, спит. Не думаю, что с моей стороны было бы разумно будить его.
Глаза брата удивленно распахнулись.
— Боже праведный, и ты еще рассматриваешь подобную возможность? Разумеется, ты не можешь заявиться к нему без приглашения — или все-таки можешь? Да что здесь вообще такое происходит?
Джек стал догадываться об их отношениях, подумала Амелия, начиная паниковать.
— Ты ошибаешься. Я даже не думала подниматься наверх и будить его. Естественно, это было бы совершенно неприлично.
— Твое платье — вот что совершенно неприлично. Точно так же, как твоя должность экономки Гренвилла.
— Я уже говорила это Лукасу, скажу теперь и тебе. Я не могу бросить его детей в такой момент. Они слишком привыкли к тому, что я управляю их домом. Я слежу за их питанием, проверяю, как движется их учеба, и рассказываю им сказки на ночь!
— В самом деле? — насмешливо фыркнул Джек. — Я собираюсь остаться здесь до тех пор, пока Гренвилл не спустится вниз. Я хочу с ним поговорить.
— Джек, ты не можешь допустить, чтобы он увидел тебя. — Амелия пришла в ужас. Она была уверена, что Джек собирался устроить Саймону допрос и решить, остаются ли их отношения в рамках приличий.
— Гренвилл меня явно не испугает, Амелия, — с безграничным высокомерием бросил брат. — Я умудряюсь удирать от двух военных флотов с тех пор, как объявили режим блокады. Думаю, я смогу ускользнуть от Гренвилла и его дружков, если ему когда-нибудь вздумается выдать меня властям!
— Ты — везунчик, Джек, но, боюсь, сам этого не понимаешь.
Он пристально посмотрел на нее:
— Не бойся за меня.
Амелия подошла к брату и коснулась его руки.
— Конечно же я боюсь за тебя. — Она понизила голос. — Сколько раз ты отправлялся к французским берегам, выгружая товары, на которые наложен запрет, когда британский флот уже маячил на горизонте? Сколько раз, Джек?
Брат смотрел на Амелию так, будто она говорила что-то забавное.
— Я не хочу, чтобы ты волновалась обо мне. У меня странное чувство, будто сейчас у тебя хватает забот и без меня.
— Боже милостивый, так я права! Ты бросаешь якорь, чтобы выгрузить товары, когда британские сторожевые корабли находятся в пределах досягаемости!
— Разве я развлекался бы так, если бы они не гнались за мной?
Амелия испытывала неодолимое желание влепить легкомысленному братцу звонкую пощечину.
— Это — не пустяковая игра, черт возьми! Если тебя когда-нибудь арестуют, то обязательно обвинят в государственной измене, Джек. Я до смерти боюсь, что ты попадешься в руки нашего флота, точно так же, как до смерти боюсь того, что Лукаса схватят на французской земле французские власти!
Джек внезапно притянул Амелию в крепкие братские объятия.
— Я тоже тебя люблю, — сказал он и, отпустив ее, добавил: — Откровенно говоря, я тоже беспокоюсь о Лукасе. Ему следует прекратить помогать эмигрантам, Амелия. Во Франции правит террор. Там теперь не осталось ни малейшего представления о жалости или справедливости. Каждого, кто хоть как-то связан с подозреваемым в государственной измене, отправляют на гильотину, и это означает, что во Франции каждый божий день бессмысленно гибнут женщины и дети. Если Лукаса схватят на французской земле, не будет даже судебного разбирательства. Его бросят на растерзание толпе или отправят на гильотину.
Амелии стало дурно, к горлу подкатила тошнота.
— Не уверена, что он все еще работает с эмигрантами во Франции.
— Работает, — откровенно бросил Джек. — До меня даже дошли слухи, что твоя подруга Надин Д’Аршан активно помогает сообществу французских эмигрантов, работая во Франции. Надеюсь, что это не так. Если она хочет помочь своим соотечественникам, то может делать это и здесь, как только они благополучно высадятся на наши берега. Лукасу следует делать то же самое.
Амелия была удивлена:
— Надин действительно очень увлечена политикой, но она никогда не намекала на то, что вообще что-то делает ради помощи беженцам из Франции. Ты, должно быть, ошибаешься.
— Надеюсь, что это так, — отозвался Джек.
Амелия какое-то мгновение молча смотрела на него. Потом решилась:
— Наверное, ты можешь помочь мне, Джек. Я беспокоюсь о Гренвилле.
Он тут же вскинулся:
— Ага, так я прав! Здесь все не так просто, как кажется на первый взгляд. Ты — едва ли его экономка, раз так беспокоишься о нем!
— Мы — друзья! — закричала Амелия. — Он — в опасности, и его детям тоже может грозить опасность — он сам признал это. Но он больше ни в чем не хочет признаваться. Я думаю, что он может быть шпионом!
Схватив Амелию за руку, Джек притянул ее ближе.
— Лукас сказал мне, что ты в чем-то его подозреваешь. — Он пронзил ее взглядом. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он признал грозящую ему опасность?
— Он упомянул о том, что должен позаботиться о безопасности детей. Но когда я прямо спросила его, не шпион ли он или что-то в этом роде, он уклонился от ответа, а потом сменил тему.
Странный свет замерцал в глазах Джека.
— Тебе стоит держаться от этого подальше, Амелия. Я не хочу, чтобы ты была хоть как-то втянута в эту войну, даже не напрямую.
— Я и так уже втянута — из-за тебя, из-за Лукаса, а теперь еще и из-за Саймона! — в отчаянии бросила она.
— Ах, так теперь он еще и Саймон! Я так и знал — ты вся сияешь, потому что снова влюбилась в него, — упрекнул он.
Амелия отстранилась от брата.