Саймон почувствовал, как кровь отлила от лица.
— Амелия, ты должна забыть все, что слышала!
— Как я могу это забыть? Ты собираешься встретиться с каким-то французским шпионом здесь, в городе, и если он догадается, что ты — не тот, за кого себя выдаешь, он может убить тебя!
Саймон привлек Амелию ближе.
— У моего связного нет ни малейшего повода для подозрений. Так что ты сейчас напрасно волнуешься. Я играю в подобные шпионские игры больше двух лет, Амелия, и успел накопить немалый опыт по части обмана.
— Я так боюсь, — прошептала она. — И я хочу помочь — всем, чем только могу.
— Ты уже помогаешь. По крайней мере, я знаю, что дети — в хороших руках. Ты даже не представляешь, как много значит для меня твоя преданность.
Амелия улыбнулась, и в этот самый момент из глубины коридора донесся плач Люсиль.
Она выскользнула из кровати, расправила юбки и подошла к висевшему над комодом зеркалу.
Саймон задрожал, чувствуя, как душа наполняется ответной любовью и невероятной благодарностью. Он с нежностью наблюдал, как Амелия поправляет растрепавшиеся волосы. Она была самой отважной и решительной женщиной, которую он когда-либо знал, и он не уставал признаваться себе, как сильно ее любит. Саймон не знал, сможет ли пережить, если с ней что-нибудь случится. В любом случае он должен был позаботиться о безопасности Амелии и детей.
Люсиль продолжала плакать. Улыбнувшись Саймону, Амелия поспешила прочь из комнаты.
Саймон медленно встал, поднял с пола свой помявшийся сюртук. Рано или поздно встретиться с Марселем наверняка придется, подумал он. Ну а пока нужно было отправить переданную Уорлоком информацию через курьера. Волна страха захлестнула Гренвилла. Оставалось только молиться, чтобы Кобург собрал для вторжения союзников во Фландрию всего сорок тысяч солдат. И все-таки эта цифра казалась пугающе низкой.
Уорлок был умен, и он нуждался в Саймоне. Саймон встряхнул свой сюртук и надел его, отметив, что Люсиль перестала плакать. Подойдя к зеркалу, он заново заплел волосы в косу. Лицо его по-прежнему было бледным, за исключением двух ярких пятен румянца на щеках и невероятно яркого блеска в глазах. Сердце Саймона отчаянно колотилось. Он понадежнее заправил рубашку в бриджи. Суровая реальность возвратилась, с удвоенной силой начав терзать его.
Уорлок был прав, когда сказал, что Амелия теперь слишком много знает. Поэтому для нее не существовало ни единой возможности оставаться в этом доме под одной крышей с Саймоном, тем более сейчас, когда они стали любовниками.
Саймону необходимо было отправить Амелию подальше из города — он должен был отказаться от нее, чтобы обеспечить ее благополучие и безопасность.
Сердце мучительно заныло. Саймон поправил кровать и, подойдя к двери, выглянул наружу. Коридор был пуст, Гренвилл поспешил выйти из спальни Амелии и бросился вниз по коридору. Но, проходя мимо детской, вдруг замедлил шаг. Саймон заглянул в комнату и увидел Амелию, которая стояла в центре детской и укачивала Люсиль на руках.
Сердце Саймона неистово заколотилось, и он остановился на пороге. Никогда еще ему не доводилось видеть столь прекрасной картины. Саймон вдруг остро осознал, что Амелия нуждается в собственном ребенке, — и понял, что хочет стать отцом этого ребенка.
Увидев его, Амелия тепло улыбнулась.
Саймон знал, что не должен входить в детскую. Люсиль не была его дочерью, а Амелия не приходилась ему женой. Но ноги отказывались повиноваться разуму, и он переступил порог комнаты.
— Можно войти?
— Конечно, — ответила Амелия.
Саймон подошел к ней и посмотрел в глаза. Потом помедлил — и устремил взгляд на Люсиль. Та заулыбалась. Он приобнял Амелию и вдруг поймал себя на том, что улыбается малышке в ответ.
На следующий день, сразу после ланча, Саймон вышел из дому. И сразу же после его ухода Амелия сняла передник и пулей вылетела из кухни. На ходу схватив легкую шаль, она бросилась прочь из дому, не сказав никому, куда идет и когда вернется. Уорлок пришел бы в ярость, если бы узнал, что Амелия собирается попросить помощи у своего брата. Встречаться с Лукасом в доме Уорлока на Кавендиш-сквер, где остановился брат, было чрезвычайно опасно. Но в данный момент Себастьяна дома не было, а Амелии требовалось незамедлительно поговорить с Лукасом. Она не думала, что Уорлок решит установить за ней слежку. И все-таки прошла пешком весь путь через Мейфэр к дому дяди на Кавендиш-сквер, вместо того чтобы воспользоваться кабриолетом Саймона.
Запыхавшись после долгой и быстрой ходьбы, она наконец очутилась около входа в дом, схватилась за дверной молоток. Стоял чудесный весенний денек, теплый и солнечный. Но сердце Амелии наполнялось не радостью и любовью, а страхом и тревогой. Саймону грозила беда.
«Неизвестно еще, в городе ли Лукас», — отчаянно подумала Амелия, постучав дверным молотком.
На стук наконец-то выглянула горничная и сообщила, что мистер Грейстоун в данную минуту принимает гостя.
— Он сказал, чтобы его не беспокоили, госпожа, — встревоженно добавила служанка.
Но Амелия шагнула через порог и прошла мимо нее.
— Мистер Грейстоун — мой брат. Мне можно войти.
Горничная, не скрывая недовольства, ушла. Амелия поспешила к закрытой двери, прислушиваясь к доносящемуся из гостиной гулу голосов. Ей необходимо было убедиться, что это не Уорлок разговаривает сейчас с Лукасом, хотя горничная и не упомянула о хозяине дома. Амелия прижала ухо к деревянной поверхности и вздрогнула. В гостях у Лукаса была Надин Д’Аршан!
Амелия резко распахнула дверь. Лукас и Надин сидели на диване, поглощенные разговором, который, похоже, был очень серьезным. Говорила Надин.
— Они должны прибыть пятнадцатого, если позволит погода. Прогноз обещает небольшой шторм. Мы можем… — Подруга прервалась, заметив Амелию.
Лукас обернулся, улыбаясь сестре и поднялся с дивана.
И у Амелии вдруг возникло четкое ощущение, что брат и подруга о чем-то тайно сговаривались, хотя она не успела понять, что именно они обсуждали.
— Я помешала? — Амелия вспомнила, как Джек настойчиво убеждал ее в том, что Надин все еще активно помогает людям, спасающимся бегством из Франции.
— Ты никогда не можешь помешать, — любезно отозвался Лукас. Но стоило ему внимательно посмотреть на сестру, как взгляд его проницательных серых глаз стал строгим — брат понял, что Амелия чем-то расстроена.
Надин взяла свою сумочку, собираясь уходить.
— Я забегу как-нибудь попозже. Всего хорошего, Амелия. — Она расцеловала ее в обе щеки. — А ты, я смотрю, вовсю пользуешься гардеробом, который прислала тебе Джулианна?
В ее тоне слышались задорные нотки.
Сегодня Амелия надела красивое канареечно-желтое платье.
— Если я помешала… — смутилась Амелия, и ее взгляд заметался между братом и подругой.
— Ничему ты не помешала. Я как раз собиралась уходить. — Надин улыбнулась Лукасу: — Весьма признательна вам за совет. — Она повернулась к Амелии: — Твой брат предложил мне несколько вариантов инвестиций в развитие рудника недалеко от нашего нового дома в округе Сент-Джаст.
Амелия в ответ только улыбнулась. Она не поверила Надин — нисколечко не поверила. Когда подруга ушла, Амелия закрыла дверь и взглянула на Лукаса:
— Она что, тоже шпионка?
— Что-о-о? — насмешливо фыркнул Лукас.
— Ведь она помогает переправлять сюда французские семьи, верно?
Улыбка исчезла с его лица.
— Амелия, Надин женщина, аристократка, которая пытается восстановить прежний образ жизни, обладая весьма ограниченными средствами. Я лишь проконсультировал ее по финансовым вопросам.
Амелия знала, что это была неправда. Если кто-то и нуждался в советах по поводу финансов, так это отец Надин.
— Ну разумеется, ты не смог отказать. Джек все еще здесь?
Во взгляде Лукаса мелькнуло раздражение.
— Он — в городе, и довольно об этом.
Амелия скрестила руки на груди.
— Оставаться здесь для него небезопасно?
— Да, весьма рискованно. — Лукас подошел к Амелии и взял ее за руку. — Ты явно чем-то расстроена — и это не из-за Надин или Джека.
— Я была права. Саймон — шпион, Лукас, и он в опасности.
Лукас побледнел. Но на его лице ясно отразилось недовольство, а не удивление.
— Лукас, я умоляю тебя помочь!
— Черт возьми, Амелия, почему ты не можешь оставить все как есть?
— А почему ты не удивился, что Саймон — шпион? Боже праведный, ты это знал!
Он вздохнул:
— Конечно же знал. Круг Уорлока узок, Амелия. Мы все знаем друг друга.
Она задрожала.
— А ты знаешь, что Саймон выдает себя за француза? — спросила Амелия.
Теперь наконец глаза брата изумленно округлились:
— Я вижу, ты этого не знал! А тебе известно, что он был в тюрьме во Франции? Знаешь ли ты о том, что, если французы заподозрят его в предательстве, он может оказаться там снова? — Она вдруг пришла в ярость. — Саймон должен встретиться с каким-то французом здесь, в городе, и передать ему ценную информацию о наших войсках! Я так боюсь за него!
Лукас схватил ее за руку, притягивая ближе.
— Ты слишком много знаешь. Мне жаль, Амелия, мне очень жаль, что дошло до этого.
Она вырвала руку, освобождаясь от его мертвой хватки.
— Забудь обо мне! Лучше скажи, как Саймону выйти из игры? Черт возьми, Лукас, у него есть дети, о которых нужно подумать!
— Уорлок его не отпустит. Думаю, в ближайшее время он вернется во Францию, где продолжит добывать ценные сведения, которые требуются нам, чтобы выиграть войну.
— Но ведь именно для этого французы отправили его сюда! И Уорлок выразился предельно ясно: он с превеликим удовольствием снабдит французов всевозможной информацией через Саймона! Разве ты не видишь, что Саймон попал в невероятно затруднительное положение? Ему грозит серьезная опасность!
Лукас возмутился:
— Проклятье! Ты предана ему даже сейчас!
— Это больше чем преданность. Мы — любовники, Лукас, и я ни за что не брошу его в беде! — гневно сверкнула глазами Амелия.